Айя
Шрифт:
— Ну…
— Физическую подготовку? — засмеялась Имайя. — Это все, на что ты способна? Брось. Даже самую бездарную матриати можно чему-нибудь научить. Но об этом не рассказывают в Академии, — улыбнулась Имайя. — Вам преподносят лишь одностороннюю правду, говоря, что смерть зрячего ведет к гибели матриати, но забывают упомянуть о том, почему Юга создала подобную связь.
— И почему же?
— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, что вообще такое связь. Вот ты, например, как бы охарактеризовала ее?
Эрика задумалась, а потом
— Жизненная энергия моей оболочки связана с жизненной энергией моего зрячего. Тот, кто сильнее, тот и верховодит!
— Ответь, твой зрячий когда-нибудь лечил тебя?
— В смысле?
— Когда тебе требовалась помощь, чтобы снять боль или негативное влияние внешнего воздействия, твой зрячий помогал тебе?
— Д-д-да… — неуверенно произнесла Эрика.
— То есть, он изменял полярность потока и направлял свою энергию к тебе. Понимаешь, канал один. Туда-сюда… Вперед-назад… Когда матриати беременеет, в связь вовлекается третье лицо. Оно связано и с матерью, и с отцом, и вытягивает из обоих жизненные силы. К моменту родов наступает равновесие сил, и матриати обретает свободу. Юга предусмотрела все. Дети людей, развивших свои сверхспособности, тянут энергии больше других. Два источника питания — гарантия их появления на свет. Вот в чем смысл, — улыбнулась Имайя.
Эрика отвернулась от Имайи, раздумывая над ее словами.
— Но тебе все равно это не поможет, — вдруг, произнесла Имайя.
— Почему?
— Потому что ты теперь бесплодна.
Глаза Эрики неестественно расширилась, и смешок вырвался из ее рта.
— Цена бессмертия, — пояснила Имайя. — Все уравновешено. Бессмертный род не нуждается в продолжении.
— И ты тоже… …бесплодна? — прошептала Эрика.
— И я, — кивнула Имайя.
— А Кейти?
— Оболочку Кейти Ри Сиа облучил. Поэтому он здесь. И он так же бесплоден, как все остальные, подобные нам.
Эрика непроизвольно прижала ладонь к своему животу и отвернулась.
— С тобой все в порядке? — спросила Имайя.
— У меня больше никогда не будет детей… — произнесла Эрика в пустоту.
— Почему же? Вокруг нас полно детей, которые остались одни. Им нужны родители.
— Это — другое…
— Скажи это тем, кто воспитал приемных детей, и они рассмеются тебе в лицо!
— А там… — прошептала Эрика. — Мы бы смогли?
— Там для вас больше нет. Теперь этот Мир твой. Смирись и живи дальше.
— Как же легко ты опустила руки…
— Я? — вновь улыбнулась Имайя. — Я прожила среди заблудших восемь лет. Затем скиталась по пустыне в поисках ответов. Конечно, я опустила руки, но не так быстро, как ты могла бы подумать. Теперь я здесь и, кажется, наконец-то обрела Равновесие.
— Слишком много за один раз, — прошептала Эрика.
— Зато, теперь ты понимаешь, почему брак и любовные отношения между связанными не приветствуются во Внешнем Мире.
— Такие, как я — ладно. Но те, кому известна эта тайна? Почему они не освобождаются?
— Потому что, познав эту тайну,
— Роэли Гвен? — не поняла Эрика.
— Да. Он убил ребенка Пире в ее утробе, когда понял, что это дитя — его, — кивнула Имайя.
— Юга…
— Беременность матриати, даже самой слабой, всегда привлекала внимание Совета. Ты не знаешь, наверное, но всем ставят одно условие: если хотят родить — должны восстановить связь сразу же после родов. Если нет — изгнание или…
— Аборт?
— Смерть, — произнесла Имайя. — Тех, кто отказался подчиниться, просто убивают.
— Значит, мать Кимао согласилась восстановить связь?
— Безусловно. За рождение Кимао его мать заплатила своей свободой.
— А Ри?
— Ри? — рассмеялась Имайя. — Ри любил ее. Думаю, что любил. Но отказаться от места в Совете ради свободы матриати… Думаю, это и разрушило их брак.
— Это? А я думала, что Квартли, — справедливо заметила Эрика.
— Квартли любила Ри. И это не простые слова, брошенные на ветер. Если бы у Ри на руках не остался годовалый Орайя, он, возможно, и переродился бы здесь. Но сына нужно было кому-то растить. Обоих сыновей.
— Любовь к сыновьям превысила чувства к Квартли?
— Любовь к Кимао превысила. Он — его первенец. Квартли всегда ревновала Ри именно к старшему сыну. Она так и не вышла замуж. Хотя, прошло двадцать пять лет. И пускай мы не стареем, это все равно долгий срок.
— Ты тоже не вышла замуж, — заметила Эрика.
— Я тоже, — согласилась Имайя.
— Иногда, для того, чтобы понять, что действительно тебе нужно, стоит все потерять.
— О чем ты?
— Я поняла, что люблю Бронана именно тогда, когда потеряла все.
— Бронан твой зрячий? — улыбнулась Имайя.
— Да, — кивнула Эрика.
— Я уже потеряла все. Но что именно мне нужно, так и не поняла.
— Значит, еще не потеряла. Или не поняла, что на самом деле потеряла.
— Думаешь?
— Этот момент станет худшим в твоей жизни. Миг, когда все станет на свои места, а изменить что-либо будет уже невозможно.
— Но ты же изменила?
— А изменила ли я…
— Что же гнетет тебя? — спросила Имайя.
— Ошибка. В своей жизни я совершила так много ошибок, но именно этой простить себе не могу.
— Ребенок? — прошептала Имайя.
— Его больше нет, так же, как и моего тела.
— Юга…
— Я не сказала ему. И не скажу. Я даже смотреть теперь на него не могу. А после твоих слов… …вообще не вижу смысла продолжать все это.
Имайя обернулась и с опаской посмотрела на появившегося в дверях Бронана. Эрика, в этот момент, медленно сползла со стула и, обогнув зрячего, покинула кухню.
— Что ты ей сказала? — с угрозой произнес Бронан.
— Многое… Важно не это.
— Что тогда важно, по-твоему?! — закричал он.