Август 1937-го с Возвращения Короля
Шрифт:
Дайтон дождался, когда огонь ослабнет, и разрядил пачку своей винтовки, стреляя сначала сквозь брезент, по интуиции, а затем - в виднеющиеся сквозь дыры смутные движущиеся силуэты. Кажется - в кого-то попал... Снова выметающий град пуль сверху, заставляющий прижаться к стенам, но больше в грот никто не прыгал - видимо, враг уяснил, что внутри засели вооруженные люди, ожидающие нападения и не склонные к истерикам. Однако, будь у нападающих гранаты, все бы кончилось быстро. Значит, - больше нет, и самих их, - мало.
Дайтон рванулся вперед, ударил по подпорке палатки, от чего она накренилась и завалилась вперед, и не обращая внимания на пули, полетевшие в него, вырвался наружу. Он был уверен, во-первых, что врагов немного, а во-вторых, отчего-то решил, что за ним непременно, как бывало в молодости, рваной цепочкой дернут остальные, чтобы
На улице он разглядел всего двух раненых, которые корчились возле входа - к его радости, своим нервным огнем он достал обоих. Для верности разбил им головы прикладом, быстро заскочил за край окопа ближайшей огневой точки, где наткнулся на уже чуть задубевший труп солдата-часового. Лихорадочно сорвал патронташ с его пояса, быстро пристегнул себе, поспешно зарядил оружие, чуть трясущимися пальцами вынув холодную патронную пачку из кожаной ячейки...
Он не остался незамеченным, - сверху и сзади КНП застучали пистолеты-пулеметы, и вокруг засевшего в ячейке генерала защелкали тяжелые пули. Дайтон вжался за бруствер, стараясь не высовываться, и лихорадочно соображал, как быть дальше.
Через минуту с тропы, ведущей к гаубичной батарее, послышались шаги, и громко отданные команды: "Подавляющий на позицию пулеметов! Группа маневра, гранаты к бою!". Защелкали винтовки, к ним присоединилась пара "бобби" сержантов, прикрывая перебежки передовой группы. Похоже, подтягивалось подкрепление, и Дайтон воспрял было духом... Сейчас подойдут и горные стрелки резерва Громли, стоящие на позиции справа, и нападающих зажмут в смертоносные клещи. Вряд ли стрелки будут рисковать, - скорее постепенно выдвинуться вперед, маневрируя огнем, и простреливая все участки, где мог скрываться враг. Главное продержаться до того, как можно будет войти с ними в контакт - а то еще пристрелят сгоряча...
Однако все шло не так гладко. Когда на левом фланге огонь усилился до максимума, и бойцы стали неспешно наступать на гранатный бросок под прикрытием двух ручников, прямо рядом с КНП полутьму разорвала яркая вспышка, скалы заволокло сизым дымом и остро запахло пироксилиновым порохом. Шесть огненных стрел пролетели под небольшим углом к земле над тропой, за ними еще шесть, и врезались в камни как раз туда, где мелькали фигурки гвардейцев и всполохи пулеметных очередей. Там со звонкими щелчками разорвались снаряды, и стрельба немедленно прекратилась, только гулкое эхо еще несколько мгновений разносило сочный звук хлопков. А спустя секунду, над ущельем прозвучал одинокий и заунывный стон непереносимого страдания, непроизвольный крик болезненно и тяжело раненного солдата...
Залп тут же повторился, на этот раз в сторону правого фланга, где должны были по прикидкам Дайтона наступать бойцы резерва. Криков не последовало, но ответный огонь с той стороны был слабым и явно паническим - парням определенно досталось... Неудивительно, - классическая атака на окружение во фланг противника была невозможна, и стрелки храбро, но безнадежно перли по единственным доступным тропам. В них можно было вовсе не целиться, стреляя просто "в ту сторону". Поэтому даже залпом вслепую диверсанты легко отразили намечающийся штурм.
Кроме того, ветер доносил до ушей генерала отдельные глухие хлопки, - из каких-то тяжелых орудий постоянно стреляли с противоположного края ущелья, и видно, во что-то попадали, ибо туда время от времени тянулись трассеры пулеметных очередей и со дна ущелья, и с других краев, полосуя темную каменную громаду яркими цепочками пуль и тут же прерываясь. Пулеметчики не видели целей, - а вот враг, очевидно, имел четкое представление обо всех позициях сводной ударной группы...
