Авторская энциклопедия фильмов. Том II

Лурселль Жак

Поскольку Де Милль не обращал внимания ни на какую моду, кроме собственной, его фильмам, как нам кажется, предстоит прожить гораздо дольше, чем проклятиям, которые и по сей день рьяно расточают его хулители.

Sanatorium pod clepsydra

Санаторий под клепсидрой

1972 — Польша (120 мин)

· Произв. Film Polski (Silesia Film Unit)

 Реж. Войцех Xаc

· Сцен. Войцех Хас по рассказам Бруно Шульца

· Опер. Витольд Собочински (Eastmancolor)

· Муз. Ежи Максимюк

· В ролях Ян Новицки (Йозеф), Тадеуш Кондрат (отец), Ирена Орска (мать), Галина Ковальска (Адела), Густав Голубек (доктор Готард).

Мужчина приезжает в санаторий, где умирает его отец, и хочет сам лечь туда же. Главврач объясняет ему,

что в лечебных целях время в санатории течет иначе и что его отец мертв за его стенами, но не здесь. Мужчина бродит по обветшалым комнатам санатория, по укромным и загадочным садам, где оживают — а быть может, никогда не переставали жить — образы из его детства (он говорит с собой в детстве, а мать обращается к нему как к ребенку), его отец, еврей, торгующий тканями, исторические персонажи (Бисмарк, Эдисон), солдаты, незнакомые люди, иногда похожие на механических кукол и разбивающиеся при падении.

 Рукопись, найденная в Сарагоссе, Rekopis znaleziony w Saragossie, 1965, поставленная по роману Яна Потоцкого, поразила зрителей авантюрностью и дерзостью (редчайшее явление для восточноевропейского фильма), а также конструкцией, состоящей из многоступенчатых рассказов и стремящейся к герметичной замкнутости внутри визионерского и глубоко фантастического мира. На этот раз Хас снова создает довольно необычную картину, экранизируя тексты Бруно Шульца, «польского Кафки» (по выражению Жана-Лу Пассека). Авантюрность отсутствует, дерзость присутствует лишь местами, фантастичность оказывается уверенней и безудержней, чем когда-либо. Цвет добавляет этому музею времени и его ужасам важнейшее измерение, которое намного обогащает фантасмагорические и болезненно-тревожные декорации, столь любимые автором. Санаторий под клепсидрой — не просто фильм о памяти; в нем доминирует навязчивая мысль о старении и разложении. По этой причине Войцех Хас, если бы захотел, мог бы стать (и в каком-то смысле уже стал) лучшим иллюстратором По на экране. Стоит отметить, что этот фильм, где главный герой бродит, словно по лабиринту (лабиринту времени), а многие сцены повторяются по 3–4 раза с мельчайшими различиями, станет мучительной пыткой для рационально мыслящего зрителя, любящего ясное, четкое и плотное линейное повествование.

Sanma no aji

Вкус осенней сайры

1962 — Япония (112 мин)

· Произв. Shochiku, Ofuna

 Реж. ЯСУДЗИРО ОДЗУ

 Сцен. Ясудзиро Одзу и Кого Нода

· Опер. Юхару Ацута (Agfacolor)

· Муз. Кодзюн Сайто

· В ролях Тисю Рю (Сюхэй Хираяма), Сима Ивасита (Митико Хираяма), Синитиро Миками (Кадзуо Хираяма), Кэйдзи Сада (Койти Хираяма), Марико Окада (Акико Хираяма), Нобуо Накамура (Судзо Кавай), Эйдзиро Тоно (Сакума), Кёко Кисида (барменша), Кюдзи Кита (Сасуму Хориэ).

