Аватарки

Караванова Наталья Михайловна

Валера потер подбородок. Веселая предстоит дорога! Осторожно спросил:

— А кто это "он"?

Ангелина подняла на него большие, блестящие глаза:

— Вы разве не знаете? Лик…

9. Марс, Арес-сити, Центральная больница сектора, 28.04.81

Сергей поднимался по лестнице, подбирая самые что ни на есть ругательные слова. Слова жгли горло и просились наружу, но сказать их было некому. Разве что одноногому парню, который, если подумать, виноват только в том, что зверски, несправедливо, невероятно талантлив.

Нельзя так в наше время. Нельзя —

на этой свихнувшейся планете, в этом неправильном, глупом мире. Мире скрытых безумцев…

Он резко постучал, но на стук никто не ответил. Впрочем, дверь никогда не запиралась, так что войти можно. Сергей на всякий случай постучал еще раз, потом все-таки вошел.

Кир сидел на разворошенной постели, лицом к окну, спиной к дверям. Молчал. Что-то в его позе заставило Сергея не спросить даже, сказать утвердительно:

— Уже слышал.

— Да.

Желание говорить гадости пропало. Сразу. Глупо. Разве Кир виноват, что уже пять человек, насмотревшись его "Паломников" отправились искать мифическую скалу? Этот чертов Лик, увиденный черт знает, в какие древние времена, автоматической станцией… Лик нерукотворный, в котором скрыта тайная сила…

Никто из пятерых даже не удосужился посмотреть в архиве, где было это место. Все полагались на описание, данное Кэрбором.

И разве он виноват, что двоим из ушедших еще не исполнилось шестнадцати лет, а трое из пяти умерли, не дождавшись спасателей?

— Серега, я не мог предположить, что так будет. Я никогда бы не стал…

Не стал бы он… чего не стал бы? Рисовать? Писать? Продавать уже созданное? Где оно, то слабое звено, устранив которое можно было избежать неприятной статистики…

— Лосев, не дури. Так или иначе, большинство этих людей были с психическими отклонениями. Твоя инсталляция — только повод, а не причина.

— Откуда ты знаешь? — заинтересовался Кирилл.

Да, Кир, работы ты нам добавил…

Но нельзя же винить себя в чужой глупости?

Серега напрочь забыл, что, поднимаясь сюда, думал о чем-то совсем противоположном.

— Нельзя себя винить в чужой глупости.

— Знаешь в чем подлость? "Паломники" — произведение Кэрбора. А я здесь, оказывается, совсем не причем. Совсем. Третий человек. "Литера" в восторгах, рейтинг компании подскочил на несколько пунктов благодаря этим самоубийцам. Кстати, ты в курсе, что свое недовольство высказали все три официальные марсианские конфессии?

— Впервые слышу.

— Так что Кэрбор не только модный, он еще и скандально известный визуалист. Может, мне порвать контракт?

Сергей проницательно сощурился:

— Не расплатишься.

— Насрать.

— Кир, не руби с плеча, тебя никто не обвиняет.

Кирилл впервые обернулся к собеседнику:

— Разумеется. Просто… все к одному. Меня, кстати, переводят в реабилитационный центр. Попробую я написать какую-нибудь ерунду. Безобидную. Может, тогда они сами откажутся…

Последнее прозвучало как-то совсем уж безнадежно.

10. Фобос. Марс, Кидония, 22.04.82

"Скороходу", пассажирскому катеру, принадлежащему фирме "Твой выбор", понадобилось чуть меньше суток, чтобы доставить Лику на орбитальную станцию Фобос-7. Автогид напомнил, что шаттл, идущий к поверхности, отчаливает каждый день от восьмого причала в восемнадцать ноль-ноль по стандартному времени.

На спутнике

она перекусила в дешевом ресторане, после чего, не торопясь, отправилась искать тот самый восьмой причал. По закону подлости он оказался самым дальним. Правда, планетарный катер там был уже пришвартован. У шлюза стюардесса проверяла документы и регистрировала пассажиров. Народу набралось немного, в основном местные, которых легко отличить по одежде, неброской, больше похожей на спецовку или форму. Лика зарегистрировалась, сдала в багаж свой маленький чемодан, и устроилась в удобном кресле в кормовом отсеке, у переборки. Тусклый желтоватый свет вызывал настойчивое желание вздремнуть. Собственно, она и вздремнула.

Проснулась только перед входом в атмосферу. Стюардесса попросила пристегнуть ремни. Разговоры смолкли: пассажиры занялись подгонкой упряжи.

А еще через час все та же стюардесса в сиреневом форменном костюме приятным голосом сообщила от лица экипажа, что катер совершил успешную посадку, и что она рада приветствовать пассажиров в космическом порту "Кидония".

— …Просьба пассажирам пройти ко второму люку по правому борту, туда будет подан автобус. Не забывайте в салоне личные вещи. Надеемся, что вы и дальше будете пользоваться услугами нашей компании.

11. Марс, Арес-сити, Реабилитационный стационар Центральной больницы сектора 13.10.81

— Кирилл Алексеевич, мы понимаем ваше нелегкое положение, это с одной стороны, с другой — компания не может ждать бесконечно. Поймите, и так мы вас не трогали после операции, давали прийти в себя, отдохнуть. Тем не менее, вы обещали закончить продолжение "Марсианского цикла" еще два месяца назад. И что же? Вы снова утверждаете, что инсталляция нуждается в доработке. Неужели мне нужно напоминать, что сейчас вы не в том положении, чтобы диктовать условия…

— Да. Понимаю. Завтра будет последняя версия. Завтра, не сегодня.

— Это окончательно?

— Да.

За всю беседу Кирилл даже не взглянул на собеседника. Этот солидный, уверенный в себе господин был агентом марсианского представительства "Литеры". Именно с ним Кирилл и подписывал контракт. От которого, как оказалось, отвертеться можно, только невзначай померев.

Агент ушел, мысли вернулись. Теперь уже не получалось, как раньше, не оглядываясь ни на что, лепить образы, неожиданными гранями поворачивать сюжеты, просто плыть, держаться на гребне мелодии, вдохновения. Почему так выходит, что даже если за новую инсталляцию отвечает Кэрбор, то Кирилл Лосев отвечает за нее же — вдвойне?

Итак, последняя проверка… ну, птица, ты все еще со мной? Не передумала?

Марс распахивает крылья, зовет за собой, к себе. Спрашивает: кто ты, незнакомец? Зачем ты здесь?

Ныряешь, как в море со скалы, как в последний раз.

Пурпурные всполохи коротенькой зари, камни, камни. Над ними — город. Из ветра и воздуха, стройные башенки, из лучистой пыли и звезд — зеркальные купола, причудливые своды. Невероятный, не из этого мира, то ли из будущего, то ли из прошлого, но все равно неуловимо знакомый. Словно воспоминание о когда-то увиденном сне. Тропинка в песке, туда, вперед, во мглу, из которой и рождается это хрупкое чудо. На плоском отломке прямо посреди тропы лежат старинные наушники с обрезанным проводом. Нет, не просто обрезанным, прямо таки истерзанным, словно его зачищали зубами…