Айрин, графиня из Бездны
Шрифт:
— Что случилось?
— Аури увидела ауру!
Линария облегченно улыбнулось. И тут же в её глазах засверкали молнии.
— Чтоб тебя Разум покинул, Гленн! Я … Нет, ты точно хочешь отправить меня к Четверым!
Гленн опустил дочь на пол, шагнул к жене и заключил её в объятья.
— Прости. Прости! Я совсем потерял голову. Аури увидела ауру, и я… — он вздохнул и тут же улыбнулся — Но ведь здорово!
— Да, отлично — Линария высвободилась из объятий — А теперь позволь, я закончу ужин.
Айрин, стоя на полу, переводила взгляд с широко улыбающегося
— А что такое аура?
Гленн посадил дочь на кровать и сел рядом.
— Помнишь, мы рассказывали, что в мире есть люди, в жилах которых течёт благородная кровь?
— Короли и герои?
— Ну… почти. Помнишь, они могут творить магию? Так вот, эту магию всегда окружает аура, и её можно увидеть.
Линария у плиты не удержалась и хмыкнула.
— Такое видение — редкий дар — продолжал Гленн, не обращая внимания на жену — Редкий и опасный. У нашего семейства он есть. Мой дед владел даром, и отец, и я. А теперь я знаю, что он есть и у тебя.
— А мама? — спросила Айрин.
— Нет, у мамы его нет. И она в него не верит.
— Я допускаю, что так может быть — раздался голос Линарии.
— Она в него не верит. Потому что те, кто им владеют, скрывают это.
— Почему?
— Такие люди слишком опасны для благородных. Раньше, в старые времена, люди с даром видения свободно рассказывали об этом, но в Эпоху Единого Короля за ними начали охотиться. И с тех пор считается, что их всех убили. Но они остались. Просто стали умнее и осторожнее. И теперь никому не рассказывают о своём даре. Даже самым близким людям.
— А зачем ты рассказал маме?
— Спасибо, дочь — откликнулась Лин.
— Так получилось. Когда долго живешь с человеком, невольно выдаёшь себя.
— Но как ты выдал себя — не унималась Айрин — А мама тебе не верит?
Со стороны Лин послышался сдавленный смех.
— Она начала себе выдумывать всякое — смутившись, отвечал Гленн — и я рассказал. Теперь она мне не верит, но и не придумывает всякую чушь.
— И я теперь всегда так буду видеть?
— Ауру. Да — улыбнулся Гленн — Но этому нужно обучиться. Ты лишь подтвердила, что дар у тебя есть, и мы будем его развивать.
— А как?
— Увидишь. Для этого нужно выйти в Лес.
Позже, когда они и вправду начали выходить в Лес, нередко Гленн останавливался и указывал на ветки, или камни в скалах, или куски мха на деревьях.
— Что скажешь?
Айрин вглядывалась в указанные места, пока одно из них не начинало мерцать розовым. Каждый раз эти мерцания были разными. Иногда — словно мазок не больше мизинца, а иногда пятно размером с ладонь. На одной скале это был странный узор, напоминавший свинью. Отец говорил, что размер и форма пятна никакого значения не имеют, но Айрин была уверена, что есть какая-то закономерность.
Такие пятна были редки, но находились в самых неожиданных местах. Раз заметив его, уже невозможно было потерять. По совету отца, Айрин несколько минут стояла возле отпечатка ауры и разглядывала его на разные лады- в упор, или боковым зрением, или расфокусировавшись,
— Да, метки чаще возникают рядом с местом, где живут люди — подтвердил её догадки отец. — В больших городах отпечатков намного, намного больше, чем в лесу. Но не волнуйся, их всё-равно недостаточно, чтобы отвлекать внимание.
Но это было потом. А следующим делом, которое освоила Айрин, было шитьё. Внимательно наблюдая за матерью, девочка пыталась повторить увиденное. Занимаясь по паре часов в день после обеда, через месяц Аури смогла сделать первый двойной шов, который одобрила мать. На следующий день ей выдали две обработанные шкуры.
— Здесь нужны игла потолще, усилий побольше и чёткие движения — объяснила Линария дочери.
Шить шкуры и впрямь оказалась куда сложнее. Они не хотели протыкаться, и иногда через шесть — семь стежков пальцы Айрин начинали кровить от проколов. К тому же игла всё время норовила соскочить или уйти в сторону, приходилось прилагать значительные усилия, чтобы шов получался ровным. Через три недели и эта задача далась девочке. В тот день Линария отложила работу дочери, а вечером показала мужу.
— Неплохо — одобрил тот — Думаешь, пора? Может, пусть ещё потренируется на перине?
— Думаю, всё остальное она усвоит быстрее и лучше в настоящем деле — отвечала Лин — Завтра сама всё увидишь — сказала она Айрин, которая с интересом прислушивалась к разговору.
Назавтра Гленн, придя с охоты, взял медицинскую сумку и позвал дочь с собой на улицу, попросив захватить инструменты для шитья. Во дворе на разделочном столе лежала туша куорга.
— Аури — обратился Гленн к дочери, стоя у стола — Сегодня ты начнёшь обучаться важнейшему из навыков — врачеванию. Это длинный путь, и по-настоящему он не заканчивается никогда. Но первые шаги — ты сделаешь сейчас. На самом деле, ты уже их сделала, когда изучала травы и смешивала их для матери. Так что опыт в лекарном деле у тебя есть, и ты с полным правом можешь именовать себя «аптечным подмастерье» — он потрепал девочку по голове — А сегодня мы двинемся дальше. Ты же видела, как иногда мать зашивает мои раны?
— Видела — ответила девочка, вспомнив окровавленные нити и длинную иглу, что раз за разом пронзала плоть отца.
— Вот на сегодня твой больной — Гленн похлопал по туше куорга — Он парень добрый и покладистый, поэтому можно делать на нём сколько угодно ошибок. Для начала — нужно его просто подлатать — с этими словами Гленн достал нож и сделал длинный надрез на боку туши. Края раны разошлись на два пальца, обнажив мясо зверя.
Айрин достала иглу — самую толстую, что была в коробочке — продела в неё самую толстую нить, закрутила двойной узел на конце. Подумав, закрутила еще один — и приготовилась шить.