Автопортрет с отрезанной головой или 60 патологических телег
Шрифт:
Рассказывая об этом мужу, жена морщилась и употребляла такие непечатные выражения, как “блядь”, “на хуй”, “пидарас” и пр., хотя по смыслу ни одно из них не имело к делу никакого отношения. Выслушав рассказ, муж произнес несколько слов, которые были совершенно в рамках цензуры, но такие же бессмысленные, как если бы все было наоборот. Он ничего не понимал, этот муж — вполне возможно, что это был тот же самый человек, который утром решил уйти из дому, чтобы довести свое одиночество до предела. Он отвернулся к телевизору и заснул.
Утром люди проснулись и, выйдя из дому на работу, обнаружили, что пьяный мужчина из подъезда исчез, а кровь смыта. Синоптики передали солнечную погоду до самого конца недели, и ни у кого не возникло повода сомневаться в том, что они правы.
41. Мусорное ведро
Колдуна в деревне никто не любил, а пару раз даже попытались проломить ему голову топором, но, убедившись, что человек этот совсем дремучий и законам физики не подчиняется, на него плюнули и с тех пор старались не замечать. Звали его очень просто — Самойлов, но вместе
Жил колдун в заброшенном здании хлебного магазина — так как хлеб в деревню перестали привозить еще двадцать лет назад, то и магазин оказался никому не нужной недвижимостью, поэтому когда колдун сшиб с двери насквозь проржавленный замок и сделал это место замкнутой средой своего обитания, никто возражать не стал. В кратковременный период охоты на колдуна там, конечно, регулярно били стекла, но колдун забил окна досками, а после все улеглось само собой.
Появился колдун в деревне довольно необычно. Его привезли на черной волге двое в штатском, вежливо вытащили его за подмышки из машины, аккуратно поставили на пыльную дорогу и, недоверчиво перекрестившись, сразу же уехали в неизвестном направлении. Постояв на дороге минут двадцать как бы в прострации, колдун решил сменить позу и сел на землю. Деревенские сразу же поняли, что с ним что-то не так, потому что просидел он на дороге ровно двое суток, пока об него не разбился насмерть пьяный тракторист, который каким-то образом не заметил сидящего колдуна и врезался в него на полной скорости. Правда, “полная скорость” была не так уж и велика, но тракторист, сильно стукнувшись обо что-то в кабине, получил разрыв своей проспиртованной печени и за ночь дал дуба. Родственники покойного стали обстреливать колдуна из охотничьих ружей и только это заставило его покинуть облюбованное место на дороге. Между прочим, именно на этом месте через полгода сломала ногу баба Тоня, “случайно” споткнувшись. По этому поводу между дедами-близнецами Иваном Спиридоновичем и Павлом Спиридоновичем произошел замечательный диалог:
— Знаем мы эти “случайно”, — сказал Иван Спиридонович.
— А ты не ходи, где не просют, — ответил, следуя какой-то своей логике, Павел Спиридонович.
Когда же последний враг колдуна при попытке поджечь его обитель внезапно сошел с ума, оба Спиридоновича ничего не сказали и лишь многозначительно переглянулись.
Про непонятного Самойлова даже напечатали заметку в “Сельских ведомостях” (автором была баба Тоня, которая подписалась изящным псевдонимом Кристина Агатти), но все сочли это за обычную утку и никакой реакции не последовало. Со временем же всем стало ясно, что колдун Самойлов — существо относительно безобидное, как оголенный провод, ты его не трогай и он не причинит тебе хлопот, поэтому его старались не только не замечать, но даже и не говорить о нем. Со своей стороны Самойлов также не предпринимал никаких попыток контакта. Только однажды он пришел к избе Спиридоновичей, на крыльце которой те имели обыкновение сидеть, и зачем-то купил у них мешок угля. Тогда только они узнали, что колдуна зовут Самойловым и что он рак по гороскопу, что те двое в штатском, которые его привезли, были мудаками и что в деревне колдуну вполне нравится — никто не тестирует его на предмет реакции на лазерное, радиоактивное и другие излучения, что колдун окончил железнодорожный техникум в Воронеже и что у Павла Спиридоновича почки ни к черту не годятся. После этого колдун снова заперся у себя в магазине и не выходил оттуда несколько лет.
