Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1
Шрифт:
Прения по докладу начались с речи Петра Тарасова. В своем выступлении он заявил, что «Ляпин занимался комвраньем», требовал опубликования документов меньшинства, доказывал, что линия ЦК – «линия сталинской фракции», как он ее называл – неправильна. «Партия душит всякие выступления, – возмущался Тарасов. – Процветает режим репрессий». Н. Г. Колмаков был «удивлен докладом», уверял, «что Ляпин напутал»; что «исключение из ЦК Зиновьева и Троцкого сделано в угоду мировой буржуазии». «Знали ли в Томске, что в Ленинграде во время юбилейной сессии ВЦИК 17 октября 1927 г. прошли манифестации в честь сторонников оппозиции?» – спрашивал он. Тогда у Таврического дворца остановились несколько грузовиков, один напротив другого, причем с одной стороны были сторонники ЦК, а с другой – вожди оппозиции. Рабочие, проходившие мимо, устроили бурную овацию только оппозиционерам. Почему-то Ляпин не сказал в докладе ни слова «о ленинградской демонстрации в 250,000, прошедшей перед Зиновьевым». Ссылаясь на Ленина, Иванова отметила, что «выправлять линию партии может каждый член партии», выразила недовольство тем, что предложения оппозиции не обсуждаются, пожаловалась, «что сейчас нельзя свободно передать и обсудить мысль. <…> Наконец она заявила, что оппозиция требует опубликования платформ, проработки их, голосования по платформам и выборов делегатов на XV съезд от оппозиции». Начав выступление фразой «я не оппозиционер», Гриневич тем не менее кипятился: «ведя такую травлю оппозиции, мы не сковываем партию, а раскалываем
392
ЦДНИ ТО. Ф. 76. Оп. 1. Д. 587. Л. 13–14.
«Не затыкайте мне рот!» – просил явно возбужденный Гриневич. («Одним из средств выражения эмоционально-оценивающего отношения говорящего к предмету своей речи является экспрессивная интонация, отчетливо звучащая в устном исполнении, – опять приходит на помощь Бахтин. – Экспрессивная интонация – конститутивный признак высказывания» 393 .) Читая стенограмму, невольно хочется перейти к истории эмоций – но на самом деле источники не позволяют работать в этой парадигме 394 . Вряд ли сейчас возможно обоснованно отделить «аффекты» в речи (то есть моменты, связанные с собственно эмоциональным состоянием автора) от элементов риторической стратегии той же Ивановой или Гриневича.
393
Бахтин М. М. Указ. соч. С. 280.
394
Пламмер Я. История эмоций. М.: Новое литературное обозрение, 2018; Виницкий И. Заговор чувств, или Русская история на «эмоциональном повороте» (обзор работ по истории эмоций) // Новое литературное обозрение. № 117. 2012.
Выступавшие вслед за ними сторонники ЦК тоже выплескивали свои эмоции. Всячески негодуя в отношении только что сказанного, они предлагали «решительные меры к ограждению партии от дезорганизации и могущего быть раскола». Наконец прения были закрыты, и настал час голосования. За резолюцию, предложенную Тарасовым, «голосовало 10 человек всего лишь», радовался окружком. «Это говорит за то, что в массе партийного актива оппозиция хотя и имеет сторонников, но слишком незначительное количество». Оппозиции, правда, удалось найти сторонников в ячейке СТИ и ОкрОНО, но «что же касается основной партийной массы» – там она «успеха не имеет» 395 .
395
ГАНО. Ф. П-6. Оп. 4. Д. 17. Л. 43–44.
Иван Абрамович Ивахно, помощник директора агентства Союзхлеб в Томске, дал оценку происходящего от оппозиции: «На собрании актива в Глобусе выступали от оппозиции тов. Тарасов, Кутузов, Иванова и др., а после этого были зачитаны две резолюции: в резолюции секретаря Каменского окружкома ВКП(б) В. Л. Букатого было указано одобрение по поводу исключения из партии лидеров оппозиции, с чем я не был согласен. Я считал, что до съезда этого делать не следовало, и только ввиду этого голосовал за резолюцию Тарасова. На этом же собрании в фойе я впервые встретил Тарасова и Кутузова – последнего я знал и раньше, но не знал, что он оппозиционер». Ивахно желал перемолвиться словечком с Кутузовым еще до голосования на собрании актива в «Глобусе». «Но он [Кутузов] меня назвал цк-истом и отошел» 396 . А вот версия самого Кутузова: «Мое участие в троцкистской оппозиции относится к 1927 году (приблизительно июль – август). Знакомство через Голякова с Тарасовым и Ивановой, которые жили тогда в Томске и работали оба в ГубОНО. Тарасов был в Томске председателем зиновьевской части, а Иванова – троцкистской части оппозиции. На основе знакомства с нелегальными документами я встал на линию активной борьбы с партией путем открытых и неоткрытых выступлений на собрании в Томском институте, путем распространения нелегальной литературы и организации группы оппозиционной из студентов института» 397 . Через пару лет Кутузов будет чуть конкретней: «Знакомство с Ивановой у меня произошло в конце сентября или в начале октября 1927 года одновременно с Тарасовым. С этого времени до отъезда из Томска я встречался с ней, как и с Тарасовым, довольно часто – как на квартире Ивановой, так и Тарасова. Через меня и Голякова, Иванова и Тарасов имели связь с оппозиционной группой в ячейке Института. От Ивановой и Тарасова я узнавал оппозиционные „новости“ (литературу брал у Тарасова), московские и свои томские. Об организационных связях Ивановой, как и Тарасова – с другими городами я не знал – вероятно, по той причине, что сравнительно не долгое время состоял в этой группе, поздно к ней примкнул. Мне было известно, что Иванова была сторонница троцкистской ориентировки в оппозиционном блоке» 398 .
