АВТОБИОГРАФИЯ ЙОГА
Шрифт:
– Я сказал тебе, что увижусь с тобой, но не говорил, сколь долго я с тобой пробуду, – тихо рассмеялся Бабаджи. – Уверяю, ты был так возбужден, что от взрыва твоего неистовства я совсем растворился в эфире.
Меня сразу удовлетворило это нелестное разъяснение. Я склонился к его стопам, всевышний гуру доброжелательно похлопал меня по плечу.
– Дитя мое, ты должен больше медитировать, – сказал он. – Взгляд твой еще небезошибочен – ты не можешь видеть меня за солнечным светом. – С этими словами, сказанными голосом небесной флейты, Бабаджи исчез в скрытом сиянии.
– Это было одно из последних
Через непродолжительное время несравненный гуру в Бенаресе оставил свое тело. Мне больше не нужно было искать его в его маленькой гостиной, я убедился, что всякий день моей жизни благословен вездесущим руководством учителя".
Через несколько лет из уст свами Кешабананды[ 6 ], одного из продвинутых учеников, я услышал множество чудесных деталей, рассказанных очевидцами, об отходе Лахири Махасая.
"За несколько дней до того как гуру оставил свое тело, – рассказывал мне Кешабананда, – он материализовался передо мной, когда я сидел в своем жилище в Хардваре. «Приезжай сейчас же в Бенарес», – сказал Лахири Махасая и исчез. – Я немедленно поехал в Бенарес. У дома учителя я увидел многих собравшихся учеников. В тот день в течение нескольких часов учитель изъяснял Гиту, потом просто обратился к нам: «Я ухожу домой»[ 7 ].
Тут же разразились горестные вопли. «Утешьтесь, я еще восстану». Сказав так, Лахири Махасай трижды обернулся по кругу и, обратившись лицом на север в своей позе лотоса, славно вошел в окончательное махасамадхи[ 8 ].
Красивое тело Лахири, столь дорогое поклонникам, было кремировано с торжественными обрядами у святого Ганга на Маникарника гхате, – продолжал Кешабананда. – На следующий день в десять утра, когда я еще был в Бенаресе, мою комнату залил яркий свет. И вот предо мной стоит Лахири Махасая из плоти и крови. Тело его было такое же, как прежде, только моложе и светлее. Божественный гуру заговорил: «Кешабананда, это я. Из дезинтегрированных атомов своего кремированного тела я воссоздал его форму. Мое дело домохозяина в мире сделано, но я оставляю землю не насовсем. Я проведу некоторое время с Бабаджи в Гималаях и с Бабаджи в космосе».
С несколькими словами благословения мне трансцендентальный учитель исчез. Чудное воодушевление исполнило мое сердце от возвышения в Духе, как учеников Христа и Кабира[ 9 ], увидевших своих гуру живыми после их физической смерти.
Возвратившись в уединенное жилье в Хардваре, – продолжал Кешабананда, – я принес с собой святой пепел
Другой ученик, благословенный лицезрением воскресшего гуру, был святой Панчанон Бхаттачарья[ 10 ]. Я навестил Панчанона в его калькуттском доме и с удовольствием выслушал рассказ о его многолетнем общении с учителем. В заключение он рассказал мне о самом изумительном случае в его жизни:
«Здесь, в Калькутте, после кремации в десять утра мне в живом величии явился Лахири Махасая».
Свами Пранабананда – «святой с двумя телами» – также поведал мне детали собственного высокого переживания.
"За несколько дней до того как Лахири Махасая оставил тело, – рассказал мне Пранабананда во время посещения школы в Ранчи, – я получил от него письмо с просьбой сразу выехать в Бенарес. Но я задержался, ибо сразу выехать не мог. Занимаясь приготовлениями к поездке, в десять часов утра я вдруг, к своей радости, увидел сияющую фигуру моего гуру.
– Зачем спешить в Бенарес? – улыбаясь, сказал Лахири Махасая. – Ты больше не найдешь меня там.
Когда до меня дошел смысл его слов, от горя я разрыдался, думая, что вижу его лишь в видении. Учитель приблизился ко мне с утешением.
– Вот, коснись моего тела, – сказал он. – Я живой, как всегда. Не плачь, разве я не всегда с тобой?"
Из уст этих трех великих учеников выяснялась история чудесной истины: в десять часов утра, день спустя после того, как тело Лахири Махасая было кремировано у священного Ганга, воскресший учитель в разных городах в настоящем, но преображенном теле явился пред тремя учениками.
"Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертное, тогда сбудется слово написанное: «поглощена смерть победою». «Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?»[ 11 ]".
Глава 37
Я еду в Америку
«Америка! Наверняка эти люди – американцы!» – подумал я, когда перед моим внутренним взором прошло панорамное видение западных лиц[ 1 ].
Погруженный в медитацию, я сидел за какими-то пыльными ящиками в кладовке школы в Ранчи[ 2 ]. В эти беспокойные годы трудно было найти уединенное местечко.
Видение продолжалось: множество людей, внимательно глядя на меня, прошли подобно актерам по сцене сознания.
Дверь кладовки отворилась: как обычно, один из ребятишек обнаружил мое укрытие.
– Пойди сюда, Бимал, – весело сказал я. – У меня для тебя новость: Господь призывает меня в Америку!
– В Америку? – мальчик повторил мои слова таким тоном, как будто я сказал – «на луну».
– Да! Я уезжаю в Америку, открывать Америку, как Колумб. Он думал, что нашел Индию; определенно между этими двумя странами существует кармическая связь!