Далее в наше повествование вторгается очень беспокойная и замечательная особа по имени Павитра, урожденная Ольга. Когда была мода получать через интернет ошевскую саньясу, она написала запрос и ее окрестили Ма Прем Павитрой, что значит Божественная Чистота. Насчет чистоты я не знаю — лично у меня сложилось впечатление, что она слегка помешана на тантрическом сексе и питает склонность к дешевым психологическим эффектам. Но, по крайней мере, манипулировать людьми она умела в совершенстве. Когда я с ней познакомился, она с мужем организовывала у нас в Мухосранске буддийскую общину Дзогчен. С мужем они выглядели очень впечатляюще — он был очень маленький, с виду — лет пятнадцать (на самом деле — около тридцати), а она — большая, толстая, как раз на том рубеже, где стирается граница между “толстая” и “жирная”, однако при всем при этом у нее были чистое лицо и живые глаза и двигалась она для своей комплекции неестественно энергично, словно жир только прибавлял ей сил. Ее муж был выходцем из какого-то буддийского монастыря в Крыму, где его научили всевозможным чудесам концентрации, свидетелем которых я был лично. Нарушив монашеский обет, он не устоял перед соблазном и женился на Павитре. Их гуру был какой-то Напхай Торбу Ринпоче, и чувствовалось, что с ними действительно пребывает мистическое буддийское благословение — даже номер их квартиры был — честное слово! — 108. Короче говоря, я запомнил Павитру вот почему. Когда я пришел к ней с мужем в дом первый раз, она прямо с порога попросила вынести меня мусорное ведро. Я вынес, что тут такого. Но на следующий день ситуация повторилась. Правда, я уже разулся, когда она меня попросила вынести это чертово ведро, и сказал: “А я уже разулся!”, на что получил любезный ответ: “Так обуйся”. Я вынес ведро, но там на дне остался какой-то ошметок газеты, при виде которого Павитра укоризненно покачала головой и предложила мне попробовать еще раз. Вскипев, я понял, что такой духовный человек, как я, попросту не имеет права затевать истерику из-за какого-то ведра, тем более, что народу собралось предостаточно. Когда я вынес
Но наша история произошла несколькими годами ранее, когда Павитра была еще просто Олей, весила на пяток килограммов меньше и знать не знала никакого мужа-буддиста. В то время в Мухосранске свирепствовала секта совершенно непонятного чувака по имени Саша Ежов, в результате чего многим срывало крышу и они начинали совершать асоциальные поступки. Их вдруг прорубало, что все это туфта и что надо делать только то, что хочется, а хотелось им вещей странных и неукладывающихся в головы членов их семей. Впрочем, какая может быть голова у члена — только головка, а в головку мало что уместится. Перво-наперво, Оля влюбилась в Ежова, но тот уже был женат, поэтому на этом фронте ей ничего не светило. Тогда она решила использовать все шансы на пребывание рядом с ним, а для этого приходилось принимать участие во всех нечеловеческих практиках, которые устраивал Ежов и которых чуралась даже его собственная жена. Когда у Оли стало плохо с головой в результате этих практик, Ежов откровенно послал ее на хуй, чтобы она пришла в себя хоть немного. Но внять его совету она не могла и вместо этого договорилась с группой йогов-энтузиастов поехать на лето в одну глухую деревеньку в полуторатысячах километров от Мухосранска, чтобы провести там темный ритрит. Железнодорожная ветка проходила на весьма солидном расстоянии от пункта назначения — туда нужно было добираться на гипотетических попутках, которые там сроду не ходили. Оле, которая задержалась в городе по делам, пришлось добираться в одиночку. То ли по причине своей съезжающей крыши, то ли просто по случайности, она перепутала и станцию, и направление, в результате чего окончательно и безнадежно заблудилась. Позже она любила рассказывать, как, пробираясь через лес, она нещадно вытаптывала гектары галлюциногенных грибов и телепатически общалась с зайцами. Как бы то ни было, ближайший населенный пункт, который она ошибочно приняла за конечную цель своего путешествия, оказался той самой деревней, где уже несколько лет жил в развалинах хлебного магазина колдун Самойлов и писала газетные заметки Кристина Агатти, урожденная баба Тоня.
В тот день вся деревня отмечала священный языческий праздник в честь бога Первача. Это означало, что целую неделю накануне во всех домах гнали самогон, а сегодня ужирались им до состояния неорганических существ. Во всей деревне было только два трезвенника-язвенника — Иван Спиридонович и Павел Спиридонович, и Оля, бегло осмотрев окрестную ноосферу, также в этом убедилась. У нее были некоторые затруднения с тем, чтобы расспросить о своих товарищах, потому что ей не приходило в голову, как их обозначить, чтобы старцы поняли, о чем идет речь. На вопрос, не появлялось ли в деревне каких-нибудь “странных” людей в последнее время, оба близнеца синхронно простерли свои длани со скрюченными указательными пальцами в сторону одинокой берлоги Самойлова.
Когда Оля вошла в хлебный магазин, Самойлова она заметила не сразу — он сидел, вытянув ноги, на кафельном полу между стойкой продавца и хлебными полками, и только потом Оле пришло в голову, что он находится в этом положении не первый год. На мертвеца он похож не был, потому что кожа у него была румяная и теплая на ощупь, хотя дышал колдун совершенно незаметно. Очень долго они молча сидели друг против друга, но в конце концов Оля догадалась, что так может продолжаться до бесконечности.
— Вы кто? — вежливо спросила она ломающимся голосом, нисколько не надеясь получить какой-либо ответ. Она скорее разговаривала сама с собою, но ради приличия обратилась к колдуну, который хотя и находился в непонятке, но все-таки был единственным одушевленным предметом в помещении.
— Самойлов, — неожиданно ответил колдун. При мысли, что все это время он прекрасно воспринимал происходящее, Оле стало нехорошо.
— В каком смысле? — решилась уточнить она.
— Транссферный передатчик, — отрекомендовался Самойлов точнее. — Связующее звено между так называемыми сферами сознания.
— Типа телефона? — догадалась Оля.
— Скорее, типа Самойлова, — возразил Самойлов. — Связующее звено. Между. Так называемыми. Сферами. Сознания. Промежуток. Зодиакальная модификация — Рак. Так понятно? Хорошо. Я понял — непонятно.
Оля благодарно кивнула головой.
— Тогда перейдем к делу, — принял решение Самойлов. — Какое у тебя дело? Хорошо. Я понял — никакого. Нет, так совсем невозможно, у тебя не голова, а мусорное ведро. Убери это совсем. Так понятно? Чтобы больше этого не было. Хорошо. Я понял — непонятно. Тогда перейдем к решению проблемы. Какая у тебя проблема? Хорошо. Я понял — дезориентация в пространстве, времени и сознании. Это не проблема, так понятно? Это — три проблемы. Следует решать что-то одно, а потом переходить к следующей задаче. Какую проблему ты хочешь решать? Хорошо. Я понял — не знаешь. Исходя из того, что дезориентация сознания является исходной проблемой, а дезориентация во времени и пространстве — производными от нее, принимаю на себя ответственность самостоятельно выбрать алгоритм решения задачи. Начнем с дезориентации сознания — это логично.