Промзона Кавасаки. 3 давних друга, бывшие однокашники Хираяма, Хориэ и Кавай, часто встречаются, чтобы поболтать, выпить сакэ и вспомнить прошлое. Вдовец Хираяма живет со взрослым сыном, 21-летним студентом, и с 24-летней дочерью Митико, на которой висят все заботы по дому. У него есть еще один сын, более взрослый и уже семейный человек. Хориэ, тоже вдовец, только что женился снова на совсем молодой девушке, которая годится ему в дочери, а то и во внучки. Этот недавний брак провоцирует ироничные (возможно, не без доли зависти) замечания друзей. Кавай уговаривает Хираяму, чтобы тот выдал дочь замуж и не позволял ей жертвовать собою ради него. У него в запасе есть кандидат. 3 друга и прочие их соученики организуют праздничный ужин в честь их бывшего учителя Сакумы по прозвищу Тыква, который теперь живет кое-как с дочерью, старой девой, и владеет ресторанчиком в дешевом квартале города. Позднее Хираяма приезжает в дом Сакумы, чтобы передать ему деньги, собранные бывшими учениками. Глядя на молчаливую и обиженную дочь Сакумы, не нашедшую мужа и оставшуюся с отцом, Хираяма поддается на уговоры Кавая и решает выдать Митико замуж. Молодой человек, которого она любила, друг ее старшего брата, уже нашел себе другую невесту: Митико слишком долго ему отказывала. Она решает выйти за претендента, предложенного Каваем. Вечером после брачной церемонии Хираяма пытается утопить тоску в алкоголе и приходит в кафе, куда его когда-то привел бывший моряк, сражавшийся под его командованием на войне. Хозяйка заведения похожа на его покойную жену. Обстоятельно напившись, Хираяма возвращается домой, где он отныне будет жить один, с младшим сыном.

 Последний фильм Одзу (и 6-й его фильм, снятый на цветную пленку). Ощущение узнавания в мире Одзу так сильно, что полностью затмевает собой ощущение реальности. Реальность в данном случае реальна именно потому, что узнаваема. Тема Вкуса осенней сайры уже не раз была проиллюстрирована Одзу (в частности, в шедевре Поздняя весна, Banshun* и в Поздней осени, Akibiyori, 1960). Все актеры — завсегдатаи его фильмов. Стиль Одзу уже давно определен раз и навсегда: планы, снятые

с пола, неподвижная камера, планы предметов или пустых декораций отмечают паузы или ритм повествования. Поскольку эти планы тесно связаны с содержанием сцены, они — полная противоположность «натюрмортов» (в особенности план, где дым медленно поднимается к потолку бара в сцене, когда Тисю Рю напивается после свадьбы дочери). Узнавание и ощущение прикосновения к вечности, которые испытываешь при встрече с фильмами Одзу рождаются, в частности, от того, что для него настоящее не более важно, чем прошлое или будущее. Прошлое весьма интенсивно существует в мыслях и воспоминаниях, к которым постоянно возвращаются персонажи; в хрестоматийных сценах торжественного ужина, организованного в честь старого и бессильного учителя. Будущее живет в планах и прожектах, которые постоянно строят персонажи, чтобы обеспечить счастье своих потомков. А от мимолетного настоящего, возможно, остается самое главное: та самая мимолетность, тоска, то чувство поражения и, самое главное, пустоты, которое Одзу превращает для зрителя в наполненность. Неудовлетворенность постепенно перерастает в покой и безмятежность. Отчаяние незаметно оборачивается покорным смирением перед неотвратимыми законами времени, старения, последовательной смены поколений. В последнем фильме Одзу всеми усилиями пытается придать созданному им миру, своим любимым персонажам, своим самым интимным мыслям и впечатлениям самый обыденный и банальный вид — насколько возможно, несущий утешение. В конце творческого пути он выбрал для себя лучший способ смириться с жизненной мукой: принять и предъявлять ее другим как нечто обыденное и банальное. Мы никогда не научимся мириться с грустью, одиночеством, смертью, пока они не станут нам знакомы и узнаваемы как психологически, так и в самом конкретном своем виде. Таков, в общих чертах, смысл его предсмертного напутствия.

БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги выпущены отдельным томом в издательстве «Publications Orienialistes de France» (1986; французское название картины — Le gout du sak'e).

Sansho dayu

Управляющий Сансё

1954 — Япония (124 мин)

· Произв. Daiei (Масаити Нагата)

· Реж. КЭНДЗИ МИДЗОГУТИ

· Сцен. Ёсиката Ёда, Яхиро Фудзи по одноименному рассказу Огаи Мори

· Опер. Кадзуо Миягава

· Муз. Фумио Хаясака

· В ролях Кинуё Танака (Тамаки), Ёсиаки Ханаяги (Дзусио), Кёко Кагава (Андзу), Эйтаро Синдо (управляющий Сансё), Итиро Сугаи (министр юстиции Нио), Бонтаро Миякэ (Китидзи), Ёко Косоно (Кохаги), Кикуэ Мори (Мико), Кэн Мицуда (Моросанэ Фудзивара), Macao Симидзу (Масаудзи Тайра, отец), Рёсукэ Кагава (Рицуси Уммо), Акитакэ Коно (Таро, сын Сансё), Масахико Като (Дзусио в детстве), Кэйко Энами (Андзу в детстве).

Япония, XI в. Тамаки идет по лесу с 13-летним сыном Дзусио, 8-летней дочерью Андзу и служанкой. За 6 лет до этого ее муж, губернатор провинции Пуцу, был отправлен в ссылку, когда вступился за крестьян, от которых требовали слишком тяжелого оброка. Перед тем как уехать, он попросил сына навсегда запомнить его слова: «Тот, кто не знает жалости, не может зваться человеком. Будь строг к себе и мягок к другим. Все люди равны, и каждый имеет право на счастье». Тамаки 6 лет прожила с родителями, но потом они умерли, и брат прогнал ее из дома. Во время скитаний с детьми она попадает в руки торговцев рабами, которые продают ее в качестве куртизанки на далекий остров Садо. Дзусио и Андзу проданы в рабство Сансё, управляющему особняком министра юстиции в провинции Танго. Сансё правит безжалостно и жестоко. С его рабами обращаются, как с животными, а тем, кто пытается бежать — мужчинам и женщинам, молодым и старым, — выжигают на лбу клеймо каленым железом. Только Таро, сын Сансё, сочувствует детям и не одобряет методы отца.

Проходит 10 лет. Дзусио ожесточился; Андзу осталась прежней и упрекает его в жестокости. От новой рабыни, недавно прибывшей в дом, она узнает, что на острове Садо живет куртизанка по прозвищу Дама, которая постоянно поет жалобную песню, где повторяются имена Дзусио и Андзу. Дзусио решает сбежать вместе с сестрой. Та советует ему уходить в одиночку. Чтобы не разговориться под пыткой, она топится после его ухода. Дзусио находит приют и укрытие в храме под защитой Таро, ставшего священником вдали от отца, затем отправляется в Киото и просит аудиенции у 1-го министра. Сперва его бросают в тюрьму за дерзость, но потом в конце концов проводят во дворец. Недавно назначенный министр сожалеет о несправедливой участи отца Дзусио, но ничем не может ему помочь, поскольку он умер прошлой весной. Он назначает Дзусио губернатором провинции Танго. Вопреки советам придворных, Дзусио своим указом запрещает рабство. Он арестовывает и отправляет в ссылку Сансё, а рабам его дарит свободу. От них он узнает о смерти сестры. Выполнив то, что он сам считал святым долгом, он уходит в отставку с губернаторского поста и отправляется на поиски матери. Он находит ее на острове Садо в деревне, разрушенной наводнением. Она ослепла и узнает сына, только когда он дает ей в руки статуэтку бога Милосердия, оставленную на память отцом. Она спрашивает Дзусио, нет ли вестей о его отце и сестре. «Остались только мы вдвоем», — отвечает он.