АВТОР ИДЕИ ЦВЕТА
Шрифт:
Катр никогда раньше не осмеливался заговорить со старой подругой о ее деятельности, опасаясь насмешки над его дилетантскими представлениями. Она и сама не спешила делиться секретами: при всей доброжелательности Дали вовсе не была открыта для псевдонаучных дискуссий, а вот аппетит, неизменно пробуждающийся при дегустации ее новых изобретений, ценила.
В Сообществе ее называли просто по имени. У Дали не было никаких званий – она этого всячески избегала. В отличие от честолюбивого Катра, принимавшего заслуженные регалии с демонстративным ироническим безразличием, Дали со смехом отказывалась
– Прорыв там у него! Великий ты наш автор! Уж не знаю, как бы ты далеко прорвался, питаясь только этой вашей бесцветной неорганической дрянью. Добавки-то хочешь, гений?
И он с готовностью соглашался, зачарованно ожидая, когда в ее маленьких ловких руках сформируется очередной разноцветный пирожок, обещающий неземное удовольствие. Она действительно была гением – создателем вкуса и наслаждения.
Давняя его подруга могла себе позволить этот подвал с электрической лампой и живым огнем – как одному из состоятельнейших членов Сообщества, ей никогда не приходилось сдерживать самые эксцентрические потребности. Дали возглавляла целую империю гастрономических утех для обладателей неограниченного кредита.
Она хорошо знала своего друга. Катр никогда не считал нужным официально представлять Идею Сообществу и крайне неохотно делился наработками, аргументируя это тем, что никто не сделает лучше него. Он, действительно умел гениально формулировать нестандартные пожелания и всегда добивался нужного эффекта от своенравной системы Корпорации. Отдать он мог только то, к чему потерял интерес. И все-таки многие были ему благодарны. Насколько неохотно этот уникум делился готовыми решениями, настолько же открыт он был к обсуждению и совместному поиску. Когда его ученики самостоятельно добивались успеха, Катр ликовал. Он ощущал причастность к созиданию и как никто мог создать для этого условия. Методы автора не всегда были гуманными: он жестоко высмеивал глупость и недальновидность, ничуть не смущаясь, что в исследовательской горячке может поставить кого-то в крайне унизительное положение. Профессор всегда предпочитал истину, что, конечно же, не всем нравилось. Но Дали не была ни его учеником, ни конкурентом, и не претендовала на разгадку концептуального подхода автора, поэтому была уверена, что сейчас он ей не откажет.
– Катр, пока ты снова куда-нибудь не запропастился, можешь удовлетворить мой давний научный интерес? Ты много мне раньше рассказывал о своей Идее цвета, но есть кое-что, чего я не знаю. И очень давно хочу узнать.
– Конечно, дорогая. Хотел бы я взглянуть неблагодарного болвана, который посмел бы отказать тебе после такого обеда! – льстиво промурлыкал Катр.
– Не уводи меня от темы, хитрец! – раскусила нехитрый маневр Дали. – Я все равно спрошу. Помнишь, первые пробы с цветом ты проводил на таких смешных мелких зверьках?
– Ох, Дали… – профессор поморщился, как будто его ущипнули за ухо. – Конечно, помню. Я вводил им пигмент и тестировал его действие, но тебе-то зачем мыши? Будешь устраивать им дегустацию новых сочетаний вкусов? Или они тебе нужны в качестве экзотической начинки для пирожков?
От укоряющего взгляда Катр смутился и покаянно склонил
– Все, молчу, не обращай внимания. Слушаю тебя, дорогая.
Дали села напротив и с улыбкой наблюдала, как ехидная усмешка на его лице сменяется внимательным выражением.
– Катр мне до сих пор ужасно любопытно, как тебе удавалось добывать этих мышей? Как ты сформулировал системе запрос на производство живого существа? Это же невозможно.
– Не думаю, Дали, что эти существа были по-настоящему живыми. Они не были линейными лабораторными животными, так как не воспроизводились, а просто появлялись по мере необходимости. Я не смогу уже припомнить формулировки. Это не то, что хотелось бы сохранить, а записей нет. Я тогда все уничтожил, оставлять такое наследие было бы неправильным. Хоть я и был уверен, что это обыкновенный биологический материал, но зверьки выглядели такими настоящими… Эти существа тоже испытывали боль, понимаешь?
Дали погладила Катра по руке. Она понимала.
– Катр, ну что ты, это ведь было необходимо для исследования! – попыталась она утешить помрачневшего друга.
– Видишь ли, дорогая… – с признательностью пожал ее ладошку Катр. – Любой продукт системы Корпорации по умолчанию безопасен и эффективен. Если удалось корректно изложить потребность и получить желаемое – это всегда будет нечто безукоризненное. Дали, ни в каких мышах необходимости не было. Мне просто хотелось поиграть в настоящего ученого. Я и сам себе в этом долго не признавался, но теперь-то чего уж скрывать…
Наклонившись к Катру, Дали прошептала ему на ухо:
– Дружок, а ведь иногда эти маленькие пушистые существа сами собой появляются. Только в нашей лаборатории такое было уже несколько раз, представляешь? Или это какой-то сбой, или ты что-то тогда напутал при заказе. На наше счастье, они не умеют размножаться. Искренне надеюсь, что это так и останется. Хочешь, попрошу кого-нибудь из стажеров отыскать одного и принести сюда?
Катр вежливо отказался, но ему почему-то понравилась эта новость, хотя меньше всего он переживал о мышах и вопросах, с ними связанных.
– Дали, это звучит как попытка оправдаться, но их гибель не была напрасной. Если бы не эти эксперименты с цветом животных и утилизацией неудачных образцов, я никогда бы не сделал главного открытия.
– Если уж ты сам об этом заговорил… Катр, я всегда хотела, но не решалась спросить – как ты вообще дошел до мысли остановить возраст? Откуда у тогда еще совсем юного автора Идеи цвета появилась такая оригинальная задумка?
– Дорогая, ты не поверишь! – от смеха у него выступили слезы на глазах.
– Катр, только не говори, что случайно, это было бы слишком!
– Дали, клянусь, именно так и было.
Дали скрестила руки и строго произнесла:
– Катриэль, ты не выйдешь отсюда, пока я не узнаю эту историю, понятно?
Катр галантно улыбнулся:
– Дорогая, я бы остался у тебя навечно, но, боюсь, буду тебя стеснять, да и ем я, как видишь, много. Конечно, расскажу, Дали, какие у меня могут быть секреты от тебя?
***
И он, сбивчиво и смущенно, начал издалека: с того дня, как Идея цвета была одобрена Сообществом, признавшим, что мир уже давно нуждался в преображении.