Азбука
Шрифт:
Словно продолжением этой истории округа стал том о политиках Калифорнии в 1850-е годы, «The Rivals» (1994) — «Соперники». Однако в том же году вышла насчитывающая более пятисот страниц книга «The New World, an Epic of Colonial America from the Founding of Jamestown to the Fall of Quebec» — «Новый мир. Эпос колониальной Америки от основания Джеймстауна до падения Квебека». Внезапно, вопреки ожиданиям коллег, которые считали образ мыслей и книги Артура несколько странными, и вопреки его собственным ожиданиям, он прославился. Рецензенты дружно расхваливали книгу, а мерой успеха стала покупка прав на фильм. Для честолюбия Артура, который прежде был известен лишь узкому кругу читателей, эта слава была сладкой. Он мог считать ее свидетельством победы своих неортодоксальных взглядов. Он никогда не старался угождать общественному мнению. Вокруг него, особенно в Беркли, все требовали радикализма, затем по меньшей мере «политкорректности», но он совершенно не заботился об этом. В истории Америки он не противопоставлял благородных, угнетаемых и истребляемых индейцев подлым белым. Пессимистический взгляд заставлял его изучать механизмы более сильные, чем вовлеченные
Смею верить, что я тоже внес свой вклад в его трактовку истории как трагедии — моими лекциями о Достоевском, то есть об истории России, и нашими беседами, в которых важное место занимала Симона Вейль. В свою очередь Артур очень помог мне, отредактировав мой английский перевод двух метафизических трактатов Оскара Милоша. Кроме того, совместно со своим коллегой по факультету риторики, поэтом Леонардом Натаном, он написал книгу о моем творчестве «The Poet’s Work: An Introduction to Czeslaw Milosz» — «Труд поэта: Введение в творчество Чеслава Милоша», — которая вышла с предисловием Станислава Баранчака (1991). Авторы разделили материал таким образом, что Натан писал о поэзии, а Артур об эссеистике. В книге очень сильно подчеркивается мое манихейство.
«Hell with the Fire Out, a History of the Modoc War» — «Ад с потухшим огнем: История модокской войны» — последняя книга Артура. Он успел написать к ней предисловие, в котором упомянул о своей болезни, однако вышел этот труд лишь спустя несколько месяцев после его смерти, став своеобразной моралью его биографии. У Артура был счастливый брак, четверо детей, но ему недоставало признания. Едва его объявили ведущим американским историком, как он заболел — врачи диагностировали рак мозга. Болезнь прогрессировала быстро. Он прожил пятьдесят пять лет.
Последнее сочинение Артура соединяет в себе его главные интеллектуальные и эмоциональные увлечения. Калифорния, ее прошлое, жалость и сочувствие к несчастьям смертных — своего рода философское завещание ученого. Книга повествует о войне, которую модоки, маленькое индейское племя, вели с американской армией в 1869–1873 годах, полностью осознавая, что на карту поставлено в буквальном смысле слова существование их языка и обычаев. События развиваются с кажущейся неумолимостью, хотя с обеих сторон предпринимаются попытки найти компромиссное решение. Во всяком случае такие попытки предпринимает предводитель модоков, известный под именем Капитан Джек, однако терпит поражение. Его арестовывают и вешают. Индейское племя модоков перестает существовать, не оставляя после себя никаких следов, кроме памяти историка, который спустя сто лет размышляет над их судьбой, умея избежать обобщений и признавая значение замыслов отдельных людей.
Европейцы склонны обвинять американцев в исторической наивности. Однако истребление индейцев и Гражданская война, самая кровопролитная в истории девятнадцатого века (с большим числом погибших, чем во всех наполеоновских войнах), постоянно присутствуют в коллективной памяти, хотя немногие отваживаются заглянуть в эту пропасть. Артур Куинн отважился — вероятно, потому, что эрудиция была для него лишь маской для устремлений пылкого сердца, которое любило Бога и ненавидело зло.
Мой дед, Зигмунт Кунат, писал свою фамилию через два «т» лишь в молодости. Обыкновение удваивать согласные в конце фамилий (Юндзилл, Монтвилл, Радзивилл) появилось, вероятно, для придания им аристократического веса. Надгробие Бронислава Кунатта, брата моего деда, находится на католическом кладбище города Сейны — с фамилией через два «т». В расположенной в десяти километрах от Сейн [306] Красногруде я рассматривал тома из библиотеки Станислава Кунатта, включенного в список знаменитых людей Сувальщины («Сувальские биографии», часть IV, в статье, озаглавленной «Консервативный либерал»). Из этой книги мы узнаём, что он происходил из кальвинистской шляхты, родился в 1799 году в усадьбе Михалишки на Сувальщине, в Мариампольском повете, и в 1817 году сдал выпускные экзамены в сейненском лицее. Школу эту прославили известные из истории Великой эмиграции Антоний Букатый [307] , Иероним Кайсевич [308] и Леонард Недзвецкий [309] .
