Авиатор: назад в СССР 3
Шрифт:
Спустя некоторое время, перед строем появился Граблин в чёрном вратарском свитере, шортах, кедах и кепке, как у Льва Яшина в своё время. В руках он держал чёрно-белый мяч и садовые рабочие перчатки.
– Товарищи курсанты, сегодня проводим мероприятия, согласно плана спортивно-массовой работы. Первый курс под руководством своего командира эскадрильи занимается на спортгородке, а второй выдвигается вместе со мной на футбольное поле.
После разделения на команды, Граблин занял место в воротах одной из команд, а Костю предусмотрительно
Уже через пятнадцать минут появились первые уставшие от постоянной беготни по пыльной площадке. Как и было договорено, на Костю велась основная игра нашей команды. Хорошо, что Бардин относительно умел играть в футбол. По крайней мере, по мячу попадал.
К исходу получаса игры, на счету Бардина уже был дубль. Приятно были удивлены все, что Дмитрий Александрович очень профессионально стоял на воротах. В игре, как и в бане, генералов нет, так что здесь нам было позволено называть его Саныч.
Через полтора часа уже и я устал гоняться за Костей, который убегал один на один с вратарём всё чаще и чаще. Вот где не хватает системы видеоповторов и определения офсайдов, которая в моём настоящем времени практически на каждом большом футбольном матче.
– Закончили! – скомандовал Граблин. – Все молодцы, движемся в сторону казармы.
Правильнее было бы сказать ползём, поскольку все жутко устали. Даже Костян еле-еле передвигал ногами.
Именно сейчас и нужно установить этим двоим между собой определённое взаимопонимание. Граблин не дал Косте сразу покинуть поле, а немного задержал его. В итоге они шли вдвоём в конце всей нашей толпы, и, достаточно весело, обсуждали прошедшую игру.
Кажется, тот контакт, который был нужен между Граблиным и Костей, установился. В казарме Бардин ничего не рассказал нам о содержании беседы с Дмитрием Александровичем, хоть и настроение у него улучшилось.
– Костян, а как тебе столько голов удалось заколотить? – спросил Артём, раздеваясь у своей кровати в казарме.
Макс сильно толкнул в плечо Рыжова, пока тот опять какую-нибудь ерунду не спросил. От Тёмыча постоянно ждёшь чего-то подобного.
– Игра пошла. А вы видели, как Граблин вытащил из девятки? – спросил он, снимая с себя футболку.
– Занимался наверняка раньше, – сказал я. – Он, оказывается, нормальный мужик, да Кость?
– Подтверждаю. Кстати, не сказали, кто у нас на экзаменах будет проверяющими?
Этот вопрос остался без ответа. Его мы узнали в понедельник, когда Ребров проводил своё утреннее построение. В свойственной для себя манере и с присущим ему колоритом, говорил подполковник напутственные слова, прохаживаясь перед строем.
– Завтра летаете тренировочный в зону. Одни или с кем-то – решим сегодня. А далее экзамен, я прав?
– Так точно, – хором ответил наш строй.
– Вода проточно! Экзамен…
– Комэска больше нас переживает, – шепнул мне Артём. – У меня завтра комиссия по медицине. Возможно, допустят чуть раньше. Смогу и в отпуск уйти вовремя.
– Это хорошо. А то Света небось думает, два года предложение делал, теперь ещё столько же свадьбу играть будете, – ответил я, на что Рыжов ухмыльнулся.
– Я вообще ни разу не шучу! К третьей эскадрилье и так постоянное повышенное внимание. Мы по всем статьям на первом месте. Кое-где даже в лучшую сторону выделены. Точнее сказать, в одном моменте – в показателях лётной подготовки.
– А по другим, товарищ командир? – спросил из строя Новиков.
– По другим мы отвечаем главному признаку мастерства – постоянство. Постоянно в… начинке эскадрильского туалета! – по строю прокатилась волна смеха. – Отставить смех! Как можно умудриться иметь почти девяносто пять процентов отличных оценок по всем видам лётной подготовки, и при этом получить за прошлую неделю выговоров и нарядов на работы больше, чем у всего полка за месяц?! В каких местах, товарищи курсанты, у вас пропеллер? Скажешь, Курков?
– Никак нет! Отсутствует пропеллер.
– Что, конструкцией не предусмотрено? Я его вам приделаю, товарищ сержант. А остальным засуну в такие места вот эти ваши… выговора и наряды, чтоб аллергия у вас потом открылась… пчхиии! – оборвал свою реплику Ребров.
– Будьте здоровы! – хором ответил наш курсантский строй.
– Будешь тут… с вами здоровым, – сказал комэска, вытираясь носовым платком.
К строю приближался Граблин, одетый не как обычно в лётный комбинезон. В полку офицеры редко надевали повседневную форму, отдавая предпочтение комбинезону. Требовалось только, чтоб он был аккуратным и чистым.
Сейчас подполковник был одет в парадно-выходную форму – фуражка синего цвета с голубым околышем, открытый китель, который нередко называли в каких-то документах мундир, и брюки навыпуск синего цвета, белая рубашка с темно-синим галстуком, черные ботинки.
Естественно, что все обратили внимание на награды Граблина, коих у него скопилось не особо много. Но привлекло внимание, что у Дмитрия Александровича есть планка ордена Красного Знамени. Очень серьезная награда. После всех советских медалей стояла колодка неизвестной мне цветовой гаммы – сине-желто-чёрная. Не помню я в наградной системе таких планок. Граблин в очередной раз пытается меня удивить.