Автограф

Твиров Илья Вячеславович

Эдик немного задумался, очевидно, вспоминая события вчерашнего дня.

– Да ничего такого. Суворов выполз из подъезда, прошелся до магазина. Видимо, купил там себе что-то поесть, вышел, пошел домой. Тут эти кавказцы появились. Они оккупировали одну из подъездных лавок и вели себя... ну, как кавказцы, короче.

– И что?

– Да в том то и дело, что ничего. Суворов даже не остановился. Прошел мимо них и скрылся у себя дома.

– Он на них даже не посмотрел?

– Не помню. Может быть, и посмотрел.

Тут он всплеснул

руками:

– А, да, точно! Он слегка сбавил шаг и повернул голову в их сторону. Но не останавливался. Это я хорошо запомнил.

Лобанов весь заведенный, барабанил пальцами по металлической стойке вагона. Его лицо, глаза, да вся фигура молодого ученого выражали крайнюю степень напряжения.

– Сможешь раздобыть записи концертов этого Георгия?

– Да проще простого. Если их кто-то записывал, без проблем.

Из метро они практически выбежали.

– Сообщи своим по поводу записи.

– Ага, - кивнул Эдуард и набрал какой-то номер на своем мобильном.

Они первыми успели к квартире лейтенанта, однако звонки в дверь и на мобильный участкового ничего путного не дали. Отворилась соседская дверь. Из нее вышел пожилой мужчина лет семидесяти.

– Вы что тут делает?
– сварливым тоном поинтересовался он.
– Вы кто такие?

– Мы из полиции, - отрапортовал Эдик, показывая удостоверение.

Дедок тут же расплылся в улыбке.

– А... это хорошо, а я-то грешным делом подумал, что ворюги какие или бандюги. Времена-то нынче неспокойные.

– Это точно, отец, - согласился с дедом Верижников.
– Скажите-ка нам, обитатель этой квартиры отлучался куда последнее время?

– Не видел, - моментально ответил сосед на заданный вопрос.
– Да и в квартире что-то его не слышно. У меня слух хороший, да и звукоизоляция здесь неважная, но там все тихо. А что случилось?

В это время к Эдику и Стасу присоединился Белоглазов с группой оперов.

– Вот сейчас и выясним, что там случилось.

Общими усилиями через полчаса квартиру лейтенанта Хлебникова удалось все-таки вскрыть. В нос моментально ударил неприятный приторный запах.

– П...ец, - резюмировал увиденную всеми картину капитан.
– Проморгали.

На полу с зажатым в руке пультом от телевизора лежал лейтенант Хлебников.

7

– Ну, и что нам теперь делать?
– спросил Белоглазов всех собравшихся.

Капитан, Эдуард Верижников и Стас Лобанов сидели в машине наружного наблюдения во дворе дома, в котором проживал Георгий Суворов, и вот уже несколько минут пытались решить головоломку с подающим большие надежды музыкантом.

– Пока ничего не могу сказать конкретно, заявил Станислав.
– Посмотрим видеозапись концерта, скажу, что делать.

– Как она нам поможет?
– удивился Василий Александрович.

– Не знаю. Но если

моя гипотеза верна, то Суворов обязан работать и "на плюс", и "на минус".

– Что? Как работать?
– задали вопрос оба полицейских.

– Потом расскажу.

Лобанов вставил диск в плеер, нажал на кнопку "пуск" и...

Все трое присутствующих в машине испытали настоящий шок. Конечно, видеозапись не передавала всех тех ощущений, которые могли испытывать люди, пришедшие на концерт и слышавшие игру Суворова вживую, но и то, что смогли наблюдать Станислав и компания у экрана монитора, хватило за глаза.

– Шедеврально, - заключил Эдуард.

– Однако, - сказал Белоглазов.

– Гоним в лабораторию, - резким тоном заявил Лобанов.

Полицейские переглянулись.

– Куда? Зачем?

– Нужно перетащить сюда мое оборудование.

– Но наружку снимать...

– Да черт с ней. Суворов не убивает по собственной воле. Суворов резонатор! Он способен поляризовывать окружающее его пространство! Его Вибрационно-резонансный контур настолько обширен и силен, что он способен влиять на людей на гигантских расстояниях. К сожалению, это влияние может быть как положительным, так и пагубным.

Эдик крякнул.

– Я ничего не понял, - сказал капитан,- но, похоже, только ты один знаешь, что нам делать с этим музыкантом.

Понадобилось два с лишним часа, чтобы перевезти всю аппаратуру из лаборатории института к дому Суворова, после чего Лобанов мог развернуться в полную силу.

– У вас есть направленные микрофоны?
– обратился он с вопросом к полицейским, которые с любопытством наблюдали за всеми его манипуляциями.

– Откуда, - нервно засмеялся Василий Александрович.
– Мы же полиция, а не ФСБ. Кстати, использование микрофонов - это вторжение в частную жизнь и является уголовно наказуемым мероприятием.

– Ага, так же как использование ядерной бомбы и прочих видов ОМП. Ладно, нет, так нет, сделаем сами.

Белоглазов вытаращил глаза:

– Ты можешь сделать направленный микрофон?

– Было бы из чего, сделал. Тут деталей нужных не сыщешь, зато моя камера, которая способна фиксировать вибрационно-резонансный спектр, способна послужить и микрофоном, ведь акустические волны, тоже волны, только иной частоты и природы. Только мне понадобится около часа для перенастройки оборудования.

На деле Лобанов уложился в пятьдесят минут.

– Ну, все, готово, "можем начить", как сказал Миша Горбачев.

Зажглись мониторы, характерными посвистами и потрескиваниями отозвались динамики колонок.

– К сожалению, мощностей у меня маловато, поэтому результата придется ждать долго, и он будет статичен.

– Сколько?

– Сутки.

– А что так плохо?

– Притащите сюда мне суперкомпьютер, тогда будет быстрее, - огрызнулся Стас.

– Ладно, не кипятись, - поднял руки в примирительном жесте капитан.
– А что значит статичен?