306
Сейны — небольшой город в северо-восточной Польше, недалеко от границы с Литвой.
307
Антоний Букатый (1808–1876) — философ, историк, математик и инженер, участник восстания 1830–1831 гг.
308
Иероним Кайсевич (1812–1873) — католический священник, проповедник и религиозный писатель, один из основателей конгрегации Воскресения Иисуса Христа.
309
Леонард Недзвецкий (1810–1892) — публицист, издатель и политик.
Станислав Кунатт изучал право в Варшавском университете, а затем в 1820–1823 годах экономику и философию в Берлине и Париже. После возвращения в Польшу преподавал
Его младшие братья тоже родились в Михалишках: Миколай, в 1830–1831 годах повстанческий офицер, затем в эмиграции член Демократического товарищества, и Теофил, который в 1853 году приобрел (у Эйсмонтов) Красногруду. Это был отец Бронислава и Зигмунта, то есть мой прадед.
310
Академическая гвардия — военизированная организация студентов Варшавского университета, которая во время восстания 1830–1831 гг. охраняла повстанческие власти.
В межвоенный период Сейны были малюсеньким еврейским местечком. Были и другие Сейны, литовские, — столица епархии, где большинство составляли литовцы. Ее епископом в середине девятнадцатого и начале двадцатого века был Антоний Барановский, поэт и математик. И здесь мы сталкиваемся с трудностью: Барановский, родом из городка Оникшты [311] в Литве, поначалу, еще студентом духовной семинарии, носил фамилию Баранаускас и был литовским патриотом. В то время он, подражая описаниям природы в «Пане Тадеуше», сочинил поэму «Anikscio Silelis» [312] , что означает «Оникштинский бор». Это произведение занимает важное место в истории литовской литературы. Однако впоследствии Баранаускас оставил поэзию, отошел от своего языка и начал писать трактаты по-польски. Местные литовцы хотят поставить ему памятник перед кафедральным собором в Сейнах, что я горячо поддерживаю, хотя такой памятник увековечил бы этого деятеля лишь в его юношеской ипостаси [313] — литовского поэта.
311
Оникшты — ныне Аникщяй, город на северо-востоке Литвы.
312
Правильное написание — «Anyksciu silelis».
313
Памятник епископу Антанасу Баранаускасу был открыт на площади перед кафедральным собором в Сейнах в 1999 г., спустя год после выхода «Другой азбуки», в которую вошла статья «Кунатт, Станислав».
Для меня это имя всегда было связано с размышлениями о величии. Я знал многих знаменитых людей, но старательно отделял величие от славы. Никола не был знаменитым, его фамилия много значила лишь для узкого круга друзей. Даже его статьи, рассеянные по разным журналам, в лучшем случае удивляли загадочным образом мыслей. А ведь его мысль, воспитанная на мыслителях Греции, всегда оставалась в общественной сфере и стремилась определить обязанности гуманитария по отношению к polis. Его жизнь — пример противостояния политике, то и дело попадающей в рабство идеологии в хаотическом двадцатом веке. У Кьяромонте было обостренное чувство историчности и истории, однако он отвергал любые идеологии. Будучи противником итальянского фашизма, эмигрировал из Италии. Воевал в Испании на стороне республиканцев, служил летчиком в эскадре Малро [314] , но не поддерживал коммунистов. В Америке, где некоммунистические левые из группы Дуайта Макдоналда и Мэри Маккарти [315] провозгласили его мастером и учителем, печатался в «Партизан ревью» [316] и «политикс» [317] . После возвращения во Францию, а в 1953 году — в Италию, вместе с Иньяцио Силоне редактировал журнал «Темпо презенте», тем самым вменив себе в обязанность противостоять общественному мнению, находившемуся под влиянием коммунистов и их сторонников.
314
Андре Малро (1901–1976) — французский писатель, культуролог, участник Гражданской войны в Испании и французского Сопротивления.
315
Мэри Маккарти — см. статьи «Маккарти, Мэри» и «Макдоналд, Дуайт».
316
«Партизан ревью» (англ. «Partisan Review») — «Партизанское обозрение», американский литературно-политический ежеквартальный журнал левой ориентации.
317
«политикс» (англ. «politics») — «политика», см. статью «Макдоналд, Дуайт».
Иньяцио Силоне, некогда коммунист и делегат Коминтерна, вознесенный политическим «лифтом» на вершины славы за свой роман «Фонтамара», из нравственных побуждений порвал с коммунизмом, хорошо понимая, что это будет означать: его имя, не упоминавшееся в фашистской Италии, перестало существовать для антифашистской печати и не существовало впоследствии, после краха фашизма, когда он с Кьяромонте редактировал «Темпо презенте». Никола и Силоне олицетворяли для меня бескомпромиссное благородство мотивов. Это были величайшие итальянцы, каких мне довелось встретить.