Авиатор: назад в СССР 4
Шрифт:
Вручение прошло успешно, о чём торжественно Борщев доложил Крутову. Генерал объявил, что теперь одному из нас придётся проститься со знаменем училища. И эта честь выпала мне.
Удар в барабан, и головные уборы сняты. Ещё один удар, весь выпуск опускается на колено, предварительно подложив под него купюру, номиналом в 1 рубль. И ещё удар… Вот так под бой барабана и происходит этот грустный, но такой завораживающий ритуал.
— К торжественному маршу! — скомандовал Борщев, когда все поздравления прозвучали, а мы заняли свои места в общем строю училища. — Пор?тно!
Все
— На одного линейного дистанцию! — продолжал вещать начальник училища, наблюдая, как курсанты с первого курса, которым доверено быть линейными, занимают свои места.
И как же круто, что именно в этот момент из-за хмурых октябрьских туч, выглянуло солнце. Это ли не знак на долгую и хорошую дорогу в будущее для молодых офицеров.
Я вижу, как ребята волнуются перед этим, пожалуй, главным торжественным прохождением в их жизни. У кого-то будут парады, а кто-то, возможно, будет их и принимать. Но этот день — записан будет золотыми буквами на подкорку.
— Управление прямо, остальные — напраа-во!
И вновь звуки марша авиаторов. В последний раз в этих стенах мы слышим эти ноты. Медленно, немного сбивая шаг от волнения, зашли с центральной дороги на плац, подкидывая пока ещё в воздух маленькие горсти монет.
— Мужики, только фуражку мою не затопчите. Света не простит. Я её и не подписал ещё, — волновался Тёмыч.
Только он мог в такой момент думать о реакции супруги, которая стояла в толпе с маленьким сыном на руках.
А теперь заиграла «Славянка». Бессмертная композиция, известная со времён Первой мировой, а может и раньше. Все идут в ногу, чеканя каждый шаг. Голова повёрнута к трибуне, а краем глаза контролируешь, когда командир роты опустит руку. С каждым шагом всё сложнее сдержать себя, монеты летят фонтаном, но нужно оставить ещё на самое главное.
Голубев, держит нас в напряжении до конца. Ещё пара шагов и прозвучит громоглассное…
— Иии всёёё! — раздаётся весёлый крик целого строя молодых лейтенантов-авиаторов.
Глава 17
В небо летят монеты и фуражки. Повсюду слышны крики радости. Толпу родственников и простых посетителей сдерживать уже нет смысла и все выходят на плац, превращая это всё в народное гуляние.
Дети первым делом собирают монеты, оставленные нами. По идее, большая часть этой мелочи должна была достаться курсантам первого курса, которые будут завтра убирать этот плац. Но для наших младших братьев — будущих лётчиков есть кое-что получше.
Каждый из них спешит быстрее поздравить молодого лейтенанта и получить от него денежку. Я предусмотрительно сделал три таких подарка, подложив под погон купюры номиналом 1, 3 и 5 рублей, каждую из которых подписал «от лейтенанта Родина». И вот первым подошёл высокий курсант, запинавшийся при каждом слове. Ну что ж, за храбрость и быстроту ему повезло заработать пятёрку.
Вторым оказался парнишка из Владимирска, который учился в нашей с Костяном школе. Я даже окликнул Бардина, чтоб тот тоже заценил нашего земляка. Этому парню перепало
А вот с рублём, как-то не спешил я расставаться. Уже и Женечка с родственниками подошли ко мне, целуя и поздравляя меня, а под погоном по-прежнему ждала своего курсанта свёрнутая в трубочку банкнота бежевого цвета с гербом СССР.
Суть да дело, и вот уже ваза, купленная заранее и принесённая утром, наполняется шипучим напитком. Как только она наполнилась, наш взвод пустил её по кругу, каждый сделал по несколько глотков и сказал очередные напутственные слова своим товарищам. Последним, и соответственно получившим право её разбить на счастье, стал Макс. Леночка Петровна стояла неподалёку и уже не стесняется отношений со вчерашним курсантом. Осталось только узнать, как на это смотрит её старший брат Крутов. Хотя… раз Курков живой, значит Николай Евгеньевич не возражает. Ещё и распределение хорошее получил Макс.
Наш заместитель командира взвода произнёс добрые слова и со всего маху пустил вазу в резкое пике, которое и привело к её полному разрушению. Все, как и полагается, рванули за осколками. Мне достался вполне себе симпатичный кусок с изображением листка.
Постепенно всё заканчивалось, и плац начинал пустеть. Своим взводом мы договорились отметить выпускной в кафе, которое было заказано заранее на полученные нами подъемные. Посему, до вечера все отправляются на не большую передышку на квартиры и в гостиницы.
— Внук, ну а куда теперь? Я не про сегодняшний день, а про службу, — спросил дед, когда мы шли по центральной аллее.
— Туркестанский округ. Предварительно в город Осмон.
— Ой, Серёжа! — замахала руками бабушка. — Это же на границе с…
— Так, Надя! Спокойно, — перебил её дед. — Наша родина так решила, а приказы не обсуждаются.
Знал бы дед, что выбор этот сделал я сам, чтобы тогда он ответил?
— Вы-то как здесь оказались? — спросил я. — Приехать не дешевое удовольствие.
— Я просто подумала, что ты захочешь увидеть своих родных, — сказала Женя, шедшая со мной под ручку.
— Вот ты молодец! — ответил я ей.
— Только мы не пойдём в кафе, Серёжа. Ты нам лучше город покажи. Мы ж тебя за четыре года почти и не видели, — предложила бабушка, утирая слёзы платком.
Показать то можно, если бы только мне не хотелось ужасно спать. Что ж, не получится мне сил набраться перед застольем.
У самого КПП в струнку вытянулся курсант невысокого роста, темноволосый и с повязкой помощника дежурного.
— Поздравляю, товарищ лейтенант. Успехов вам, — сказал он, вытягиваясь в струнку.
Вот и мой рубль нашёл своего обладателя. Может подписать его именным?
— Как зовут, братишка? На память тебе оставлю, может, будешь в будущем главкомом, и я уже вспомню, как ты мне воинское приветствие отдавал, — улыбнулся я.
— Да куда там! Я к себе в Барнаул поеду потом. Там и останусь. Не хочу больших должностей, просто летать хочу.
— Ладно. Все мы любим небо. Так зовут как тебя? — снова спросил я, доставая ручку из внутреннего кармана кителя и прикладывая купюру к спине парня.