Айрин
Шрифт:
— Говорить об этом мы будем здесь и сейчас, — тоном, не терпящим возражений, заявила Данфейт.
Кимао сжал челюсти и, сложив руки на груди, повернулся к Данфейт лицом.
— Ты могла снести мне голову этой дверью!
— Ты бы успел уклониться!
Повисло молчание.
— Хорошо, — кивнул Кимао. — Если хочешь поговорить об этом сейчас, я в твоем распоряжении.
Он демонстративно сел на пол, отворачиваясь от Данфейт и глядя в окно.
— Как ты меня нашел?
— Пробить твою блокировку было трудно, но я успел увидеть развалины Ерона перед тем, как тебя отрезало от меня.
— Это
— Я видел тот купол, но был слишком далеко. Когда его не стало, я почувствовал тебя вновь. Всего на несколько мгновений, а потом опять ничего. В голове все спуталось. В какой-то момент я даже подумал, что тебя больше нет, но потом осознал, что ощущение твоего отсутствия все же отличается от молчания. Долетев до Ерона, мне пришлось немного повозиться с теми, кто остался. Один из них провел меня в туннель. Тогда-то я и почувствовал тебя вновь.
— Твою мать, — простонала Данфейт, поднимаясь на ноги и бросаясь из джакузи к унитазу.
— А я все думал, когда же ты на горшок попросишься, — хмыкнул Кимао.
Данфейт повертелась на унитазе, затем смыла за собой и вернулась в джакузи.
— Подай, пожалуйста, зубную щетку и пасту.
В течение последующих десяти минут, пока Данфейт чистила зубы и мылась, оба молчали. Когда, наконец, она выключила воду и встала на ноги, попросив Кимао подать ей полотенце, Кимао не выдержал и сорвался на крик:
— Я едва не похоронил тебя! Кто заставлял тебя бежать из Тарто со всех ног в одиночку? Неужели ты думала, что я не смогу обуздать твой дар и помочь тебе справиться с ним? Или проще было ставить на кон свою жизнь, лишь бы только меня не видеть?
— Подай полотенце, пожалуйста, — повторила просьбу Данфейт.
— Я не спал с ней! У меня и в мыслях не было с ней спать! Она собиралась о чем-то поговорить с Кейти, а застала его вместе с Айрин, разодетой в халат после душа! Да, я не услышал тебя! Не услышал, как ты меня звала, потому что не хотел этого слышать! Ты обманула меня! В обед в городе я встретил Орайю и тот сообщил мне, что в его доме вечером состоятся вечеринка матриати! А ты что мне сказала? Что все Вы будете на стройке в больнице! «Не жди меня, я вернусь поздно!» Пьяная в стельку, ты забыла добавить! Не знаю, что там у Вас произошло, но итоги той попойки запомнили все и каждый из нас! Я подумал, а сколько раз до этого ты врала мне? Сколько ночей ты провела неизвестно где, придумывая для меня нелепые оправдания своего отсутствия дома? Сколько раз ты ссылалась на вымышленное недомогание, лишь бы я не касался тебя? У меня тоже есть чувства, Данфейт! Врать мне — это последнее, что ты могла сделать! И такого подвоха от тебя я получить никак не ожидал!
— Подай мне полотенце, пожалуйста, — тихо повторила Данфейт, продолжая нагишом стоять перед ним.
Кимао выдохнул, сжал челюсти, и, взяв с полки полотенце, протянул его ей.
— Спасибо, — ответила Данфейт, набрасывая полотенце на голову.
— На этом все? Я могу быть свободным? — не скрывая своего раздражения, спросил Кимао.
— Ты всегда был свободным, Кимао. Это я оказалась не удел. Обуза, которая постоянно тянула тебя назад. «Паразит», как назвал меня Гвен когда-то. Свое высокое
Кимао снова тяжело вдохнул и сложил руки на груди.
— И это все? — спросил он, поднимая на нее глаза.
— Извини, но по-другому я не умею.
— Прекрасно! Думаешь, что скажешь «прости меня» и на этом ситуация разрешиться сама собой?
— Четно говоря, я не особо на это рассчитывала.
— И правильно делала!
Кимао развернулся и направился к выходу.
— Кимао! — закричала Данфейт, выпрыгивая из джакузи.
— Что? — спросил он, остановившись у запертой двери.
— Я люблю тебя, — прошептала Данфейт.
— Не слышу!
— Я люблю тебя!
— Я плохо тебя слышу, Данфейт!
— Твою мать, Кимао, я люблю тебя, даже если ты глухой!!! — во все горло прокричала Данфейт, бросая в него свое полотенце.
Кимао поймал полотенце на лету и швырнул его в стену.
— Тебе всегда все сходило с рук! Захотела — бросила меня. Захотела — вернула! Ты не подросток, а ведешь себя так, как будто тебе шестнадцать лет!
— Не будь меня, жить было бы легче, не так ли? — прошептала Данфейт и, ища поддержки, оперлась о раковину.
— Хватит нести чушь! — возмутился Кимао.
— Это не чушь. Никто не знает, почему отец назвал меня «предрешенной судьбой», но я, как обладательница этого имени, приношу людям одни только неприятности.
— А я сменил фамилию на имя невинно убиенного ребенка! Как думаешь, это было к добру?
— Ты все еще можешь ее изменить!
— А ты можешь взять на себя ответственность и изменить, наконец, свою судьбу!
— Как? — прошептала Данфейт, обернувшись к нему.
— Для начала признай, что в твоей жизни было не все так плохо, как ты себе представляешь, потому что я не хочу считать, что моя с тобой связь стала проклятием для тебя!
Кимао открыл дверь и захлопнул ее с другой стороны.
Слезы из глаз Данфейт покатились ручьями. Юга, на что она рассчитывала? И ведь он на самом деле прав! Ей жаль… Ей жаль себя, в первую очередь. А это не самое лучшее человеческое качество. Пусть так… Пусть все сложилось Амир побери как! Но, Юга, она не может его так просто отпустить… Только не его… Только не отпустить…
Данфейт растерла слезы по лицу и подняла с пола полотенце. Отец не должен увидеть ее ревущей. И без того все слишком плохо, чтобы еще своими слезами расстраивать его.
Айрин снился сон: она летела вдоль поверхности скованной льдами луны и искала капсулы с выжившими членами своей команды. Айрин знала, что не найдет эти капсулы, что высадиться и отправится пешей по льду, что встретится с Райвеном и потом умрет в одном из хранилищ Ассоциации. Она все знала наперед, но продолжала полет над этими льдами, даже не думая о том, чтобы поднять корабль вверх и улететь с той луны, так и не повстречав его.
— Райвен, — пробурчала Айрин и уткнулась носом в подушку. — Райвен…