Аварийный взлёт
Шрифт:
— Зачем? — Огородов развернулся в сторону Кази-ка, даже на мгновение кулаки сжал. — Да Юрий Александрович!..
— Конечно-конечно, — перебил толстяк, который уже напоминал не нахохлившегося попугая, а, скорее, гордого пингвина. — Юрий Александрович для вас бесценный человек. Во всех смыслах! Он не только отличный заместитель — он прокладывал вам дорожки к самым важным и нужным в этом городе людям. Но была одна проблема. У него тоже есть бесценный человек — Никита Андреевич Старчук. Очень профессиональный и въедливый специалист по экономической безопасности. Вы сами — экономист и очень быстро поняли, что Старчук дорогого стоит. А еще поняли, что он очень опасен именно в связи с той операцией, которую затеяли. Ведь все фирмы, все партнеры, с которыми сотрудничает аэропорт, проходят проверку у Старчука и…
—
— Совершенно верно, — заверил тот. — Наверняка специально. И убедились: коли Никита Андреевич такой в отношении весьма несущественного, он обязательно обнаружит нестыковки в вашем крупномасштабном проекте. А обойти его никак нельзя — это сразу вызовет подозрения. И прежде всего у Лавронина. Вам нужно было обязательно избавиться от Старчука. Но каким образом? Вы поступили как самый настоящий психолог, — отдал должное Казик. — Когда Екатерина Александровна Малафеева захотела забрать Старчука под себя, тот устроил скандал, заявив, что не будет работать ни под кем, кроме Лавронина. В противном случае просто уволится. Значит, что? Надо было сделать так, чтобы Старчук сам уволился. А для этого надо было, чтобы уволился Лавронин. Но!.. — Казик весьма выразительно хмыкнул. — Юрий Александрович совершенно не собирался этого делать. А он настолько мощная величина, что просто так вам, новому генеральному директору, его не сдвинуть, хотя у вас есть на это все полномочия. Значит, вам надо было создать ситуацию, при которой отставка Лавронина была бы практически неизбежной. И достаточно естественной. Вам нужен был грандиозный скандал, связанный именно с работой заместителя по безопасности.
— Но я не уволил Лавронина! — с вызовом произнес Огородов. — Наоборот, я его всячески защищал! Между прочим, — он решил, что может не утаивать то, что по секрету ему передала Малафеева, — мое руководство вообще считало, что к убийству причастен Лавронин. Что его целью было скомпрометировать новых владельцев. А я высказался категорически против!
— Вы умный человек, — отдал должное Казик. — Вам не нужен конфликт с Юрием Александровичем. Вы же не враг себе. Вы хотели все обставить так, чтобы Лавронин ушел по собственному желанию и не имел к вам претензий. Для начала вы его просто отправили поболеть радикулитом. А потом, опять-таки ссылаясь на владельцев, весьма вежливо, со всеми почестями отодвинули бы в сторону совсем. И Лавронин бы наверняка вас понял: убийство в аэропорту — это черная-пречерная тень на нем. Как ни поверни, но пусть частично, а его вина. Вы наверняка постарались бы сохранить с Юрием Александровичем самые прекрасные отношения, при этом достигнув главной цели: упертый Старчук непременно ушел бы из аэропорта.
— Бред! — со злостью, смешанной с затаенным страхом, бросил Огородов. — Это опять только слова! Психологические придумки!
— Ваш мотив — это не придумки, а логические рассуждения. Действительно основанные на психологических выводах, — спокойно сказал Купревич. — Но есть и еще кое-что. Не только Никита Старчук — профессионал, но и Лариса Мальцева — профессионалка. Старчук страхует экономические сделки, а Мальцева — саму себя. Она разговоры с вами записала. Есть не только ее показания, но и вполне конкретные доказательства ваших заказов и на убийство в аэропорту, и на убийство Егоровой. Вы наверняка такого от Мальцевой не ожидали. Но вот угрозу со стороны Старчука ожидали вполне оправданно. Это он первый раскопал материалы по сделке, ради которой вы…
Полковник скривился, а Казик произнес:
— Кстати, Ольга Валерьевна ничему не была свидетелем. Она ничего не заметила. Так что и вспоминать ей было нечего. Она просто не хотела попадаться вам на глаза и ждала, когда вы уйдете. Всего-навсего…
ГЛАВА 32
Лавронин не стал сдерживаться и выдал все «душевные» слова, накопленные за долгую милицейско-полицейскую службу. Приличных слов там было
— Только чтоб Никита не узнал. Он, конечно, еще тот перец, но совестливый. Хотя совеститься ему совершенно нечего.