396
Там же. Д. 18. Л. 82–83.
397
ЦГА ИПД. Ф. 1728. Оп. 1. Д. 440743. Л. 70.
398
ГАРФ. Ф. 110035. Оп. 1. Д. П-51377. Л. 160.
Городская партийная организация не могла избавиться от ощущения, что институтская ячейка политически ангажирована и задает тон в местной парторганизации. «Мы видим, что верхушка партии спорит, Вузовцы тоже, а мы, рядовые члены, не знаем, в чем дело», – жаловался Наумов из ячейки Томского театра. Ему хотелось видеть всеобщую вовлеченность, использование дискуссии для роста сознательности 399 . Обозреватели из райкома признавали, что институтская ячейка думала сама за себя, но влияние местных проводников оппозиционных идей все-таки ощущалось. Исчерпав возможности в своих ячейках, «Тарасов плюс Иванова перебрасываются для работы в другие ячейки – СТИ, Машинострой, Комтрест, – гласила райкомовская сводка. – В ячейке СТИ им удается достигнуть неплохих результатов» 400 . И чуть более подробный комментарий: «Открытой антипартийной работы оппозиционеров из других ячеек среди членов ячейки СТИ отмечено не было, но идейное влияние <…> оказывали Тарасов и Иванова. <…> Влияние и организация оппозиционной работы в ячейке СТИ со стороны этих фракционеров происходило путем посещения их квартир <…> распространения литературы и пр. Принятие каких-либо мер со стороны бюро ячейки было невозможным, т. к. эти фракционеры в ячейку не появлялись» 401 .
399
ЦДНИ
400
ГАНО. Ф. П-6. Оп. 4. Д. 41. Л. 88–89.
401
ПАТО. Ф. 77. Оп. 1. Д. 38. Л. 29.
Окружком под руководством Ляпина предложил томскому 1-му райкому «обратить особое внимание на ячейку вузов и повести усиленную работу, и для руководства прикрепить ответственных партийных товарищей, создать вокруг бюро ячейки крепкую группу актива, которая могла бы организовать отпор оппозиции» 402 . Райком не очень прислушивался к голосу студентов: «Группка оппозиционеров-вузовцев и одиночек представляет собой лиц, оторвавшихся от производства, от деревни, от практической партийной и советской работы и не пользующихся никаким авторитетом и поддержкой в [партийных] массах» 403 . «Здесь у нас в Томске рабочие не идут за оппозицией, – говорили в контрольной комиссии. – Голосующих за оппозицию из ячейки СТИ <…> нельзя отнести к рабочим, они были рабочие, сейчас же учащиеся», и как таковые склонные к упадку 404 .
402
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 67. Д. 187. Л. 53.
403
ЦДНИ ТО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 883. Л. 11 об.
404
ЦДНИ ТО. Ф. 77. Оп. 1. Д. 27. Л. 46 об.
В институте тоже хотели разобраться, что же на самом деле произошло. На следующем собрание партячейки 29 октября задавал тон 27-летний Сергей Иванович Кликунов. Выходец из крестьян, он служил полтора месяца у Колчака в этапном батальоне, но уже в 1919 году стал большевиком, а на тот момент исполнял обязанности секретаря ячейки СТИ. Райком инструктировал его и полагался на него.
Кликунов предложил «выявить настроение». Ошарашенный непредвиденным отпором в институте, Ляпин тоже размышлял о типологии инакомыслия: «Прошлое собрание было не организовано, в числе 48 человек подавляющее число были не оппозиционеры, но товарищи, надо всем сказать, что в вашей ячейке есть группа настоящих оппозиционеров, за ними идут колеблющиеся». Председатель Томской окружной контрольной комиссии Я. П. Зосе рекомендовал студентам «научиться вести себя на собрании – это одна задача». Вторая задача заключалась в признании, что «оппозиционность в ячейке есть», иначе «чем объяснить 48 голосов», подданных за резолюцию Кутузова? «Здесь равнодушно смотреть на дискуссию не следует. Бросьте замазывать глаза. Надо идти в бой за отвоевание от оппозиции массы. Нужно вести воспитательную работу среди членов партии, которые по непониманию, может быть, идут за оппозицию».
