Авдотья и Пифагор
Шрифт:
– Попросите вашего сына принять. У него в любой момент может случиться приступ.
Марат, обычно вообще не болевший, сейчас и в самом деле чувствовал себя неважно. Лицо стало красным, почти пунцовым, покраснели даже белки глаз.
Он позволил отцу усадить себя на стул. Доктор Балтер налил воды в чашку и дал запить таблетки.
– Пять минут пусть просто посидит, — сказал Леонид Михайлович Кураеву-старшему, после чего… ушел в спальню бриться — послышалось характерное жужжание электробритвы.
Вернулся быстро, чисто выбритый и
– Ну, как дела? — спросил он у обоих.
– Плохо дела, — неожиданно тихо и вяло ответил Марат.
Леонид Михайлович взял его за запястье.
– Сейчас наладится, — пообещал он, послушав пульс и внимательно посмотрев на лицо успокоившегося безумца. — Сегодня лучше бы полежать. А там постепенно все само собой образуется. Вы молоды, уже многого добились и, если научитесь себя контролировать, добьетесь еще большего. В общем, все будет хорошо.
– Вы думаете? — печально усмехнулся Марат.
Станислав Маратович, поблагодарив Балтера, под руку повел сына к выходу. Тот как будто успокоился. Кураев-старший подумал даже, что, может быть, вся эта история обойдется малой кровью. К Леониду Михайловичу он мгновенно проникся доверием и собирался воспользоваться его услугами в самом ближайшем времени. Более чем достойная замена сбежавшему неблагодарному щенку. Причем обследовать и лечить Станислав Маратович собирался не только себя, но и сына. Его состояние внушало сегодня куда большие опасения.
В машине отец сел за руль, а Марат — на пассажирское место. Казалось, он успокоился и постепенно приходит в себя. Даже вздремнул по дороге. Однако Станислав Маратович сильно ошибался.
Уже на Рублевке сын встрепенулся, глаза вновь нездорово заблестели. Потребовал остановиться около большого супермаркета.
– Меня ждать не надо, — уточнил Марат. — Я зайду в салон, приведу себя в порядок.
Отец недоверчиво посмотрел на сына. Его захлестывали одновременно два противоречивых чувства. Первое — раздражение: необдуманные действия младшего Кураева начинали приносить серьезные проблемы Семье. Второе — острая щемящая жалость к рано повзрослевшему сыну: все у него есть, кроме счастья. Да и эмоциональным здоровьем наследника надо срочно заняться — Станислав Маратович, помимо слов доктора Балтера, к сожалению, мог опираться и на собственные наблюдения.
Договорились, что за Маратом минут через сорок — час заедет Озеров.
– Береги себя, сынок, — на прощанье попросил отец.
– Не волнуйся, пап, — улыбнулся сын.
Но как-то невесело.
Кураев-старший уехал, а Марат направился к салону. Не за СПА-процедурами, конечно. Злость, кураж и желание немедленно что-то делать полностью вернулись к нему. А в салоне работала Наталья Фадеичева, их с Дуняшей — и ублюдком Пифом! — одноклассница. Расшифровка прослушек показала, что девица была постоянной помощницей жены в ее секретных переговорах. А может, не только в переговорах: Марат в теперешних условиях мог допустить все, что угодно.
Фадеичева
Наташка сильно изменилась. Раньше, во время своей большой любви к еще одному малолетнему дебилу, она почти не пользовалась косметикой, теперь же была раскрашена по полной программе. Правда — умело, вынужден был признать гость. И фигура стала более женственной, не такой худощавой, как в школьные годы. Вон попа появилась, округлая, соблазнительная. И грудь выдается даже через белый халатик, есть за что подержаться.
Марат вдруг почувствовал конкретное желание. Но не за этим пришел, поэтому сразу взял быка за рога:
– Наташ, ты, получается, — мой враг. А я врагов не жалею.
– С какого перепугу мы враги? — попыталась схитрить сбитая с толку неожиданным вторжением Фадеичева.
– Ну ты же готовила их побег.
– Не говори ерунды, — фыркнула Наташка. — Мы подруги — это да. Остальное — фантастика.
– Тебе запись прокрутить? — угрожающе спросил незваный гость.
– Что ты от меня хочешь? — ощерилась Фадеичева. — Сейчас охрану вызову!
– А до дома тебя тоже охрана будет возить? — мягко спросил Марат. — Денег-то хватит? Подъезды там, помню, темноватые, да и до подъезда места подходящие. Хоть трахнуть, хоть прибить.
– Ну ты и сволочь! — прошептала Наташка.
– У меня украли жену, — спокойно объяснил Кураев. — С твоей помощью. Тебе и расплачиваться. Куда они поехали?
– Я ничего не скажу, — сжалась в колючий комок Фадеичева.
– Ни за что? — неприятно засмеялся Марат. — Ни за какие деньги?
– Да пошел ты… — она употребила привычное в российских реалиях короткое словцо.
– А может, сменишь гнев на милость?
Он неожиданно, как по волшебству, переменился: заулыбался, глаза стали теплыми. Вот такого Маратика обожали все девчонки.
И в четвертом классе. И в одиннадцатом. Пожалуй, в одиннадцатом даже больше. Особенно когда он подкатывал к школе на коричневом «Порше-Кайене» — папа соорудил ему права в семнадцать лет.
– Не хочешь заменить мне Дуньку? — Теперь Марат откровенно смотрел на не прикрытые халатиком коленки девушки.
Сбитая с толку Фадеичева замолчала.
– Ты сколько здесь получаешь-то? — спросил он у бывшей одноклассницы.
– Мне хватает, — огрызнулась она.
– Точно хватает? — спросил Марат. Улыбка теперь не сходила с его лица. — А вот это лишним не будет? — Он не торопясь, одну за другой, бросил на стол две полные, в банковской упаковке, пачки красных пятитысячных — специально взял с собой, понимая, что поиски Пифа могут стать затратным мероприятием.
– Это что? — как завороженная, уставилась на пачки Наталья.
– Твой гонорар, — весело улыбнулся Марат. Он всегда был красивым парнем, а когда хотел — еще и очень обаятельным. Сейчас он хотел. — Один миллион рублей ровно.