Айронкестль
Шрифт:
Степь расширялась. Мох становился столь длинным, что ветром его трепало, как косматую шевелюру, сосны превратились в низкорослый кустарник, зато папоротники стали древовидными и образовали рощи, в которых укрывались странные двуутробки, голенастые волосатые птицы, ростом со стрепета, похожие на ржавую проволоку черви.
Караван обогнул заросли папоротников. Порядок следования оставался тот же. Гертон следил теперь за Чешуйчатыми так же внимательно, как сэр Джордж. Вооружение их было необычно: каждый имел винтообразный багор, вытесанный из красного камня, полукруглую дощечку и в кожаном мешке метательные
— Вы видите, что это люди и даже люди смышленые? — сказал сэр Джордж Сиднею.
— А почему бы не быть животным такими же смышлеными, как люди? — брезгливо возражал гигант. — Это все, что хотите, но не люди!
К полудню руководивший экспедицией дал сигнал остановиться. Остановились в тени высоких, как платаны, папоротников. Под сенью их густой листвы было почти прохладно. Курам получил возможность сообщаться с белыми и связанными чернокожими.
— Ты их понимаешь, Курам? — спросил Айронкестль.
— Часто понимаю, господин… Так, я знаю, что они хотят, чтобы я дал вам есть и пить.
Черный говорил усталым и грустным голосом. Он чувствовал висящую над ним угрозу, которая была страшнее самой смерти. Обаяние белых исчезло. Его место заняла другая неведомая власть, подавлявшая суеверную душу проводника.
С помощью свободных товарищей он накормил и напоил белых, после чего занялся связанными чернокожими.
Остановка была недолгой. Экспедиция снова пустилась в путь, и пейзаж еще раз переменился: потянулись цепи скал. Двигались по темному, угрюмому ущелью, красному, как свежая кровь.
Когда день клонился к вечеру, дан был приказ к новой остановке. Пленники уныло осматривали огромную красную поляну, окруженную высокими скалами, имеющую единственный выход — ущелье, из которого они сейчас вышли.
— Здесь, что ли, живут эти лемуры? — воскликнул Гютри. — Я не вижу следов жилья.
— Я думаю, что они живут в скале, — ответил сэр Джордж.
Его прервал свист начальника. После этого Чешуйчатые конвоиры оцепили караван со всех сторон и, как бы действительно выходя из скал, у подножия красных утесов появились другие чудовища.
На свист начальника конвоиров ответил сильный свист.
Верблюды были разгружены от своей одушевленной и неодушевленной поклажи; Гертон, сэр Джордж, Филипп, Сидней, Дик Найтингейл и Патрик Джефферсон были положены в одну кучу со связанными черными.
После этого полдюжины Чешуйчатых принесли сухих дров и сложили костер, поливая дрова желтой жидкостью.
— Дело принимает плохой оборот! — сказал печально Гертон при виде вспыхнувшего пламени…
— Друзья мои, попрощаемся на всякий случай!
Лемуры удалились и отогнали вьючных животных на другой конец поляны.
— Я виноват по отношению ко всем вам! — снова начал Айронкестль. — Простите меня.
— Ну, дядя Гертон, — воскликнул Гютри, — мы мужчины и умеем нести ответственность за свои поступки.
Пламя разгорелось сильнее; в воздухе распространялся приятный аромат. Филипп с отчаянием думал о Мюриэль и о своей
— К смерти не мешает приготовиться, — сказал сэр Джордж. — Но ничто еще не потеряно.
— Помолимся! — предложил Гертон.
Разгорающееся пламя бросало оранжевый свет в тени утесов; запах стал пронзительнее. Странная истома овладела белыми и черными. Вдали Чешуйчатые предавались причудливым ритмическим движениям, прерываемым долгим свистом…
Один за другим пленники опустились на землю и замерли в неподвижности.
Глава VII
МЮРИЭЛЬ В НЕВЕДОМОМ МИРЕ
Зверю оставалось сделать один только прыжок, чтобы достигнуть Мюриэль, и стая шакалов, подвигаясь ближе, с жадным нетерпением ждала развязки… Добыча была слишком велика, чтобы не осталось мяса, кишок и крови, после того как насытится главный хищник: тогда настанет и их черед.
В этом трагическом положении Мюриэль испытывала не столько страх, сколько неизмеримую печаль и какую-то горькую покорность. Дочь господствующих рас, приручивших животных и культивировавших растения, теперь она превратится в бессильную жертву, побежденную плоть, к которой с вожделением рвутся хищники из породы кошек, гиены и шакалы… Весь смысл жизни был опрокинут, как если бы вернулись древние времена, когда судьба людей и других животных была одна и та же. Незнакомый зверь пригнулся, и Мюриэль, готовая и бороться, и покориться своей участи, не теряла из виду ни одного из его движений.
Делая опять попытку застигнуть жертву врасплох, хищник обошел кругом и подошел так близко, что девушка подумала, что он уже нападает и решила стрелять…
Раздались два выстрела, раненый зверь, придя в бешенство, прыгнул на Мюриэль и опрокинул ее. Пасть с острыми клыками раскрылась над белой шеей…
В это мгновение над равниной пролетел какой-то хриплый, невероятный рев, похожий и на шум потока, и на волчий вой, и на холме показались два странных животных.
Их туловища, покрытые чешуей, несколько походили на туловище ньюфаундленда, а кубообразные головы были почти такой же величины, как у льва. Нападавший хищник отступил так же, как шакалы и гиены, а чудовища стали подходить. Когда они были уже на расстоянии нескольких локтей, хищник бросился бежать без оглядки, и Мюриэль встала… Теперь ей угрожала другая, еще более таинственная опасность. Она смотрела, оцепенев, на этих чудовищ, не менее сказочных, чем крылатые быки, единороги, фавны и сирены; всякое сопротивление казалось бесплодным, Мюриэль сложила руки и ждала нападения.
Но нападения не последовало.
В двух шагах от девушки чудовища остановились. И почти в ту же минуту появились новые существа…
Но на этот раз они принадлежали к миру известному: это были трое чернокожих высокого роста, вооруженные карабинами, настолько похожие на чернокожих ее каравана, что одно мгновенье Мюриэль подумала, что негры искали ее. И только по их необычайному наряду она увидела, что ошиблась. Можно было подумать, что они были облечены в матовое стекло, только это стекло было мягко, как лен или пенька. Род полукафтанья, короткая драпировка, падающая от талии до половины бедер, шляпы с плоскими полями, пояс, к которому были пристегнуты нож и топор — таково было их одеяние и амуниция.