Аварийный взлёт

Левит Ирина

Через три дня жена уехала в Нижний Новгород, куда перебрались дочь с мужем, еще через месяц Сергей получил документы на развод и остался один. Со всеми своими переживаниями и маятой, но при этом с ощущением, которого у него раньше не было, а теперь появилось, — пустоты. И это была странная пустота: как будто в доме долго жили гости, а затем разом исчезли и даже помещение проветрили.

Он почти сутками торчал на работе, домой возвращался только переночевать, да и то не всегда — порой оставался в аэропорту. Регулярно общался по телефону с дочерью — та разговаривала, как обычно, словно ничего не случилось и рядом нет матери. Жена, уже бывшая, к телефону не подошла ни разу.

Сергей

всегда был равнодушен к спиртному и, оставшись один, не стал искать утешения в бутылке — просто страдал в гнетущей тишине и давящей пустоте.

А два с небольшим месяца назад позвонил Юрий Александрович Лавронин, заместитель генерального директора по безопасности Губернского аэропорта.

Они познакомились три года назад. Совершенно случайно. Оказались в Москве в компании общих знакомых. Разговорились и обнаружили немало общего. Что оба служили в полиции: только Сергей без особого успеха, а Юрий Александрович с весьма зримыми достижениями — ушел в отставку полковником, заместителем начальника Губернского областного Главного управления МВД. Что оба работают в аэропорту: Сергей уже полгода замначальника САБа, а Юрий Александрович — четыре года замдиректора по безопасности Губернского аэропорта. Пятнадцатилетняя разница в возрасте и явное отличие в служебном положении довольно быстро нивелировались, и они в тот вечер в основном общались друг с другом. На следующий день их обоих зазвали отправиться в Архангельское, и эта поездка еще больше сблизила. Расставались если не друзьями, то почти приятелями. И все дальнейшие годы они пусть не очень часто, но регулярно созванивались, причем отнюдь не формально — им было чем друг с другом поделиться. Сергей, по характеру очень сдержанный и весьма закрытый, которому так и не удалось обрести близких друзей (да он и не сильно стремился), очень ценил общение с Лаврониным. Юрия Александровича он считал старшим товарищем — и по части жизненного опыта, и в смысле необремененного никакими официальными рамками искреннего расположения. Единственный барьер, который между ними сохранялся: Лавронин звал Сергея по имени и на «ты», а тот его — по имени-отчеству и на «вы».

Лавронину Сергей первому сообщил об уходе жены. Юрий Александрович не возмущался, не сочувствовал, сказал просто: «Я понимаю, ты сразу из пацана превратился в мужа. Ты вольным человеком никогда не жил. Ну вот в сорок три года попробуешь. И ничего страшного не случится».

Сергей тогда подумал: может, он и прав. Однако возвращаться в пустой дом ему не хотелось, и в вакууме, образовавшемся вокруг, было невозможно дышать.

Лавронин позвонил поздно вечером. Спросил:

— Не разбудил случайно?

— Ну-у… — неопределенно пробормотал Сергей, который рано вставал и ложился не поздно, и уже почти заснул, но врать он не любил, даже по мелкому, а признаваться было как-то неловко. Прикинул: уж коли так поздно звонит, значит, что-то срочное.

— Дело довольно срочное, — подтвердил догадку Лавронин. — Ты, может, в курсе, а может, нет, но пару месяцев назад наш аэропорт продали.

Сергей был не курсе.

— То есть у нас и раньше частные акционеры имелись, но пятьдесят один процент акций принадлежал государству. А два месяца назад государство свой пакет продало компании «АвиаАльянс». Может, слышал о такой?

Сергей не слышал.

