Айна для Повелителя Дракона

Воронецкая Лана

Берегиня, помоги. Спаси и сохрани меня, родненькая. Ну, уж так и быть, а заодно и кошмарного стража Повелителя.

Я отмерла, схватила с земли перепачканный и подранный сарафан и побежала, натягивая его на ходу. Получилось с трудом. Я до боли сжимала пальцы, обхватив стебель волшебного цветка папоротника. Когда просунула руки в рукава, и ткань скользнула по телу, прижала кулак с цветком у груди, другой, почти не касаясь, прикрыла его сверху. Назад не оглядывалась. Вдогонку неслись звуки битвы и нечеловеческий вой. Все мои надежды цеплялись за утренние

лучи солнца и наступающий рассвет. Пусть новый день прогонит кошмары «бешенной ночи», и я забуду обо всем, что произошло в лесу, как страшный сон.

Я выбежала к озеру, у которого ночью танцевала с нимфами. Над водой показался огненный ободок светила. Костер растоптали, раскидав бревна по всему берегу, который встретил меня пустотой и тишиной. Я побежала дальше, в лес, в дом, где сейчас жила тетя с племянницей. Нужно скорее найти их и уносить ноги, от греха подальше, пока Берегиня не оставила меня. В доме тоже царила тишина. Лес вокруг притаился. Умолкли птицы, успокоился ветер, даже деревья не шелестели.

– Дядюшка Ефим, дядюшка Егорыч, -выбежав на порог, закричала я, зовя леших.

А в ответ –тишина. Страх подкрался к горлу, не давая кричать дальше. А вдруг кошмары не исчезли вместе с солнцем? И тот, кто одолел соперника явится по мою душу. И что здесь произошло? Неужели тетя с сестренкой не успели спрятаться и попались стражам?

Глава 3

– Чаго кричишь, окаянная? –проскрипел справа дуб голосом дядюшки Ефима.

От ствола отделился старичок с древесным телом, покрытый корой и поросший сучками: руки-ветки, ноги -раздвоенный пенек. На голове зеленела молодая поросль, в которой птицы свили гнездо.

– Неужто не видишь? Усе попрятались. Напужалися стражей.

– Все успели спрятаться? –я затаила дыхание.

– Эх, -махнул Ефим ветвистым отростком, служащим ему рукой. –Ох-ох-ох, -тяжело выдохнул, помолчал, причмокнул: -Все, да не все.

– Хватит загадок, -в душе росло беспокойство.

Из ближайших кустов послышался всхлип. Я присела, подняла ветку. Айрин сжалась в комочек, уткнулась в коленки и обхватила голову с зелеными волосами руками. Я с облегчением выдохнула. Айрин услышала и оторвалась от коленок. В круглых светло-зеленых глазах без зрачков блестели невыплаканные слезы, губы дрожали.

– Ита, -малышка еще не выговаривала букву «р».

Она моргнула и дала волю сдерживаемым эмоциям, по щекам покатились два ручейка, из груди вырвались рыдания. Она потянулась ко мне ручонками. Я вытащила сестренку из-под ветвей, она судорожно вцепилась в мой сарафан.

– Где Элистер? –обратилась я к Ефиму. –Давай прямо, без твоих присказок и недомолвок.

– Так ведь она стражей-то в лес поманила, -проскрипел старый пень, -от девочки увела, стало быть, -и замолк.

– Ефим! –прикрикнула я в сердцах. Вечно он так, на полслова останавливается.

– Чаго Ефим, Ефим? –ворчал старичок, -Чуть не сгубила парочку распроклятых. До болота завела, а тута еще подоспели, -он

опять стал вздыхать, поскрипывая ветками. –Ох-ох-ох…

Горло пережало спазмом. Как так? Не успела. Не уберегла тетушку. Я сильнее прижала малышку. Рыдания затихли, она продолжала всхлипывать. Я молча вглядывалась в лешего, не смея произнести вслух то, чего так боялась.

– Эх-эхех, -посочувствовал трухлявый пень, -Заломали они Элистер-то, она и не противилась особо, за дочку поди больше переживала. Сама поди и отдалась-то в руки, чтоб стало быть они без добычи не остались и рыскать тута перестали, -он почесал затылок. –Вот, стало быть, как дело было.

– Сама? –только и вымолвила я.
– А остальные нимфы как?

– Усе разбежалися -лови ветра в поле, -он развел руки-ветки в стороны.
– Нечестивые приспешники Повелителя-то с носом и осталися.

– Как же с носом, -зло передразнила, -Они забрали Элистер.

– Не уберегли, не уберегли, -сокрушался дядюшка. –Дык, покуда уж там –куча треклятая их тута налетела. И чаго они тута забыли? –он вдруг замолчал и прислушался:

– Ты чаго следы-то не замела за собой? По вашу душу идут темные приспешники поди. Слышу их, близко ужо. Бегите деточки, бегите, -зашелестела крона с гнездом на голове, замахали ветки.

Я так перепугалась, когда убегала с поляны, что и, правда, забыла все, чему нимфы учили. Понадеялась, что мои ночные кошмары там и поубивают друг друга, не до меня им будет. Какой вой и шум борьбы лютой позади себя оставила.

– Прикрой, дядюшка Ефим, -взмолилась старому лешему.

– Ступайте к старухе Катарпилле. Пущай она пособит, чем может. Упрячет вас пока в чаще лесной, меж тропок нехоженых, от людей скрытых.

– Так я ж человек, -чуть не выронила Айрин из рук, -Мне дорога закрыта. Я ж с ней только на нейтральной территории и виделась раньше.

– Эх, молодость-горюшко, девочка ты моя. Какая ж ты человечка? Сердце твое сегодня ночью как пело. Все заслушалися.

– Подглядывали, стало быть? –насупилась я.

– Да, не. Чаго мы там не видали? Сегодня весь лес собрался послушать песнь сердца твоего, -он закатил глаза в блаженстве.

Вот, и нимфы что-то про музыку моего сердца шептали. А у костра, действительно, прекрасная мелодия играла, когда мы танцевали ночью. Я все думала, и как это возможно?

– Я думала, что это все чары нимф, что музыка пригрезилась.

– А ты на руки поглядай на свои, -леший выглянул из тени.

На нас с сестренкой как раз падал солнечный луч, выхватывая мои руки и ее волосы из утреннего сумрака. Я чуть отвела правый локоть в сторону, разглядывая. Те места, куда доставал свет, переливались тончайшей вязью еле заметных золотистых узоров. Айрин даже перестала плакать и приоткрыла ротик в восхищении, рассматривая искрящиеся паутинки на моей коже.

– Мамочки, -пробормотала я и потрясла рукой, стряхивая.

Ничего не изменилось. Те участки кожи, которые попадали под прямой солнечный луч, переливались золотистыми узорами.