Ave Caesar! Дело о римской монете

Крупенин Артур Борисович

* * *

За полчаса мучительных раздумий Марина не придумала ничего лучшего, чем откровенно признаться Глебу в собственных фобиях. После пары мелких правок ее послание стало выглядеть следующим образом:

Смотрю с сомнением в экран,Как Цезарь в воды Рубикона.А вдруг и он во время оно,Как я, боялся новых ран?

М-да. Не Цветаева, конечно, но смысл вроде донесла. Хотя что она, собственно, хотела сказать? Что страшится самой мысли о новом сближении с мужчиной? Что не знает, как строить дальше отношения

со своим пациентом? Что пока вообще не готова строить что-либо с кем-либо? Еще раз перечитав четверостишие, Марина выделила текст и без колебаний нажала клавишу Delete.

* * *

После лекций по дороге домой Глеб решил заглянуть в кофейню. Не то чтобы ему приспичило перекусить или выпить кофе. Просто захотелось поразмыслить в одиночестве, а толпа для этого – идеальный фон.

В ожидании заказа Глеб присел у окна, но сосредоточиться никак не удавалось. Что-то мешало, и он не мог понять, что именно. Официантка принесла кофе. Глеб жадно сделал первый глоток – и тут его снова накрыл ужасающий запах зеленого чая с медом. Однако на этот раз усилием воли Глебу удалось довольно быстро взять себя в руки. Так, надо попытаться определить источник. Он приподнялся на стуле, покрутил головой и поводил носом. Нет, непонятно. Пришлось встать и обойти один за другим все столики.

Ага! Запах явно исходил от компании молодых людей, громко обсуждавших недавнюю вечеринку. Может быть, кому-то из них только что принесли чай? Заглядывать ребятам в чашки было как-то уж совсем неудобно. Хотя Глебу показалось, что, судя по размерам, все чашки у них на столе были кофейными.

Постой, а что, если это какая-то парфюмерия? Одеколон? Лосьон после бритья? Букет, конечно, мягко говоря, оригинальный, но разве полки парфюмерных магазинов не ломятся нынче от изобилия упаковок с самыми немыслимыми ароматами? Может, на досуге стоит заглянуть в парфюмерный салон и проверить это предположение?

Пока Глеб раздумывал, компания успела покинуть кофейню вместе с загадочным ароматом. Наконец-то можно расслабиться и покончить с кофе. Глеб вовсе не был уверен, что стоит забивать капитану голову всей этой историей с запахом, тем более что у Лучко и своих дел невпроворот. Он заказал еще кофе и снова уставился в окно, погрузившись в размышления об истории ароматов.

Любопытно, что в древности их использование имело сугубо сексуальную подоплеку. Например, в Египте времен фараонов благовониями было принято натираться перед занятиями любовью. Судя по всему, это было неким актом гуманизма по отношению к партнеру: аромат мирры был призван хоть немного приглушить вонь от месяцами немытого тела.

В свое время Глебу приходилось бывать в степях Монголии, и он прекрасно помнил, как пахли местные чабаны, привыкшие вместо водных процедур натираться жиром. Боже, если египтяне пахли точно так же, то без благовоний шансов на взаимность у них практически не было. Ну да черт с ними, с египтянами, тем более что выражение per fumum пришло, естественно, из латыни и означает «сквозь дым» – по той простой причине, что ароматы в древности были в первую очередь связаны с воскурением благовоний.

Затем перед глазами Глеба встал выжженный солнцем Кипр и спрятавшиеся в оливах руины древней парфюмерной фабрики, размером не уступающей современному заводу. И этот завод чьи-то умелые руки построили еще тридцать веков назад. Среди руин были найдены остатки сосудов, некогда наполненных готовой продукцией. Но жестокое время ничего не пощадило, испарив все до последней капли. Так что не было никакой возможности узнать, как именно пахли древние любовники, пытавшиеся подогреть взаимное вожделение возбуждающим ароматом…

Размышления Глеба были прерваны официанткой, навязчиво желавшей узнать,

будет ли клиент заказывать что-нибудь еще. Ощущение уюта вмиг исчезло. Пора было уходить.

* * *

Перед сном Стольцев, прежде чем выключить компьютер, в последний раз залез в свой почтовый ящик. Ему почему-то ни с того ни с сего подумалось, что именно сегодня может прийти какое-то очень важное письмо. Не обнаружив ничего кроме спама, Глеб, поколебавшись, выключать ноутбук не стал. Кликнув на иконке «Создать сообщение», он ввел адрес Бестужевой. Нет, Глеб, конечно, помнил, что в прошлый раз его весьма недвусмысленно отшили. Но в конце концов, разве женщины не любят упорных? Набросав несколько рифм на листке бумаги и удовлетворившись результатом, он перенес строчки на экран:

Извечно пьяный Купидон,В который раз, попутав дом,Опять не в то сердечко стрелы навтыкает.Пускай, придурок – бог Любви,Ты все равно его зови –Он и вслепую очень метко попадает…

Вышло доходчиво. Если препятствия, не позволявшие Марине ответить на чувства Глеба, не являются обстоятельствами непреодолимой силы, как выражаются зануды-юристы, то Марина поймет, что следующий ход за ней. Однако, подумав еще, Стольцев пришел к выводу о том, что во всем подлунном мире нет ничего грустнее и глупее насильно навязываемых чувств. Кроме того, легко предположить, что планка относительно мужчин у такой женщины, как Марина, невероятно высока.

Закрыв глаза, Глеб попробовал визуализовать препятствие, которое ему так хотелось бы взять. Он представил себя с шестом на изготовку в прыжковом секторе огромного, заполненного людьми стадиона. Воображаемая толпа ритмично похлопывала, поддерживая его попытку. На табло зажглись цифры: 6:00. Ё-моё, да тут надо быть как минимум Бубкой!

Чертыхнувшись от досады, Глеб в ответ на великодушное предложение почтовой программы – «Отправить сообщение?» – состроил экрану довольно злобную рожу и выбрал кнопку «Нет».

20. Битва при Мунде

Накануне вечером неожиданно позвонил Пьетро Ди Дженнаро и сказал, что выслал Глебу экспресс-почтой приглашение для участия в историко-лингвистическом симпозиуме, который должен был состояться в Риме уже через неделю. Звонок итальянца приятно удивил Стольцева, они с Ди Дженнаро крайне редко общались по телефону – в основном переписывались, да и то почти всегда по инициативе Глеба. Мало того, «профессоре» оказался в курсе его последней работы, которая еще толком даже не напечатана – она лишь в виде короткой справочной статьи была доступна на сайте stoltsev.ru. Как бы там ни было, Глеб согласился приехать, хотя и понимал, что приглашение, судя по крайне сжатым срокам, явно готовилось впопыхах. Будет любопытно узнать, что скрывается за этой поспешностью: забывчивость Ди Дженнаро или нечто иное? Теперь самое сложное – договориться с Мессалиной о трехдневном отсутствии посреди учебного года. То-то будет битва.

* * *

Глеб записался на прием к Валеевой с самого утра, однако аудиенцию ему назначили только на вечер. В дверях кабинета Глеб столкнулся со слащаво улыбавшимся аспирантом – по слухам, новым фаворитом заведующей. Тот смерил Стольцева ревнивым взглядом. Усмехнувшись, Глеб без стука потянул дверь на себя.

– Что у вас, Стольцев? – раздраженно осведомилась Лариса Васильевна, поправляя макияж.

– Вот зовут на симпозиум. – Глеб выложил на стол приглашение.

– Я вижу, вы с итальянцами нашли общий язык, – проворчала Валеева, мельком взглянув на бланк.