Аз-Зейни Баракят
Шрифт:
Аз-Зейни пренебрег им, Закарией! Не ответил на его письмо. Так пусть пожинает плоды своего коварства! Он пренебрег тысячами соглядатаев, а они члены его тела, органы его чувств: ими он видит и слышит. Мысль влекла Закарию дальше. Ведь считается, что каждый человек носит с собой двух ангелов — одного, который приходует добрые дела, на правом плече, и другого, который составляет список дурных, — на левом. Но этого мало: Мункяр и Накир [40] поджидают в могиле усопшего и спрашивают, выясняют, выведывают, вырывают правду, избивая покойника своими ангельскими дубинками. Есть ли у Мункяра и Накира помощники? Если хоронят вдруг двух человек в одно и то же время, как они их допрашивают? Как задают вопросы этим двоим одновременно? Ведь не могут они находиться в двух могилах сразу?
40
Имена ангелов, якобы допрашивающих покойника в могиле.
Закария продолжает размышлять: «Великий порядок — это когда ты держишь весь мир в руках и от тебя не ускользает ни плохое, ни хорошее».
Как-нибудь он подробно изложит, что, по его разумению, нужно для соглядатаев. Магия поможет
Закария встает и начинает размеренно ходить по комнате, глядя в пол: четырнадцать шагов туда и четырнадцать обратно. Тяжелые мысли одолевают его. Беспощадная рука сжимает сердце: Аз-Зейни положил начало вражде. До сего часа Закария не сделал ни одного шага, чтобы сокрушить Аз-Зейни. Напрасно думают, что Закария сдался. Теперь пришло время действовать. А если Аз-Зейни получит поддержку у султана? Закария прищуривается, ускоряет шаг, пересекает комнату за десять шагов. Кто оказал помощь стороннику шейха Аль-Хамави, когда тот достиг трона? Кто? Аз-Зейни не знает и султан не ведает, кто посадил его на трон султаната после долгого заточения в темнице Шамаиль. В заключении он поклялся, что, если выйдет, разрушит эту страшную темницу и воздвигнет на ее месте мечеть, о которой будут говорить грядущие поколения. Он действительно вышел, разрушил темницу Шамаиль, воздвиг мечеть, которой теперь гордится Каир. Но разве ведомо молящимся в мечети и богословам, кто поддержал правителя? Благодаря кому построена мечеть? Исторические хроники не упоминают об этом. Дело хранится в диване сыска. Главный соглядатай — вот кто был всему причиной.
Закария стоит недалеко от трона султана. Кто посмеет встать на его пути? Продлись жизнь Шаабана, Закария установил бы, что было между юношей и Аль-Гури. Однако Закария был вынужден убить его. Шаабан был прекрасным, как месяц, но месяцу положено исчезнуть в свое время.
Сегодня Закария пошлет за хранителем почтовых голубей. Хитрое установление ввел он в жизнь, которым гордится перед соглядатаями других государств и княжеств. Каждый голубь знает путь, которым должен следовать. Он не полетит над жилищем, где есть человек, над караванами в пустыне, а будет следовать к своей цели над безлюдны-ми местами, даже если от этого путь его станет длиннее. Сегодня стаи голубей отправятся в путь, чтобы управляющие и хозяева поместий, шейхи страны и даже простые люди, которые поверили в Аз-Зейни, узнали, как ошибся султан, когда поставил над правоверными в Египте человека без роду и племени, которого никто не видел молящимся вместе со всеми в пятницу, который делает вид, что справедлив, а никто не знает, что у него на уме, коли речь идет о том, чтобы извлечь деньги из тайников Али бен Аби-ль-Джуда. Кто знает, может, Аз-Зейни был его тайным соучастником в истязании людей?
Голуби полетят к дому эмира Тагляка — начальника королевского строительства — и к Баштаку по прозвищу Облупленный Боб. Одной свары между Таштамиром и Хайр-беком недостаточно. Тагляк узнает, что Баштак плохо говорил о новой мечети, которую султан построил на базаре аш-Шарабшин. Одновременно Баштаку станет известно, что Тагляк потешается над ним, показывает всем, как он подражает эмирам, близким к султану, говорит, что он вышел «из грязи в князи».
Закария улыбнулся, ускорил шаг. Тагляк взбеленится. И тот и другой начнут науськивать своих мамлюков друг против друга.
Спокойствие будет нарушено. Исчезнут товары с рынков. Пойдет разбой и грабеж. Самые строгие соглядатаи начнут похищать невинных девиц и мальчиков.
