Автостопом в Судан
Шрифт:
Полицейские брать деньги за пермит в долларах не хотели, смотря на валюту с подозрением и с опаской. Тогда мы аккуратно вырвали свои фотографии из уже заполненных нами анкет, взяли рюкзаки и пошли из отделения полиции вон. Сонные, медленные полицейские так и не поняли, что помешало нам зарегистрироваться, и удивленно проводили нас взглядом.
«Ну не судьба зарегистрироваться, ну и не будем», — решили мы, и таким образом с делом номер один мы «разобрались». Вторым нашим делом было сообщить по Интернету о том, что мы достигли Судана. Однако вид Вади-Халфы говорил нам о том, что с Интернетом
Мы шли по песчаной улице. По обеим сторонам — одинаковые прямоугольные глиняные дома, огороженные двухметровыми заборами из такой же необожженной глины. Некоторые дома и заборы были побелены, но большинство сохранили свой естественно коричневый цвет. В некоторых дворах росли пальмы и торчали над заборами и плоскими крышами домов. Прохожих почти не было. Но вот нас нагнала машина — легковушка «тойота-хайлюкс» с кузовом, в котором размещались уже какие-то люди и доски — и затормозила.
— Скажите, где трасса на Донголу?
— Садитесь, подвезу! — отвечал водитель, и мы залезли в кузов.
Вади-Халфа оказалась необычно длинной. Вероятно, порт был лишь ее предместьем. Мы впятером ехали в кузове и глазели по сторонам.
— Забыли про деньги сказать, — вспомнил кто-то.
— Ничего, пусть будет тест: первая машина в Судане!
Километра через полтора водитель свернул с основной улицы и высадил нас. Мы поблагодарили его (о деньгах речи не шло) и пошли пешком в указанном водителем направлении. Но тут возникла вторая локальная машина и довезла нас до самого выезда из Вади-Халфы.
Первая позиция на трассе при выезде из Вади-Халфы, на которой мы пребывали следующие двадцать два с половиной часа, выглядела так.
Справа от нас стоял дом, последний в деревне. Дом имел форму куба; его стены состояли из необожженных глиняных кирпичей. В верхней части стены, обращенной к нам, имелось окно — не застекленное отверстие. К дому была пристроена глиняная стена, окружавшая двор, в тени которой мы и сели, употребляя воду (у Вовки Шарлаева хранился в рюкзаке пятилитровый бурдюк с водой) и египетские лепешки.
Напротив, через дорогу, виднелся еще один дом такой же конструкции (глиняная коробка). Крыша у обоих состояла из соломы, подпираемой стропилами из пальмовых досок. Так же просто были построены все дома в Вади-Халфе: многоэтажек здесь не было вовсе.
Дорога, близ которой мы сидели, никогда не знала асфальта. Песок, а кое-где камни и глинистая земля, служили ей покрытием. Машин не было видно.
Откуда-то вышли два босоногих суданских ребенка. Младшему было года три; у него была игрушка — колесико на длинной проволоке-ручке. Ребенок возил колесико по песку и забавлялся этим. Ребенок постарше считал, вероятно, что уже вышел из игрушечного возраста (ему было лет десять). Дети с интересом осматривали нас издали. Раз или два из ворот дома показывалась женщина и тут же исчезала.
Прошел час, затем другой и третий. Машин не было. Тень от забора выросла — день склонился к вечеру. Мы просто балдели.
Где толпы любопытных, непременно собирающихся
Вади-Халфа погрузилась в сумерки. Тут, вероятно, суданцы пробудились от дневной спячки, вытащили на улицу коврик-циновку, неспешно приготовили чай… Три или четыре суданца негритянского цвета (вероятно, жители ближайших домов), одетые в длинные белые халаты и белые шапочки, вынесли нам первую суданскую еду. Мы погрузились в ужин и беседу.
Наших познаний арабского языка хватило на то, чтобы понять следующее:
1. О потоке машин. Сегодня вечером в Вади-Халфу прибудет поезд из Хартума. После прибытия поезда, ранним утром, пойдут машины на юг.
2. О населенных пунктах. Дом, у которого мы сидим, является последним в Вади-Халфе. Дальше простирается пустыня, где нет ни одного дома более чем на сотню километров, до деревни Акаша.
Мы смотрели в чистое, звездное небо, пили чай с жителями Судана и удивлялись.
Поздно вечером ветер прислал нам далекий гудок поезда. Вдали, через темноту, поползло маленькое светящееся пятнышко. Это и был поезд; он запаздывал. Суданцы известили нас, что завтра пойдут машины, а сегодня пора спать.
Мы решили спать прямо рядом с трассой, чтобы не пропустить машину. Пока мы объясняли, что коврики, на которых мы сидим, неплохо бы подтащить поближе к дороге, — по трассе, пыля, промчалась перегруженная крытая «тойота-хайлюкс», чуть не чиркая брюхом о песок. Такая машина (как мы уже поняли, самая распространенная в Судане) называется также у местных «бокаси». Хоть по асфальту, хоть по песчаной целине эта машина может развивать скорость до 80 километров в час, и везти при этом в своем кузове до десяти человек народу!
Шарлаев моментально среагировал на явление «бокаси» и побежал наперерез, но было поздно. Утешая его мыслями, что это была рейсовая машина, мы все же решили повысить бдительность и перенесли циновки поближе к дороге.
Поток машин не получил своего продолжения. Вскоре после того, как весь чай был выпит, фуль съеден, а слова сказаны, суданцы отправились по домам — спать. Мы остались на трассе проявлять бдительность, но вскоре, конечно же, заснули тоже.
24 марта, среда
Ночь выдалась прохладной; машин не было. В шесть утра взошло солнце, а к семи Вади-Халфа погрузилась в жару. Лежать под палящими лучами солнца стало неприятно, и мы перебрались в постепенно уменьшающуюся тень, порождаемую вчерашним глиняным забором.
Суданцы проявили благожелательный интерес к нам и угостили чаем. Чай выдавался небольшими порциями (наверное, его кипятили на огне в маленькой емкости), был очень густой и сладкий. Одна из женщин оказалась англоговорящей и использовала свое образование для того, чтобы, ссылаясь на бедность, выпросить у нас в подарок фотоаппарат. Вместо этого она получила килограмм риса и была весьма довольна.