Авдотья и Пифагор
Шрифт:
В классе из мальчишек его, может, только Пиф не опасался.
Хотя, казалось, ему более всего и следовало опасаться Марата — Пиф вовсе не собирался отступаться от девочки, которую Марат чуть не с первого дня в их школе считал своей.
Так было в четвертом классе. Так было и в выпускном. Да и второй приход в школу, по слухам, был связан с какой-то некрасивой историей в английском закрытом пансионе. Марата там держали на хорошем счету как из-за учебы, так и из-за высоких достижений в кунг-фу: во всех странах мира обожают студентов-исследователей и студентов-спортсменов, поскольку и те и другие поднимают статус учебного заведения. Но даже это не помогло. Марат вроде как здорово
Дуняша мучительно раздумывала о дальнейшем.
С Маратом покончено, хотя она по-прежнему его боится. Хорошая или плохая — но это пройденная часть жизни, если, конечно, не дай бог, Марат ее не разыщет.
Однако хочет ли она прожить жизнь с Пифом? Как с братом — лучшего не придумать: вот уж в ком Дуняша была уверена, как в себе. Даже, наверное, больше, чем в себе. И речь не идет о каких-то проблемах в сексе — она не сомневалась, что Пиф вполне нормальный парень. Ей же было приятно целоваться с ним всю старшую школу, и не только целоваться. Они, конечно, не зашли так далеко, как Наташка с ее Лешиком, но со временем Дуняша точно бы стала женщиной Пифа — никаких «противопоказаний», кроме юного возраста и боязни потерять девственность, она в отношениях с Пифом не чувствовала. Нет, Дуняша опасалась другого. Называя вещи своими именами, она не была уверена, что будет счастлива с милым — а Пиф действительно бесконечно милый — в шалаше. Разумеется, она проживет и без «Гелендвагена», но у Пифа пока и на «Оку» не хватит. Впрочем, ждать она была готова — было бы чего ждать. Это первая половина проблемы.
Вторая волновала ее еще больше. Едут они на остров. С зарплатой в сорок тысяч рублей — Пиф уже обрисовал ей основные условия. Ее работа — под большим вопросом. Копить на хорошую жизнь долго придется, живя в это время на этом самом острове. А что это такое — жить на острове? Дуняша не знает. Не пробовала. Не взвоет ли на третьей неделе от пальм, океана, солнца и скуки? Не обольется ли слезами, вспоминая Москву с ее грязным снегом, вечно спешащей шумной толпой, вечерним неоном, театрами и ночными клубами? Не так часто они с Маратом посещали ночные клубы или театры, но если и не посещали, то потому, что не хотели, а не потому, что не могли.
И мама, опять же, осталась дома. Дуняша успела с ней поговорить по телефону. Лучше бы позвонила с острова: мама заплакала так тихо и жалобно, что сердце разрывалось.
А в довершение и без того нелегких раздумий — мысль о ребенке, который вполне мог случиться той ночью.
Избавляться от него Дуняша не готова: всю жизнь мечтала о малыше. К тому же три года старались — не получалось. Как теперь избавляться?
Пиф сказал, что готов к чужому ребенку. Но, может, это опять потому, что он настоящий друг? Станет ли этот ребенок ему родным? И, наконец, не вырастет ли из этого малыша еще один Марат? Дуняша такого не перенесет.
Когда от мыслей стало совсем невмоготу, решила вообще ни о чем больше не думать.
Благо обстановка способствовала: четверка путешественников под предводительством Пифа вышла поутру гулять в город. Времени хватало: самолет на Филиппины забронировали на следующее утро — на сутки раньше, боялись не успеть. Да и когда еще доведется побывать в Бангкоке?
Начали с поездки по главной реке города — Чао-Прайе. Пристани были всюду, как в Москве — автобусные
Путешественники выбрали маленький туристский речной трамвайчик, открытый, сильно вытянутый и относительно узкий. Двигатель у него был… подвесной! Хоть и огромный, многоцилиндровый. Крепился мотор к гигантскому багру, а как его еще назвать? Шкипер, он же лоцман, он же механик, виртуозно управлял вверенным ему плавсредством, ловко двигая длинным рычагом-багром и, соответственно, меняя положение винта в воде.
Лодка неслась очень ходко, подпрыгивая на волнах, поднятых такими же встречными трамвайчиками и даже большими пароходами — река-то вполне солидная.
Пиф не сел на судно побольше по двум соображениям. Во-первых, билет стоил семнадцать бат, то есть смешные деньги, а во-вторых, шкипер обещал показать такие закоулки города, куда большие лодки, не то что пароходы, просто не протиснутся. Тем не менее в суденышко уселись человек тридцать туристов: оно было хоть и узким, но вполне себе длинным.
Сначала неслись по главному фарватеру, овеваемые приятнейшим свежим ветерком — что особенно хорошо на начавшем припекать южном солнце. Из минусов — только потеря Вовкиной кепки. Если честно — ее не ветер унес, просто с помощью фирменной бейсболки пацан пытался выхватить из воды — до которой было максимум полметра — что-то привлекательное. Даже не пришлось врать: Вовчика народ успел полюбить, и версию ветра сами разработали и сами же приняли на ура. А Лия Александровна мастерски сделала ему отличный головной убор из своего белоснежного и чистейшего носового платка.
«Пирога», пройдя пару километров по главному руслу, неожиданно сделала крутой поворот и, чудом вписавшись в створ, въехала в узкий канал. Самое прикольное, что, оказавшись в такой артерии, всего раза в три шире лодки, шкипер не сбавил ход. Правда, наверное, и не ускорялся: ощущение бешеной скорости появилось из-за того, что резко приблизились берега.
А на берегах происходило удивительное. То вилла красовалась трехэтажная, с морской яхтой в «пристроенном» гараже-доке, то развалюхи деревянные стояли, с сохнущим на веревках бельем и причаленными лодчонками. На твердой земле под надзором сурового петуха гуляли куры, а голопузые пацаны лихо катались на плотах из двух бревнышек, пока мамы не позовут обедать. Короче, Бангкок — город контрастов.
А еще — город ужасов. Когда навстречу показалась такая же набитая туристами лодка, с таким же сумасшедшим шкипером, Пиф зажмурил глаза. Он не представлял себе, как они разойдутся, хотя понимал, что когда глаза откроет — все уже будет хорошо.
Так оно и случилось. Капитаны обменялись вежливыми улыбками, а туристы помахали друг другу руками — это вообще был очень радушный по душевному состоянию город.
В конце концов лодка въехала в такую узость, что шкипер сбросил газ, а разойтись здесь было просто немыслимо. Оказалось, даже в Бангкоке чудес не бывает: в этом канале движение было односторонним.
Наконец приплыли к предпоследней туристской точке — месту кормления сомов. Народ приготовил булки и прочее съестное. Вскоре и кормящиеся подвалили: темно-зеленые животы, почуяв обед, так и замелькали в желтоватой воде. Так же часто можно было увидеть огромные морды и такие рты, что страшно было подумать, какие же там, внутри, зубы — по крайней мере, приличных размеров куски хлеба исчезали, как в номере циркового фокусника: вот они еще есть, а вот их уже нет.
Но это взрослым страшно, а наш пострел и тут поспел. Ловко нагнувшись — Лия Александровна едва успела придержать Вовчика за вторую руку, — пацан умело ухватил за хвост довольно приличного сомика. К счастью, тут же упустил — речной житель попался скользкий.