Автограф

Твиров Илья Вячеславович

– Да все по-прежнему. Вертимся как-то. Слушай, я тут подумал, вот мы с тобой с глазу на глаз-то сколько не виделись?

– Да почитай уже лет пять..., - с оттенком грусти сказал Лобанов.

– Не хорошо. Есть свободное время? Давай сегодня встретимся.

Станислав хотел было переназначить встречу на выходные, но потом передумал и согласился.

– Отлично. Тогда давай часов в шесть у метро Бауманская. Там есть один пивной ресторан, туда и пойдем.

– Хорошо, договорились.

В назначенный срок, старые

друзья сидели за дубовыми столами в "Пьяном дятле", пили пиво, закусывая первоклассными отварными раками.

– А ты изменился. Вон какой здоровый стал. Тебе надо к нам идти, полицейские теперь хорошо получают.

Лобанов разом осушил треть полулитрового стакана, принялся за очередную клешню.

– Я человек науки. У меня мозг работает в другом направлении, нежели у полицейского.

– Это не проблема. Мне иногда кажется, что у меня мозг вообще не работает.
– Верижников уже изрядно принял на грудь, и его потянула на откровения.

Целый час Станислав слушал рассказы Эдика о его службе в рядах полиции. Некоторые истории оказались до умопомрачения смешными, другие - грустными, третьи заставляли серьезно задуматься о некоторых сотрудниках правоохранительных органов и, в целом, о Министерстве внутренних дел, однако равнодушными подобные повествования оставить не могли никого.

– Да... дела. Вижу, порой, тебе там не сладко приходится.

– И не говори...
– устало произнес Верижников. Часы показывали половину восьмого вечера, и вокруг Эдика скопилась уже изрядная доля пустой пивной посуды.
– Тут меня еще к этому делу припекли..., от него ж за версту мистикой несет, так нет, приставили меня к одному капитану из криминалов, теперь вот вдвоем пытаемся расхлебать не пойми что.

Отчего-то слова Верижникова очень заинтересовали Лобанова:

– А что за дело? Почему ты решил, что от него мистикой несет?

– Да, а как иначе? Сначала помощник президента Шаганов, потом следак из прокуратуры скопытился, затем все соседи богу душу отдали. Не далее как вчера в этом же районе, точнее в трехстах метрах от дома этого музыканта, будь он неладен, пятерка кавказцев окочурилась. Из них трое - профессиональные спортсмены, все здоровые люди, однако у всех жмуриков диагностировали один и тот же диагноз - острая сердечная недостаточность. Вот скажи мне, такое бывает? Чтобы десять человек померли от одного и того же в радиусе трехсот метров?

Лобанов мало что понял из рассказа друга, а потому попросил того рассказать более подробно.

Когда же Верижников поведал Станиславу историю юного дарования Георгия Суворова, Лобанов был в шоке. Алкогольный эффект, вызванный пребыванием в организме молодого человека полутора литров пива, вмиг улетучился.

– Звони капитану, - резко сказал он.

– Че?- не понял Верижников, который выпил раза в два больше.

– Я говорю, набирай номер своего капитана из СКМ! Если я прав, следующая жертва - он.

–

Да ну?
– мгновенно встрепенулся Эдик, так же быстро, как его друг, приходя в себя.
– Правда?

– Не знаю. Хотел бы ошибаться, но, похоже...

Капитан Белоглазов отозвался сразу, словно дожидался звонка своего помощника.

– Василий Александрович, у меня тут есть один товарищ, - начал объяснять ситуацию Верижников, - я ему рассказал о нашем деле...

– Короче можешь?

– Я ему трубку сейчас передам.

Лобанов взял мобильник Верижникова, поднес к уху.

– Кто говорит?
– тявкнул в трубку Белоглазов.

– Я друг Эдика. В общем, я в курсе, что вы там расследуете, и почти уверен, что Вам угрожает опасность.

Пару секунд на другом конце молчали. Потом капитан сухо спросил:

– Откуда знаешь?

– Я - ученый. Работаю над одной теорией, и ваш случай как нельзя лучше демонстрирует мне реальные проявления разработанной мною гипотезы.

– А поподробнее можно?

– Подробнее не по телефону, а то не поймете. Когда Вы видели Суворова в последний раз?

– Вчера.

– Вы один к нему в квартиру заходили? В каком он бы настроении? Он слушал какую-нибудь музыку, как он себя вел?

– Я что на допросе?

Лобанов мысленно выругался.

– Мне необходимо это знать. Поверьте, все может оказаться куда опасней, чем Вы, и даже я, можем себе представить. Судя по всему, события закручиваются по спирали, и каждый виток будет приносить лишь большее количество жертв.

На другом конце тоже выругались, но вслух.

– Я был у Суворова не один, с местным участковым. Вроде Георгий был не злым и не добрым. Он вообще напоминал больше тень, а не человека, и уж музыку он точно никакую не слушал. Он только пьет и почти никуда не выходит, переживает за жену.

– Свяжитесь с участковым, предупредите его...

– Связывался уже..., мобильник не отвечает.

Рука Лобанова вмиг похолодела. Он чуть не выронил чужой аппарата.

– Черт! Надо срочно ехать к нему, возможно, участковому уже не поможешь. Есть его адрес?

– Д-да, - неуверенно ответил капитан и продиктовал домашний адрес лейтенанта.

– Тогда пулей туда. И запомните, ни в коем случае не подходите к Суворову и, вообще, лучше не попадайтесь тому на глаза.

Белоглазов отключился.

– Ну, ты даешь, - сказал Эдуард, с завистью в глазах разглядывая друга.
– Так командовать кэпом..., это надо уметь.

– Этот кэп может уже не жилец, - буркнул в ответ Лобанов, вставая из-за стола и расплачиваясь за свою часть ужина.

Они спустились в метро, сбежав по эскалатору вниз.

– Так что, получается этот твой музыкант - убийца?

– Не по своей воле. Он вообще не знает, что он убийца и что способен убивать. Хотя.... Ты же ведь вчера сидел в наружке, что там произошло с кавказцами?