Авиатор: назад в СССР 7

Дорин Михаил

А ведь работа у штурмовой авиации весьма опасная. По крепости духа и яиц, круче них только вертолётчики.

— Я ещё раз, вам повторяю, товарищ капитан… — продолжал доказывать свою правоту Афанасьев.

— Опыта у нас хватает, чтобы мы могли вам подсказать, как правильно нужно работать по земле, — не унимался Гнётов.

Бажанян сразу вклинился в эту разборку, призывая всех к порядку. Среди обычных лётчиков тоже начались трения. Опустились уже до внутреннего порядка в жилом палаточном городке.

— Вечно приходите

со своего дежурства, и давай намываться, — выкрикнул кто-то из штурмовиков.

— Там бак здоровенный. Чего тебе не хватает? — пытался уточнить суть претензий Паша Мендель.

— Вот ваши все так думают. А приходишь вечером, а воды уже нет, — продолжал возмущаться лётчик «грачей».

Через несколько секунд Араратович не выдержал и громогласно дал всем команду закрыть рты. Точного перевода его гневной фразы на армянском никто не знал, но догадаться о содержании было несложно.

— Завтра нашему полку… — начал говорить Араратович.

— Только вашему? — перебил его Афанасьев.

Вот же какой злючий попался! И не успокаивается. Всё задеть пытается. Не успел я додумать и наградить Афанасьева каким-нибудь нелестным эпитетом, в класс вошёл особый гость в звании полковника.

— Команду не подавайте. Я не надолго, — сказал он, медленно выходя на середину класса.

Полковник имел болезненный вид. Как будто его раньше времени выписали из инфекции и сразу на работу заставили выйти. Лицо, кстати, очень знакомое.

— Хотел бы с вами познакомиться. Всегда с уважением относился к авиации, — сказал полковник, поправляя солнцезащитные очки на воротнике. — Полковник Громов Борис Всеволодович, командир 4й мотострелковой дивизии.

Возможно, я единственный из сидящих сейчас смотрел на этого человека восторженными глазами. Передо мной был если не образец грамотного и достойнейшего генерала, то точно один тех, с кого стоит брать пример по службе.

Борис Громов, в будущем генерал-полковник. Через три года ему будет поручено занять должность генерала по особым поручениям. Эту должность возродят, поскольку Генеральный штаб будет нуждаться в объективной оценке обстановки в Афганистане.

Позже он получит назначение на должность командующего 40й армией. Именно ему поручат организовать и провести вывод советских войск из Афганистана. В 1988 году он будет удостоен звания Герой Советского Союза.

Как и многие видные генералы Советской Армии он уйдёт в политику. Займёт пост Губернатора Московской области. Один из немногих, кто за особо выдающиеся заслуги, связанные с укреплением российской государственности, станет полным Кавалером Ордена «За заслуги перед отечеством».

— Чего спорили то? — усмехнувшись, спросил Громов.

— Борис Всеволодович, дискутируем. Громко, но по делу, — ответил Бажанян.

— Ну да. Я так и подумал, — сказал Громов и подошёл к карте. — В общем, командованием поставлена задача взять проклятый Луркох. Как видите, этот горный

хребет находится на пересечении дорог на Кандагар и Герат.

— Много нападений на колонны? — спросил Афанасьев.

— Неприлично много, ребята. Меня не так гепатит достал, как этот Луркох. Ваша задача уничтожить там всё, что только можно. Авианаводчики будут с вами завтра работать, а генерал Хреков руководить с борта Ан-26. Вопросы?

Никто ничего не спросил.

— Это хорошо. Начальника разведки пришлю завтра. Поделится с вами сведениями. Не ругайтесь тут только, — сказал полковник и тихо вышел из кабинета.

Вот такой он — лаконичный и спокойный будущий генерал Громов.

— Итак, как вы уже слышали от Бориса Всеволодовича, завтра и нашему, и вашему, Арсений Павлович. Хоть вы и отдельная эскадрилья, но в данный момент находитесь в оперативном подчинении командира нашего полка. Он же является старшим авиационным начальником на базе Шинданд, — сказал Бажанян и после этого подполковник решил успокоиться.- Давайте уже по задачам на завтра определимся и пойдём спать, — устало произнёс Буянов, похлопав Афанасьева по плечу.

Командир штурмовиков поднял руки, дав понять, что он не против.

— Итак, горный массив Луркох, — показал на карте Гнётов. — Площадь 256 квадратных километров. Имеются вершины до 3000 метров. Ущелья для маневрирования очень сложны.

— Товарищ капитан, вынужден не согласиться, — снова подал голос Арсений Павлович.

Никак он не угомонится! Везде ему надо сумничать. Теперь он решил поднять тему для дискуссии о манёвренных характеристиках Су-25го. Даже вышел к доске и принялся рисовать уравнение движения и схему сил для этого самолёта во время выполнения виража. Пошли формулы, расчёты и примеры. А всё для того, чтобы назвать несколько цифр.

— Из этой схемы видно, насколько наши штурмовики хорошо могут маневрировать в узком пространстве. А живучесть, сами знаете, у нас хорошая, — развёл Афанасьев руки в стороны и положил мел.

Я обернулся назад и обнаружил большую часть класса спящими. Настолько им было «интересно» слушать своего командира, что решили лётчики-штурмовики начать отдыхать уже здесь.

— Палыч, давай уже кончай мериться половыми органами и пойдём спать. Завтра обговорим налёт, — предложил Буянов и был услышан. Класс опустел, практически, мгновенно.

После долгих водных процедур в ледяной воде, наша палатка собралась на вечернее чаепитие. Гусько своих отваров не предлагал.

— Савельевич, как ты мог нас без кваса оставить? — спросил у него Бажанян, доставая большую коробку с печеньями.

— Да с таким презентом от нашего нового друга можно и без собственных продуктов жить, — улыбнулся замполит, заливая кипяток в заварник в синий горошек.

— Это ты на Хватова намекаешь? Он сегодня меня на совещании просто доконал! — воскликнул Буянов. — Смотри, чего дал нам.