Дайтон мысленно выругался. Он ощущал горький стыд - вместо того, чтобы руководить операцией, он дал врагу охотиться на себя, как на сурка, и решительно ничем не мог повлиять на исход боя. Он понимал, что численный перевес его войск в данной ситуации значит немного - враг все же прорвался на позиции КНП и держал под прицелом все подходы, так что мог, технически, сдерживать горных стрелков пока хватит боеприпасов. Две узкие тропинки можно было контролировать и малым числом, - по два-три человека на каждую, тем паче, с тяжелым вооружением... А когда неизвестные (хотя какие они, к чертям, неизвестные? диверсанты это клятые, к гадалке не ходи...) поймут, что им почти ничего не угрожает, они осторожно
Ну, товарищи, знатоки военного дела и тактических уловок, что в такой ситуации прикажите делать?!
Как нередко бывает, отчаянье придало генералу твердости. "Что делать, что делать..." Бить врага надо, вот что делать! Теми силами, что есть, раз связь отрезана. Он был уверен, что про него все еще не забыли, - вряд ли опытные нападающие надеялись, что достанут его случайным огнем в самом начале перебежки. Дайтон приподнял с земли каску убитого часового, нацепил её на малую лопатку бедолаги, и чуть приподнял над бруствером. Почти сразу же руку немилосердно отшибло, выбивая черен лопаты из пальцев, каску сорвало и отбросило на пару ярдов, со звоном приложив о скалу, а из камней за спиной увесистая пуля выбила мелкую крошку, впившуюся в шею и застучавшую по каске даже на таком расстоянии... Только после этого он услышал гулкий хлопок выстрела где-то на юго-востоке. Потирая ушибленную кисть, Дайтон осторожно обернулся и внимательно разглядел каску. Пролом в ней был таков, что в него свободно прошел бы кулак. Не иначе, 577-й калибр, единый для тяжелых крепостных ружей и противопанцырных пехотных винтовок, - разница состояла в качестве и конструкции пуль, для крепостных ружей было важнее точно попасть в цель на дистанции в тысячу двести-полторы тысячи ярдов, для противопанцырных - пробить броню средних и легких панцырей в лучшем случае, с двухсот.
Сейчас стреляли минимум с девятисот - столько было до ближайшей позиции на противоположной стороне ущелья. Значит, крепостное. Кучность у них хорошая - однако, есть и минусы, - снайперские патроны имели пулю с мягким сердечником и по пробиваемости уступали даже пулеметному "пятидесятому". Значит, от них можно укрыться и за бруствером, а тем более, - за каменной стеной вырубленной в породе ячейки... Вот расстрелять узел связи, когда никто не ждал нападения, они смогли легко, - а перещелкать в предрассветной мгле пуганных и острожных врагов, - вряд ли.
Выстрел не повторялся - противник имел мало боеприпасов, зато отчего-то считал, что у него много времени. Дайтон попробовал поменять позу, так чтобы переместится ближе к тяжелому пулемету... Это оружие могло стать залогом победы, - мощи "пятидесятого" с полной лентой хватит, чтобы вымести врага с одной, а то и с обеих тропинок, лишь бы патронов хватило на такой финт. Позиция была оборудована не для обстрела замка, а для защиты КНП, и с неё можно было вести огонь практически в любом направлении. Поэтому его расчет и уничтожили в первую очередь.
Едва Дайтон пошевелился, как со стороны КНП застучали два пистолета-пулемета, и пули легли буквально в футе от его головы, заставив вдавиться обратно в ячейку... Черт. С этой стороны его тоже держат на мушке! Чтоб их... Точность огня можно было назвать отличной, - учитывая, что от него до КНП было с три десятка ярдов, и ярдов сорок до позиций стрелявших. Из винтовки попасть, - плевое дело, а из такой вот слабенькой скорострелки, да сверху вниз, да почти наугад... Дайтон аккуратно высунул кончик лопатки, - ноль эмоций. Не видят, значит, - он в тени, стреляют на движение. Осторожно выглянул с другой стороны ячейки, - снова ничего. Убрал голову, уложил на край ложе карабина, затем выровнял, чуть выглянул - тишина... Прильнул к диоптру, понимая, как отлично бы сейчас смотрелась его голова без шляпы в перекрестии нитей оптического прицела. А что прикажете делать, - ждать смерти в этой яме? Ячеи, одиночные ростовые стрелковые окопы Дайтон ненавидел с молодости. Пусть они давали лучшую защиту от осколков, а все же страшно совершенно одному сидеть в эдакой уже готовой могиле, и гадать, что же поделывает противник и твои товарищи, - потому как в шуме боя в ячейке приказы командира еще не больно-то и расслышишь...