Айгу! Они не едят личинок шелкопряда!

Ерохина Анастасия

Первая ночь на новом месте прошла хорошо. Спать на полу нам уже было не привыкать, да и одеял было достаточно много, чтобы устроить удобную лежанку. На следующий день мы быстро собрались, морально подготовились к работе и отправились на завтрак вместе с Гонгом. Как ни странно, кроме нас никого ещё не было, но это было даже к лучшему, так как не пришлось конкурировать за еду с десятью рослыми корейскими хлопцами. Помимо риса, давали рыбу и соленья, но мы так наелись за ужином, что оставили практически всю еду нетронутой. Студенты подтянулись уже ближе к концу завтрака. Постящиеся интерны ели затемно у себя в комнате, и их никто не ждал. Первым заданием была прополка газона. Дело в том, что ферма «Тагам» была образцово-показательной. Мистер Канг гордился своим детищем и требовал, чтобы территория выглядела идеально. Газон должен был быть ровным, и наличие в нем помимо травы разнообразных сорняков мистера Канга раздражало, как прыщ на подбородке. На борьбу с этой

напастью были брошены все силы — как наши, так и малайские. Интернов, как я уже упоминала, было четверо. Гонг ласково звал их «наши малайские сёстры». Всемером мы принялись возиться на газоне, стараясь выдёргивать сорняки, не затрагивая при этом траву. Конечно, ни о каком вырывании с корнями здесь речи ни шло: так, отщипывали понемногу, иначе ведь можно было испортить всю красоту. Пожалуй, из всех бессмысленных занятий, с которыми мне на своём веку так или иначе удалось ознакомиться, прополка газона — ещё и самое скучное. Бороться со скукой я пыталась с помощью интернов, хотя беседа налаживалась с трудом. На мои вопросы о том, какую еду нам следует обязательно попробовать в Малайзии, девушки загадочно улыбались и отвечали, что рис бывает разный. Зато мы узнали, что есть вещи и похуже прополки газона: не далее как вчера они целый день потратили на уничтожение сорняков вокруг камней и на пешеходных дорожках. Пока мы болтали, Гонг был занят самоотверженным пропалыванием самых труднодоступных мест, и потому для диалога был недоступен.

Иногда начинал идти мелкий, но очень противный дождь. В этом случае все садились в электрический автомобиль, управляемый Гонгом, и отправлялись на другой конец фермы в парники, где росли помидоры. Кусты, которые никто не пасынковал и не подвязывал, клонились к земле под тяжестью веток и плодов. Но нам не дали их спасти: первым делом прополка! И не вокруг помидоров, где ничего и так не росло, а по краям парника, чтобы сорняки не мозолили глаза посетителям фермы. Впрочем, газон был ещё важнее, и как только дождь стихал, навязчивые звонки мистера Канга выгоняли нас снова на улицу и заставляли продолжать дело, начатое утром. Так, в суете и разъездах от парника к газону и обратно прошло всё время с утра и до обеда.

Отдав в очередной раз должное кулинарному мастерству поварихи, мы передохнули пару часов и продолжили возиться с сорняками. Наконец-то газон был приведён в порядок, и никто не мешал нам работать в парнике. Когда сорняки закончились и там, настала пора подвязывать помидоры, на которые было жалко смотреть. Но тут наш рабочий день подошёл к концу. На часах было около трёх. Малайским сёстрам полагалось работать до шести, и мы оставили их и Гонга, радуясь, что волонтёров на ферме не эксплуатируют столь же нещадно, как интернов и их кураторов. Что делали все это время корейские студенты, я не знаю, но скорее всего они занимались в отдельной аудитории с педагогом, в роли которого обычно выступал сам мистер Канг.

Ужин прошёл хорошо. Повариха не только проследила самым тщательным образом, чтобы мы были накормлены, но и вручила огромный пакет, полный спелых помидоров. И не маленьких помидорок-черри, которые мы видели в парнике, а здоровенных, мясистых и сочных, и также очень сладких томатов. Такие я ела только в детстве, в Ростове-на-Дону. Они росли в бабушкином огороде. Подарок поварихи помог пережить традиционную «десятиминутную» беседу за чашечкой кофе с мистером Кангом, который и в этот раз затянул свои рассказы на час, если не больше. Нам пожаловались на то, какие плохие и глупые бывают волонтёры, особенно почему-то из Таиланда, а может быть и с Тайваня. С английским мистером Канга было трудно разобрать, жителей какой конкретно страны он охаял. После краткого экскурса в историю фермы, мы узнали, что во время сбора урожая здесь принято работать с утра и до ночи, и что будь Канговская тёща ещё жива, он и её бы заставил потеть под тяжестью хурмы. Оставалось лишь порадоваться, что до ноября далеко, а мы застали лишь помидоры да персики, которые не требовали столько усилий для сбора. Наконец, тщеславие было удовлетворено, и нас отпустили восвояси. Мисс Мун, помогавшая Кангу доносить до нас свои мысли на английском, на прощание «обрадовала» известием о том, что завтра в наше жилище вселяются другие люди в рамках важного социального проекта, и что нам придётся провести последнюю ночь в другом месте.

Вечер прошёл за распитием чая из листьев хурмы вместе с Гонгом, которого мы заодно обыграли в «Гоу-стоп» — колода нашлась тут же, в ящике стола. Он сказал, что нас, скорее всего, поселят в общежитие к корейским студентам, а он останется в маленькой сторожке. Такие переезды Гонгу были привычны, и потому он свою сумку держал всегда в собранном виде. Но нам спать в одном помещении с шумными лоботрясами, от которых пахнет потом, не хотелось, и к нашему большому облегчению, Гонг предложил поменяться. Проведя ночь в домике из красной глины, утром мы собрали все вещи и освободили его для новых гостей.