Сторонники Кутузова в институте, в свою очередь, считали, что большинство было добыто механически, а секретарь партячейки проявил авторитаризм. «Кликунов сделал настроение, – говорили они, – а остальные все бараны». И. Я. Фельбербаум защищал партийное бюро: «[не надо так] говорить, это ненормально. <…> Собрание, товарищи, имеет свое мнение и идет за тем или иным товарищем сознательно».
В местной прессе писали о «беспринципности оппозиции, когда некоторые оппозиционеры выступали в защиту платформы, а при голосовании воздержались» 405 . «У нас трудно отличить оппозиционеров от не оппозиционеров, – признался Филимонов. – Собираемся, чувствуем себя [не] на партсобрании, а как будто в театре. Когда говорят, то оппозиция <…> а когда голосуют, то резолюции и предложения [ЦК] имеют достаточное количество голосов». Определитесь! – требовали сторонники большинства ЦК: «Надо сказать, что ты с партией, или уйти от нас». Но студенты жаловались, что в отсутствие контртезисов они не могут найти правильные слова для самовыражения, выработать четкую позицию: «Не следует требовать от члена партии сказать, кто он, не дав ему ясного представления о спорных вопросах, – говорил Николаев. – Мы никакой нелегальщины не вели, а за одно выступление перед собранием нас причислили к оппозиции. Если нет оправдывающих это документов – это есть нарушение внутрипартийной демократии». Беляев протестовал против навешивания ярлыков: «Каждый выступающий должен чувствовать, что он выступает перед товарищами, а у нас все наоборот. На закрытых партсобраниях мы должны все наши недостатки выявлять, а здесь только стоит заметить одному товарищу какой-нибудь недостаток, как его берут за глотку. Не нужно причислять к оппозиционерам и к врагам. Здесь люди, шедшие 10 лет нога в ногу, и вдруг что-то стало неладное. Кутузова на прошлом собрании единогласно избрали председателем, а сегодня его не надо. Надо стремиться изжить методы заглушения слов» 406 .
405
Красное знамя. 1927. 16 ноября.
406
ЦДНИ ТО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 749. Л. 153 об.; ЦДНИ ТО. Ф. 77. Оп. 1. Д. 31. Л. 73; Ф. 17. Оп. 1. Д. 749. Л. 151 об.
Филимонов не только не знал, к какому лагерю себя причислить, – ему вообще не было понятно, почему нужно размежевываться:
Права оппозиция или нет. Надо ясно на это ответить в том, что в Ленинграде ей кричали ура и что ей на собрании затыкают рот. Надо выяснить эти вопросы. Неслучайно то обстоятельство, что мы на собрании ячейки СТИ [имеем] всю тяжелую и легкую артиллерию организации. Прав был товарищ Зосе, который говорил на прошлом собрании, что в партийной организации необходимо повести борьбу за колеблющихся товарищей, чтобы их убедить, чтобы их отбить от оппозиции. А отсюда, чтобы облегчить эту работу, чтобы все выступающие говорили, ясно сказали, кого они поддерживают, или оппозицию, или ЦК. По-моему, на нашем 1-м собрании из 48 человек было много еще далеко не оппозиционеров. Голосовавшие за нее благодаря нервности создающейся обстановки, ошибок <…> докладчика <…> голос за, по-моему, не совсем за оппозицию, но и не за цекистскую резолюцию. Повторяю, сейчас такой момент, когда о своих сомнениях говорить надо, но в то же время надо причислить себя к определенному лагерю. Я заявил, что я не оппозиционер, как это мне приписывают многие товарищи. Я считаю, что по вопросам хозяйственной политики ЦК прав, хозяйство наше растет, и растет по линии не капиталистических, а социалистических элементов. Имеются ли ошибки в политике ЦК? Да. Никакая работа без ошибок не бывает и быть не может. Но говоря об ошибках, характере их, нужно говорить и о принципиальной линии. По-моему, принципиальная линия ЦК в вопросе хозяйственной политики <…> правильна (имеет в виду семичасовой рабочий день. – И. Х.).
Филимонов подчеркивал роль языка, хотел, чтобы все «выступали», «говорили ясно», «причисляли себя». Чтобы исправить ошибки, их надо было сначала назвать – язык необходимо было овеществить, а не «заглушать» слова.
Дискуссия продолжалась: «Я молчание учащейся молодежи объясняю не оппозиционностью, а той сложностью вопросов, которые стоят перед партией. Наша молодежь [за] недостатком времени часто не успевает проработать эти вопросы». «В отношении оппозиции существуют 2 дилеммы: или исключение, или признание ошибок. Мне, не оппозиционеру, все же будет трудно терять таких лиц как: Раковский, Зиновьев, Троцкий».