— Так он же все равно докопается, — не усомнился Дергачев.
— Ну-у… Никита обычно в других местах копает. Правда, дело громкое, хотя, если сильно больших людей за этой сделкой найдут, могут шум поприглушить. Но с Огородова три шкуры спустят — уж тут не пощадят. В общем, что будет, то и будет. А Никита пока без подробностей обойдется.
— Так я могу сегодня взять отгул? — спросил Сергей.
— Ну еще бы не можешь! Особенно после того, как я несколько дней дома просидел, изучая, что такое радикулит, — хохотнул Лавронин.
Дергачев вышел из кабинета замдиректора по безопасности и в коридоре едва не столкнулся с Малафеевой. Поздоровался, однако в ответ удостоился лишь короткого кивка. То, что вечером она собирается улететь в Москву и неизвестно, намеревается ли вернуться, знали уже многие.
Конечно, ее допросили (или составили беседу). Начальник САБа при этом, разумеется, не присутствовал, однако присутствовал эксперт-психолог. По словам Казика, от идеи крупного кредита Екатерина Александровна не отказывалась. Да, собирались, под серьезный инвестиционный проект.(«Было бы весьма глупо это отрицать», — прокомментировал Казик.) То, что этот проект — по сути мошенническая схема, восприняла с возмущением.(«Вранье, все она, глаза и уши владельцев, прекрасно знала, просто не могла не знать, но будет, вполне понятно, отпираться».) На Огородова отреагировала с яростным негодованием.(«Вот тут была совершенно искренна. Оно и понятно: Огородов затеял радикально решить проблему, а порушил грандиозную спецоперацию».)
Огородов явно не знал все тонкости этой спецопе-рации, да и вообще знал лишь то, что ему полагалось знать, однако решил продемонстрировать себя эдаким суперменом, способным выполнить любые задачи. Дескать, он именно тот человек, для которого невыполнимого нет. Взлетел ввысь, вознамерился продемонстрировать все фигуры высшего пилотажа, а случилась авария. И — все.
Так утверждал Лавронин.
Есть люди, которые из грязи вдруг попадают в князи, и у них сносит голову. А Валерий Леонидович другой. Он, конечно, не из грязи, но с самых нижних ступенек поднимался и поднимался — шажок за шажком. Собственными стараниями. Ну да, в какой-то момент подул нужный ветер, и его перенесло сразу через несколько ступенек, аккуратно поставив на высокую, широкую площадку. Но голова у него не закружилась, напротив, он трезво оценил устойчивость площадки, увидел, что лестница на ней не заканчивается, и четко понял: чтобы его не просто не столкнули с занятого места, но и дали возможность подниматься дальше, надо доказать свою абсолютную необходимость.
Так считал Казик.
Дергачеву же просто хотелось Огородова удавить. Прежде всего из-за Ольги. Хотя, конечно же, он бы этого никогда не сделал. В отличие от Нины Григорьевны Кондаковой, которая в ярости вполне бы могла.
Начальницу клининговой службы он обнаружил на втором этаже, покрикивающую на своих работников, которые превращали штаб улетевшей рано утром домой московской оперативно-следственной группы в прежний конференц-зал.
— А-а-а, Сергей Геннадьевич! — обрадовалась Кондакова. — А я как раз собиралась вам звонить. — Она буквально вытолкала Дергачева в коридор и заявила командирским тоном: — Значит, так. Я знаю, днем вы забираете Ольгу из больницы. У нее в холодильнике обед. Борщ, жаркое с картошкой, только овощи останется порезать. Я приготовила, чтоб и ей, и вам хватило, и еще осталось. А вечером, в половине седьмого, придете ко мне на ужин. Ольга уже в курсе. Вы тоже должны быть. Обязательно! А еще я позвала Казика, он улетает ночью. Вы все поняли? — не терпящем возражений тоном спросила Нина Григорьевна.
— Так точно! — усмехнулся Дергачев.
— Молодец! — усмехнулась в ответ Кондакова.
За Ольгой предстояло ехать в двенадцать, время еще было, и Сергей неспешно отправился в сторону здания САБа. Следовало предупредить зама, что сегодня он, начальник, в отгуле, а посему пусть обходятся без него. Впрочем, Дергачев и не сомневался: без него обойдутся спокойно, особенно сейчас, когда вернулся на работу Лавронин.
Около соседнего здания линейного отдела полиции его перехватил Гаврюшин.