Работа во второй день нашего пребывания на ферме «Тагам» была куда веселее и осмысленнее, чем в первый,

да и втроём с Гонгом было комфортнее, чем толпой. Сначала мы собирали помидорки по принципу «пять в корзину, один в рот» во вчерашнем парнике. Туда должны были привести на экскурсию целую группу детей детсадовского возраста, и помидоры предназначались им в подарок. Насобирав около ящика, мы отвезли его на склад, расфасовали по коробочкам, а потом вернулись в парник и переключились на подвязывание и пасынкование. Было очень радостно видеть, как кусты устремляются ввысь, поддерживаемые бечёвкой и освобождённые от лишних побегов. Некоторые из срезанных ветвей были длиной больше метра. Но при всей запущенности кустов, плоды на них росли сладкие, и мы вдоволь наелись их, пока работали. И всё же, если бы побеги срезали раньше, чем они вымахали, помидоры были бы ещё вкуснее. Так нас учил Чо на ферме «Сто цветов».

В парнике было жарко. Снаружи шёл дождь, и капли воды звонко стучали по натянутому пластику. Мимо нас с низким жужжанием летали шмели, которых тут принято использовать для опыления растений. Когда привели детей на экскурсию, воздух наполнился детскими криками. Малышам показали, как растут помидоры, и даже дали самим сорвать несколько плодов. Они сперва бодро скандировали вместе с экскурсоводом: «То-ма-то! То-ма-то!», но некоторые начали плакать, испугавшись шмелей, и всех скоро увели наружу. Я подумала, что теперь дети получат в подарок по коробке помидоров, которые мы собрали вместе с Гонгом, и это было приятно. После обеда мы увидели, что интерны собирают в саду персики, на которые мы заглядывались с самого приезда. Какое счастье, что нам разрешили сорвать и взять себе несколько штук! Крупные, мягкие и сочные, персики обладали только одним недостатком — очень быстро закончились.

В тот день мистер Канг не дал никому спокойно поработать, а вместо этого посадил нас с нашими малайскими сёстрами и Гонгом в свою большую дорогую машину и отвёз на водно-болотные угодья, которые здесь считались не только заповедником, но и прекрасным местом для наблюдения за перелётными птицами. В такой дождливый день было не очень приятно гулять по болотам, но нас спасли полиэтиленовые дождевики. А вот куртка Гонга моментально промокла, и тем не менее он храбро водил всех по лотосовому полю, невзирая на капризы природы. Удивительно было наблюдать за тем, как капли воды собирались в лужицу и стекали в устье лотосового листа, а потом, когда поднимался ветер, эта лужица носилась по всей поверхности, и в конце концов либо возвращалась обратно, либо выплёскивалась наружу. Несмотря на плохую погоду, мы много времени провели на поле, а потом сходили в музей, где ничего не поняли, так как экскурсия велась на корейском. Мистер Канг постоянно заставлял всех фотографироваться на свой телефон, а потом повёз обратно. Впрочем, не всё было так просто: сперва он завёз нас ещё куда-то, при этом интернов и Гонга оставили мокнуть под дождём, а мы и мистер Канг зашли в здание, где он представил нас какому-то мужику. Тот, видимо, был очередной большой шишкой, которому Канг решил похвастать первыми в истории его фермы русскими волонтёрами. Не удалось избежать и традиционной фотофиксации момента для утешения кое-чьего эго, но неловкая сцена закончилась раньше, чем окончательно успела превратиться в фарс. И вот, наконец, мы все едем обратно на ферму, в тепло, к ужину и доброй поварихе с её фруктами.

Но не тут-то было. Для ужина оказалось рановато, и это позволило мистеру Кангу затащить нас к себе в кабинет, где у него имелась гитара. Откуда ни возьмись появилась древняя книжка с песнями, и мистер Канг заставил Пашу играть из неё аккорды, а сам начал громко петь на корейском. Подошедшую мисс Мун тоже заставили петь, а потом и не вовремя появившийся Гонг попал под раздачу. Повезло только мне, и то лишь благодаря незнанию корейского языка. Спев несколько песен, мистер Канг не только не успокоился, а наоборот, стал ещё активнее и бодрее. Бросившись к копировальному устройству, он размножил страницу с одной из песен, притом, кажется, детской, и это стало отправной точкой для начала песенного вечера. Собрав в столовой нас с нашими малайскими сёстрами, Гонгом и десятью корейскими студентами, Канг заставил Пашу играть на гитаре, а всех остальных — петь. Ну и паноптикум! К счастью, на ужин ради такого дела была заказана жареная курица через службу доставки. Мы, привыкшие к здоровой пище на ферме «Сто цветов», наконец-то дорвались до вредной и жирной, но такой вкусной еды, и радостно хрустели кусочками курицы, запивая всё это дело кока-колой. Паша, кажется, так обрадовался, что выпил её целых полтора литра. Вот что здоровое питание с людьми делает!

В итоге совместное пение пошло всем на пользу. Корейские студенты спели что-то своё, из попсы, а потом выступили и наши малайские сёстры с национальными песнями. Паша, как мог, аккомпанировал на гитаре, и в итоге все начали жалеть, что мы так рано уезжаем, и желать счастливого пути и приятного путешествия. Это было очень трогательно. Но близилась полночь, так что, пожелав тщеславному владельцу фермы, а также всем сёстрам и студентам спокойной ночи, мы наконец-то заселились в свою сторожку.