— Так вот вчера нас официально уведомили, что через две недели приедет новый генеральный директор, некто Огородов. А сегодня днем мой начальник САБа подал заявление об увольнении. И сегодня вечером я звоню тебе с предложением: бросай все к чертовой матери и приезжай в Губернск руководить САБом. Под моим началом. Сроку тебе на соображение — до завтрашнего утра. Потому как времени нет нисколько. Тебя

могут заставить отрабатывать две недели, но уж ты постарайся ужать процесс, придумай что-нибудь. Я хочу, чтобы ты здесь, в Губернске, появился до приезда нового генерального. Я, конечно, общую информацию об этом Огородове собрал, вроде ничего мужик, но кто его знает… Ты ж понимаешь: новая метла — она ведь может начать мести неведомо в какую сторону. А мне надо, чтобы начальником САБа был профи и совершенно свой, надежный человек.

Это Сергей как раз понимал: для любого аэропорта профессиональный и надежный начальник Службы авиационной безопасности — первейшее дело. А для любого замдиректора, который отвечает за всю безопасность в целом, — правая рука и вторая голова.

К тому же Сергей знал: он действительно профи, и Лавронин в этом нисколько не сомневается.

Но с чего вдруг срываться с места, все бросать и ехать невесть куда?

— Ты вообще меня слышишь? — потребовал ответной реакции Лавронин. — Или заснул?

— Слышу, — подал голос Сергей. — Просто как-то неожиданно… А вы ответ быстрый ждете… Подумать надо…

— Я тебе дал срок до утра, — напомнил Лавронин. — А долго думать-то тебе зачем? Что тебя держит? Жена с тобой развелась. У дочки своя жизнь. Обе от тебя уехали. Особых друзей, насколько я понимаю, у тебя нет. Да и в наше время ни для какого общения проблем нет. Жилье? Так мы тебе квартиру снимем рядом с работой, в Авиагородке, причем за счет аэропорта. Работа? Но я тебя зову на точно такую же, только на первую позицию. Причем в аэропорт, который всяко покрупнее твоего нынешнего. И вообще… чувствую, раскис ты… Поэтому тебе надо начинать новую жизнь. Не с чистого листа, но вот как раз с новой страницы. Уж прости за литературщину…

На следующий день Дергачев написал заявление об увольнении. Отрабатывать его заставили пять рабочих дней, так что уже в воскресенье Сергей (оставив квартиру заботам соседки) вылетел в Губернск — аккурат к началу новой трудовой недели на новом месте.

Аэропорт Сергею понравился сразу — по сравнению с ним прежний казался родственником из дальней провинции.

Как организована Служба авиационной безопасности, понравилось тоже — прежний начальник, возглавлявший САБ лет пятнадцать, дело свое знал. И коллектив нормальный собрал, и о технической оснащенности позаботился основательно.

Поселили его поблизости — в двухкомнатной квартире, в микрорайоне, который когда-то начали строить (и постепенно расстраивать) для работников аэропорта и который все называли просто Авиагородком.

И машину выделили — правда, без водителя, но Дергачев сам отказался.

Через несколько дней появился новый генеральный директор — Валерий Леонидович Огородов. На Дергачева он произвел нейтральное впечатление. Примерно одного с Сергеем возраста, примерно одного роста, с такой же сдержанной манерой общения и ровным тоном голоса. Про себя Сергей всегда думал, что сам он — ничего особенного. И про Огородова сначала так решил. Однако пригляделся и понял: в новом генеральном определенно что-то есть. Вот только — что, он разобраться не мог. Впрочем, он никогда не умел хорошо разбираться в людях — по крайней мере, сам так считал.

В первый же день Огородов собрал руководителей основных служб в конференц-зале и выступил с краткой речью: он ценит доверие акционеров, считает своей главной задачей повышение эффективности работы аэропорта, не собирается махать шашкой, однако будет требовать жесткого порядка… ну и так далее. Сергей слушал и думал, что слова в общем-то правильные, а как будет на самом деле, время покажет. Он человек совсем новый, и директор совсем новый, и обоим им еще предстоит во всем глубоко разобраться, определиться, укорениться.