Азарт
Шрифт:
— Не хочу. Если уж терять, так было бы за что. Четыре ограды, ты сказал? Можете считать.
— Первая! — сказали мы хором. Две единицы и четвёрка. — Вторая!.. Есть третья шестёрка…
— Ну и что из этого? Может, я хочу больше?
— Третья… Четвёртая! Конец!
— Запиши мне тройку из шестёрок. Оград у меня больше нет. Представляю себе, как я все это отыгрывать буду!
Я бросила. Вышло что-то отвратное. Две четвёрки, единица, пятёрка и двойка. Это меня рассердило.
— Пару запиши мне. На четвёрках.
— Я
— Ага, так я и разбежалась терять ограды на этого поганца. Сам выскочит или вообще не выйдет. И две ограды не забудь.
Тадеуш переложил ручку в левую руку, а правой взял кости. Бросил.
— Перестал бороться с законами физики, — пробормотала Ева.
— Оттого и пострадал, — вздохнул он. — Что тут у меня? Два, два, три, пять, шесть… И что мне с этим делать?.. Знаю! Шанс! Сколько тут в сумме?.. Восемнадцать. Шанс и две ограды.
Павел поплевал на руки и осторожно, без размаха, бросил. Все мы, не отрываясь, всматривались в чёрные точки.
— Что тут у него?.. Один, два, три, четыре, пять… Есть! Малый стрит!
— Я же говорила, что он или сам выходит, или вообще не выходит! — воскликнула я.
— Запиши, — торжественно попросил Павел. — Втройне, целых сорок пять очков. И две ограды.
— Он готов выиграть! — предупреждающе и с возмущением обратила наше внимание Баська.
— И что, сейчас его за это убить или попозже? — ядовито спросила Ева и собрала этот малый стрит.
— Попозже, пусть ещё немного поиграет.
Если нужно, я бы сама его укусила, да слишком далеко сижу.
Ева бросила.
— Три шестёрки, единица и двойка. Тройка у меня уже есть?.. А как со штрафами? Ничего? Тогда запиши шестёрки как есть. И две ограды.
Тадеуш вписал крестик в соответствующую рубрику, потому что эти верхние шестёрки выпали у Евы с первого раза. Три, как и следует. У неё ещё не было ни одного минуса. Васька бросила довольно тихо и получила две шестёрки, две единицы и двойку.
— Есть у меня пара? Нет? Прекрасно, запиши пару и две ограды.
— Я бы тоже хотела пару, — грустно вздохнула я, бросая. — А фиг. Хотя нет, пара-то у меня есть. А тут что? Один, четыре. Шесть, три, три… Троек у меня нет? Ну так запиши, две штуки. У Павла минус семь, так что и мне можно.
И ещё ограды.
Тадеуш вдруг счёл, что борьба с законами физики приносит ему везение, и снова нацелился ручкой в полочку под лампой. Полочка была стеклянной и к тому же, видимо, несколько неровной, потому что круглая ручка не хотела лежать на ней ни в каком положении, разве что катилась то быстрее, то медленнее. Я вскочила со стула, понеслась в кухню и принесла корытце из пенопласта, сохранившееся от какого-то съедобного продукта. Корытце я положила на полочку.
— На. Из двух зол легче бороться с законами физики, чем с тобой. Клади её
— Это не то же самое, — запротестовал Тадеуш, но на корытце согласился и взял кости.
Выпали ему две шестёрки и какая-то мелочь.
Он записал себе пару, не зная, считать ли это добрым знаком или же совсем наоборот. Павел приступил к потряхиванию.
— Шесть, шесть, два, два… Ладно, пусть будет пара.
— Я человек упрямый, — внезапно проинформировала нас Ева. — Не хочу иметь минусов.
— Дай тебе бог здоровья, интересно, на сколько тебе этих оград хватит…
— Две пятёрки, три, четыре, шесть… Бросаю!
Отложила в сторону пятёрки, бросила и получила третью.
— Очень хорошо. Пятёрки как есть. Три, в норме. И ещё одна ограда.
Бросила Баська. Мы забыли оберегать стол, и две кости пришлось доставать из-под дивана.
Будучи самой тощей из всех собравшихся у меня гостей, Баська лично полезла под диван, кроме того, подобным образом она пыталась демонстрировать своё раскаяние. Вылезая, она опёрлась рукой об угол стола, а вернее, о блюдце, стоящее на этом углу, которое венчал стакан с чаем.
Правда, неполный, в нем ещё оставалось чуть больше половины.
— Не морочьте мне голову, пол лакированный, сам высохнет, — нетерпеливо сказала я, собирая на совок кусочки стекла. — Стаканы у меня ещё есть, и вроде бы никто из вас босиком не ходит. Чей это был чай?
— Мой, — с некоторой горечью сказала Ева.
— Сейчас я тебе налью нового, а Баська пусть бросает. Только чуть менее энергично. Тадеуш, прикрой её с той стороны…
Баська бросила средне, получила две шестёрки, единицу, двойку и тройку и впала в глубокое раздумье.
— Шанс, черт бы его побрал, — наконец энергично решила она. — И две ограды. Сколько там получилось?
— Восемнадцать, — ответил Тадеуш, записывая.
Я оторвалась от чайника в кухне, потому что была моя очередь. Выпала никуда не годная смесь. Я отложила в сторону шестёрку и решила бросать на что попало. Две четвёрки, две двойки — на фиг. Ещё раз. Две шестёрки…
— Запиши тройку. В норме, без оград.
Тадеуш выбросил две единицы, записал их себе и недовольным взглядом посмотрел на пенопластовое корыто. Когда настала очередь Баськи, она покатала кости в руках, заглянула к ним одним глазом и грозно сказала:
— Ну?!
После чего бросила.
Вышли у неё три двойки, которые она и велела записать.
— Ну вот, пожалуйста, понимают ведь, если им сказать, — с удовлетворением добавила она.
— В этом что-то есть, — признала я, потряхивая костями. — Я тоже скажу. Эй вы, там, того…
Слова эти костям не понравились, две двойки мне были нужны как пятое колесо. Я отложила в сторону шестёрку и собрала остальные кости.
— Уже лежат в развалинах арабов города, — внушительно сообщила я.