Автоматная баллада
Шрифт:
Она не поняла, это было видно, и ему пришлось пояснять:
– Дяо не смог бы открыто нанять меня, да еще за немалые даже для Храма деньги, если б не имел очень серьезного обоснования для своих действий. Само по себе бегство взбалмошной дочурки с гвардейским десятником таким обоснованием явиться не могло. И я не думаю, что иерархи сильно боялись твоего триумфального возвращения во главе танковых колонн Европы. Почему же им так нужна была именно смерть?
– Оскорбление…
– Чушь! – резко сказал он.
– Послушай, я не знаю…
– Врешь, – равнодушно перебил
Минуты две она колебалась…
– Ты ведь в любом случае узнаешь все, что тебе нужно?
– Мог бы. Но мне это не нужно.
Он говорил правду, девушка почувствовала это. И – решилась.
– Алмазы.
– Ювелирные камни первого порядка. В ограненном виде именуются бриллиантами. Классическая бриллиантовая огранка состоит из 57 граней.
– Это камни Алмазного фонда СССР. После начала войны их перевезли из Кремля в одно из правительственных противоатомных укрытий. Я не знаю, как Орден заполучил эту информацию… но в сейфе отца была карта Подмосковья с отмеченным убежищем и коды доступа к хранилищу.
Теперь замолчал уже Швейцарец.
– Я подозревал, – тихо произнес он после долгой паузы, – что в этом деле примешалась подобная дрянь. Золото… алмазы… склад оружия… незапущенные ракеты… власть… могущество… что еще могло так интересовать этих ублюдков из Храма? Камни Алмазного фонда… за многими из них сквозь века тянутся кровавые реки. До сегодняшнего дня…
– Ты получил свой ответ. Ты доволен!? Теперь?
– Доволен? – переспросил Швейцарец. – О да. Теперь я доволен. Можно даже сказать – теперь я полностью и окончательно удовлетворен. И более того – я счастлив.
Анна, наконец, поняла, что же именно пугает ее сейчас в этом человеке больше всего. Не взгляд – Черный Охотник не смотрел прямо на нее, это скорее раздражало, чем пугало. Голос! Он менялся лишь по силе звука, но все слова произносились одним и тем же безжизненным тоном. Так могла бы говорить машина, оснащенная регулятором громкости. А вот люди так не говорят никогда. Почти никогда.
Если они – все еще люди.
Выпрямившись, Анна медленно – Сашка вдруг показался ей невероятно тяжелым – подняла автомат. Черный Охотник продолжал сидеть в прежней позе, никак не среагировав на четкий щелчок предохранителя в нескольких десятках сантиметров от своего виска.
– Что, – хрипло спросила она, – ты собираешься делать дальше?
– А у меня есть «дальше»?
«По крайней мере, он знает про ствол у башки, – зло подумала Анна. – Уже кое-что».
– Предположим.
– Тогда пойду вперед.
– В Европу?
– Да. Я хотел этого… раньше. Сейчас уже нет… сейчас уже неважно все. Но я начал это дело, а начатое надо закончить. И, – чуть подумав, добавил стрелок, – сделать это хорошо.
Он сидел и ждал, ясно чувствуя, как холодный металл автоматного компенсатора нервно подрагивает в считаных миллиметрах от его волос. Начальная скорость пули, вспомнил он, примерно в три раза превышает скорость звука в воздухе – если выстрел будет, он его не услышит.
Так легко и просто – нажать на спуск. Все остальную работу отлаженная механика проделает
Так легко и просто – убить.
А потом он услышал – звук, показавшийся ему оглушительно громким. Грохочущий лязг предохранителя «АКС».
– Мы пойдем дальше вдвоем, – закидывая автомат на плечо, сказала Анна. – Ты прав – начатое дело надо закончить.
– В Европу?
– Через Москву. Путь в Европу для нас лежит через Москву, запомни.
Она не сразу поняла, что появившаяся на его лице гримаса – улыбка.
– Ловко. Все же я тебя не рассчитал. Не-до-рассчи-тал. Ты ведь из-за этого сбежала, да? Любимой дочке бонзы позволено многое, но в целом Храм весьма патриархальная структура – в смысле, очень мужская. Так? Лавры Колумба и Магеллана – это все побочно, приятный бонус, а основное – шанс начать свою игру… с карманами, набитыми алмазами.
– Не твое. Собачье. Дело. Ясно? Ты будешь играть по моим правилам.
– Буду, – спокойно кивнул он. – По твоим правилам. Они мне… подходят.
Глава 16
И ты не слушай, мальчик, маму,
Не вынуждай ее к обману,
И ты не требуй с неба манну —
Там манны нет.
Бледнеют ангелы и черти,
Когда, доверенные смерти,
По небу весело мы чертим
Свой белый след.
– Сначала меня звали Снегурочкой, – сказала она. – А потом, когда Лешка подорвался на растяжке и меня выбрали на его место… получилось так – семеро парней и я, Белоснежка и семь гномов. А вообше-то, – улыбнулась она, – родители меня Снежаной назвали.
– Хорошее имя, – Швейцарец тронул палкой уголья костра. – Красивое.
– Которое из?
– Снежана.
– А-а, – отозвалась девочка. – Да, красивое. Только меня так уже давным-давно никто не звал. Как там наши гусеницы?
– Скоро будут готовы.
– А насчет псов – это вы интересно рассказали. У нас в той стороне несколько групп сгинуло, всего человек двадцать. Больше не посылали.
При слове «псов» Анна вздрогнула.
На собак они нарвались во Владимире. Анне показалось, что их было не меньше тысячи, хотя Швейцарец потом сказал: «Сотни две-три, не больше». Огромная стая крупных большеголовых тварей полностью контролировала город. И это были не простые собаки…
Будь рядом с Анной кто-то другой, псы заполучили бы свою добычу. Энрико не справился бы точно… Шемяка – скорее всего, тоже. Но Швейцарец сумел догадаться… хотя Анна так и не поняла, как именно. Ее спутник не просто почувствовал исходящую от нескольких маячивших в конце улицы собак опасность. Он просчитал их и потащил девушку не к ближайшим домам – там была засада, – а к деревьям вдоль тротуара. Когда псы поняли, что намеченные жертвы ускользают, и коричневой волной хлынули из переулков, было уже почти поздно. Когда же Швейцарец в считаные мгновения расшвырял пять гранат, заставив первые ряды атакующих прянуть назад, стало поздно уже и без «почти».