Автономное плавание
Шрифт:
Когда они вышли из Дома офицеров и Люся спросила, понравился ли фильм, Матвей признался:
– Не знаю. Я не понял, в чем там дело.
– Вас расстроил тот случай с матросом?
– Да. Он мой подчиненный. Боюсь, как бы чего не натворил, парень он горячий.
Проводив Люсю до дому, Матвей заторопился в гавань.
– Бодров пришел? - спросил он у дежурного, когда вошел в казарму.
– Принесли. В дым пьяный.
Матвей подошел к каюте командира в тот момент, когда оттуда выходил Бодров.
– Ну что? - спросил Матвей.
–
Постучавшись, Матвей вошел в каюту. За столом командира сидел начальник политотдела Елисеев. Сам командир и новый замполит капитан-лейтенант Волгин расположились на стоявшей у стены койке. У противоположной стены сидел Дубровский.
– Вы видели вчера Бодрова? - спросил Елисеев.
– Так точно. Я видел его после того, как он ушел из Дома офицеров.
– Да, Бодров говорил нам об этом.
– В то время он был абсолютно трезв. Мы с ним разговаривали, он даже дохнул на меня, водкой от него не пахло.
– О чем же вы говорили с Бодровым?
Матвей передал разговор и добавил:
– Конечно, Бодров сделал глупость. Он сам это сознает. Но я должен признать, что и я тут виноват. Мне надо было пойти вместе с ним.
– У вас все? - спросил Елисеев, когда Матвей замолчал.
– Нет. - Матвей посмотрел на Дубровского. - Я считаю, что старший помощник оскорбил матроса.
– Разрешите мне сказать? - поднялся Дубровский.
– Говорите, - разрешил Елисеев.
– Странно получается. - Дубровский усмехнулся. - Выходит, что все виноваты, кроме Бодрова. А он между тем все же напился. Так ведь, товарищ лейтенант?
– Так. Но он не напился бы, если б вы его не оскорбили и не выгнали из Дома офицеров.
– Вы в этом уверены?
– Уверен. Он был с девушкой... И вообще, Бодров не пьет.
– Так. Значит, вы его защищаете, - спокойно констатировал Дубровский и, повернувшись к начальнику политотдела, веско произнес: - Я знаю, почему лейтенант Стрешнев защищает пьяницу Бодрова. Потому что сам лейтенант любит выпить.
– Я? - удивился Матвей.
– Да, вы. Я не люблю голословных утверждений и поэтому приведу факты. Помните, товарищ лейтенант, еще в поезде, когда вы только ехали служить сюда, вы устроили коллективную пьянку. Было это?
– Мы действительно там немного выпили, - признался Матвей. - Но разве это...
– Нет, вы уж выслушайте! - оборвал его Дубровский. - Вы можете расценивать этот факт по-своему, но это было не что иное, как коллективная пьянка. Если вам одного факта недостаточно, я приведу другой, более свежий. После случая с Афониным, когда лодка была в море, а вы остались здесь, на берегу, вы в сильном опьянении пришли на концерт артистов Большого театра и во время концерта вас вывели из зала в невменяемом состоянии.
– Неправда это! - Матвей резко вскочил со стула и в упор посмотрел Дубровскому в глаза.
– Если вы отрицаете этот факт, я могу напомнить, когда это было... Дубровский достал
– Я действительно тогда ушел с концерта. - Матвей старался говорить спокойно. - Но ушел я не потому, что был пьян, а потому, что разбередил ногу и у меня пошла из раны кровь. Вероятно, ваша жена не разобралась.
– Нет, она хорошо вас видела. Она даже сделала вам замечание, но вы грубо обругали ее.
– Ложь! Я не имею чести знать вашу жену. Она или ошиблась, или лжет.
– Прошу заметить, - Дубровский повернулся к начальнику политотдела, Прошу отметить, что лейтенант Стрешнев и сейчас ведет себя недостойно. Он оскорбляет мою жену, а следовательно, и меня!
– Послушайте, вы! - Матвей больше уже не мог сдерживаться. - Вы клеветник. Все это - и книжечка и показания вашей жены - мерзость.
– Лейтенант Стрешнев! - резко оборвал Матвея начальник политотдела. - Я прошу вас немедленно выйти!
Матвей круто повернулся и вышел в коридор. Там его нагнал новый замполит лодки капитан-лейтенант Волгин. Он совсем недавно сменил Елисеева, пока еще ко всему приглядывался, и Матвей не ожидал, что замполит может заговорить так сердито:
– Мальчишка! Вы вели себя, как сопляк. Вы понимаете, что вы сделали?
– Не мог я иначе! Ведь все, что он говорил, - сплошная ложь.
– Знаю. А вы, вместо того, чтобы разоблачить эту ложь, все дело испортили. Вы понимаете, что теперь Дубровский будет козырять тем, что вы его оскорбили?
– Ну и пусть козыряет.
– Нет, вы еще не знаете таких людей, как Дубровский. А мне они хорошо известны. Хотя я у вас на лодке недавно, но на политработе не первый год. Дай бог, чтобы я ошибался, но мне кажется, что Дубровского-то я сумел раскусить. Он будет жаловаться, будет писать во все инстанции, доказывать, что у нас на лодке подрываются основы единоначалия при молчаливом попустительстве старших начальников. Он сумеет повернуть дело так, что случай с Бодровым отойдет на второй план. Дубровский станет играть роль потерпевшего, а не виновника. Ведь это уже не первый случай его столкновений с матросами, и всякий раз Дубровский умел доказать, что он поступал якобы в интересах поддержания дисциплины. Он и на этот раз будет стараться выйти сухим из воды. А вы ему помогаете в этом.
– Что же мне делать?
– Вы сейчас же извинитесь перед ним.
– За что?
– За то, что оскорбили его.
– Не буду я извиняться. - Матвей повернулся и пошел.
– Товарищ лейтенант! - резко окликнул его Волгин. Матвей остановился.
– Разрешите идти? - спросил он подчеркнуто официально.
– Послушайте, как вам не стыдно? Я уверен, что вы никому из своих матросов не позволите говорить с вами таким тоном, каким разговариваете со мной. Или позволяете?
– Нет. Вы меня простите, - виновато сказал Матвей. - Но только извиняться перед Дубровским я не буду. Поймите, не из упрямства.