Закария перестает шагать взад-вперед… День подходит к концу. Едва уловимо было его течение в пространстве. Как Закарии люба зима! Он берется за кожаный молоток, ударяет в медный диск. Раздается звон.
ВТОРНИК. ВЕЧЕР СЕДЬМОГО ДНЯ МЕСЯЦА ЗУ-ЛЬ-КА’ДА
От Омру бен Одви начальнику соглядатаев Каира
Донесение
о том, что было и происходило среди простого народа и прочих жителей Каира вечером во вторник седьмого дня месяца зу-ль-ка’да.
Старики, писцы диванов, судьи, знатоки прошлого едины во мнении о том, что подобного происходившему вечером во вторник седьмого дня месяца зу-ль-ка’да Каир доселе не видывал. Не ведомо такое и ни в какой другой стране. Я слышал все это своими собственными ушами от семинаристов Аль-Азхара, стариков молельни аль-Халлуджи, торговцев кварталов аль-Гурии и аль-Батынии, брадобреев, сидящих перед воротами аль-Музейнин; в молельне Слепых, в мечети Аль-Азхар. Ибо доселе еще не случалось, чтобы глашатаи выходили каждые полчаса. Их появлению предшествовал бой барабана. И всякий раз они сообщали о новом деле или приносили новую весть. Из-за множества вестей и обращений ни одно из них не повторялось дважды, хотя по обычаю султанский указ повторяют целую неделю ежедневно по пять раз.
Скопление народа было великое. Весь квартал аль-Батыния, все его жители — мужчины и женщины — высылали на улицу. Издавали радостные возгласы, махали руками, кричали во все горло. Говорили разное. Чтобы не быть многословным, повторю самое замечательное из того, что я слышал.
Первое. Многие громко благословляли Аз-Зейни после первого и четвертого обращения. Слова одобрения были на устах у всех, особенно у женщин. Они громко выкрикивали: «Да продлит аллах дни Аз-Зейни!» Все считают: Аз-Зейни известно, что вызывает страдания плоти и духа человеческих, ибо ему чуждо высокомерие и стремление подражать чужеземным порядкам. Его приводит в содрогание одно упоминание о несправедливости. Ему отвратительно, когда терзают людей. Коленопреклоненный, он творит молитву в положенные часы. Один торговец харисом [41] , по имени Шалес ар-Рамадани (живет в первом доме квартала ар-Рум аль-Джавания, лет от роду немногим более сорока, седобородый), утверждал, что видит, как Аз-Зейни тайно выходит на улицу то днем, то ночью, чтобы незаметно узнать, как живет народ, от чего страдает и мучается. Торговец говорил, что аллах послал Аз-Зейни быть защитником бедняков в такие времена. Он добавил, что знает слугу из дома Аз-Зейни Баракята, который говорил, что его господин прежде, чем отойти ко сну, проливает горючие слезы, печалясь о том, что ночь опустила свое покрывало на безвинно страдающих от гнета и притеснений. Посему Аз-Зейни испытывает страшные душевные муки и просит у аллаха прощения за то, что не смог искоренить несправедливость.
41
Сладкое блюдо из муки, сахара и масла.
После обнародования четвертого обращения распространился слух, будто Аз-Зейни явился к султану и они надолго уединились. Аз-Зейни будто бы сказал султану: «Ты будешь отвечать за своих подданных перед аллахом в день Страшного суда. И тебе воздастся и мне воздастся по заслугам за каждое преступление, которое совершилось с нашего ведома или без оного. И никуда не деться нам в тот день от его карающей десницы!»
Султан долго слушал его. Аз-Зейни перемежал свои слова стихами из Корана, рассказами из жизни пророка, текстами законов, которые знают лишь самые сведущие улемы. (Купцы говорят, что Аз-Зейни знает весь Коран наизусть и имеет к нему рукописное толкование, не известное никому другому.) Аз-Зейни рассказал султану об эмире Шарр-беке, который забрал в свои руки торговлю солью на всей территории Египта. Если эмир ловит какого-нибудь несчастного, продающего соль за полдирхема, то отрубает у него правую руку, коли окажется, что левая у него уже отрублена, или правую ногу, если обе его руки уже отрублены, либо левую ногу, если правая нога и обе руки отрублены. А если оказывается, что нарушитель лишен конечностей, то вместо него наказание несет его брат, мать или сын. Благодаря тому, что Шарр-бек — единственный, кто торгует солью, он поднимает цену на нее, как ему вздумается.