Автономное плавание
Шрифт:
– Казакова. А что?
– Здравствуйте, товарищ Казакова.
– Ой, извините, я, кажется, не поздоровалась. Здравствуйте, товарищ Герасименко.
– Меня зовут Остапом, по батьке Григорьевич.
– Очень приятно. Понимаете, Остап Григорьевич, он бывает иногда совершенно беспомощным.
– Простите, а кто этот молодой человек? - опять прервал ее Герасименко.
– Это Юзек. Шварц. Сварщик в моей бригаде.
– Вот теперь я начинаю кое-что понимать. Вы - бригадир, а это сварщик Юзек Шварц. Садитесь, пожалуйста. И как можно спокойнее объясните: первое в чем состоит
Спокойный тон секретаря парткома почему-то окончательно вывел Люсю из себя. И она сердито ответила:
– Первое: вышеупомянутое безобразие состоит в том, что начальник БРИЗа Гаврилов зажимает предложения рабочих. Второе: в третий раз возвращают рационализаторское предложение Шварца. Третье: сам Шварц об этом никому никогда не скажет. Вот почему вам докладываю я.
Она сделала ударение на слове "докладываю", намекая Герасименко на его недавнюю службу и рассчитывая уязвить его тем, что в делах завода он плохо разбирается. "Ишь ведь какая ершистая!" - подумал Герасименко. Он понял ее намек, но не обиделся. Отчасти потому, что в ном была доля правды - он еще не успел вникнуть во все стороны жизни завода. Отчасти же по другой причине: ершистых людей он любил больше, чем покладистых.
– Ну что ж, будем разбираться, - сказал он.
– А сколько будете разбираться? - спросила Люся - Месяц, два?
Герасименко внимательно посмотрел на нее, потом заглянул в лежавший под стеклом план. С работой БРИЗа он должен был знакомиться только через неделю. Придется, видимо, заняться сегодня. И он спокойно ответил:
– Зачем же месяц? Сейчас и разберемся.
Он встал, по привычке одернул китель и предложил:
– Пойдемте-ка к Гаврилову.
Бюро рационализации и изобретательства располагалось в небольшой полутемной комнатке, где едва помещались стол, шкаф и два стула. За столом сидел Гаврилов. Это был щупленький старичок с голым черепом и бородкой клинышком, в потертом пиджаке, обсыпанном пеплом. Нагнув голову, точно собираясь боднуть Герасименко, Гаврилов посмотрел на него поверх больших очков в роговой оправе и спросил:
– Чем могу служить?
– Я бы хотел ознакомиться с предложением товарища Шварца, - сказал Герасименко.
Гаврилов поочередно оглядел Люсю и Юзека, и в его умных глазах мелькнула добродушная усмешка.
– Извольте, - он открыл шкаф и, вынув из него папку, протянул ее Остапу Григорьевичу.
Герасименко взял папку, взвесил ее на ладони и положил пород Гавриловым.
– Вы, очевидно, знаете, что я не специалист. Поэтому я попрошу вас популярно объяснить суть дела.
Гаврилов рассказал о предложении Шварца. Спросил Юзека:
– Я ничего не упустил?
– Нет, все точно.
– Так вот, предложение это никакими теоретическими и техническими расчетами не обосновано. Я это сейчас докажу. Идите сюда, Шварц.
Юзек подошел к столу.
– Идите и вы, - пригласил Гаврилов Люсю. Он положил перед ними чистый лист бумаги:
– Пишите.
Люся взяла
Наконец Гаврилов, откинувшись на спинку стула, спросил:
– Что мы имеем в итоге?
– Ничего, - растерянно сказала Люся.
– Вот именно ничего, - подтвердил Гаврилов.
– Да, но практически, может быть... - начала было Люся.
– Ничего не может быть! - сказал Гаврилов и выдвинул ящик стола. Он стал извлекать из него металлические пластины и стержни, электроды, куски угля.
– Вот, извольте полюбоваться. Посмотрите хотя бы на этот шов.
Люся взяла стальную плиту, внимательно рассмотрела шов.
– Шов хороший. Даже красивый.
– Спасибо. Но красота эта обманчива. Вот данные лаборатории, - Гаврилов протянул Люсе листок.
– Да, хуже не придумаешь.
– А вот еще. - Гаврилов положил перед Люсей еще несколько листков.
Люся перечитала их, поинтересовалась:
– Скажите, кто все это проверял?
– Ну, это не важно.
– Но ведь это месяц работы, притом кропотливой.
– Ошибаетесь. Я затратил на нее семнадцать дней.
– Вы хотели сказать - ночей.
– Это не имеет значения.
– Нет, имеет! - Люся подошла к Гаврилову, неожиданно обняла его. Дорогой наш товарищ Гаврилов! Вы извините нас. Мы совершенные идиоты. Юзек, идем!
Люся схватила Юзека за руку и вытащила из комнаты.
Гаврилов вынул платок и сделал вид, что протирает очки. Но Герасименко заметил, что глаза старика влажные.
– Вы действительно сами все проверяли?
– Видите ли, этот Шварц - парень с головой. У него необычен ход рассуждений. И мне вдруг подумалось: а что, если в этом что-то действительно есть? Может быть, я отстал? И потом, знаете: новое всегда непривычно. Вот я и решил проверить.
– Почему же вы им не сказали? Шварц мог бы вам помочь.
– Шварц? Нет, он совсем непригоден для практической работы. Он прирожденный фантазер. Я третий раз возвращаю ему работу, и каждый раз он предлагает новый вариант. Может быть, двадцатый или тридцатый вариант окажется открытием. А эта девушка, что же, вам жаловалась?
– Да.
– Замечательная девушка.
– Она вас здорово ругала.
Гаврилов засмеялся:
– Они думали, что сидит тут старый гриб, копается в бумажках и душит их молодую пылкую мысль. Н-да. Но бумажек, к сожалению, у меня действительно много. Я имею в виду - ненужных.
– Знаете, - сказал Герасименко, - уж коли я зашел к вам, то мне хотелось бы подробнее ознакомиться с работой БРИЗа, с предложениями рабочих. Не сочтите это за проверку. Просто мне хочется посмотреть, много ли предложений, кто их вносит, насколько они характеризуют возросший технический уровень рабочих. И действительно ли растет этот уровень, или мы только говорим об этом.
– Почту за честь, - Гаврилов поклонился. - Знаете, всерьез работой нашего БРИЗа никто не занимался с одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. И я буду очень рад ознакомить вас. Уверяю, что вы почерпнете довольно любопытные сведения.