Азия в огне(Фантастический роман)
Шрифт:
Азиаты немедленно отступали, отодвигаясь каждый день понемножку назад. Потери европейцев были незначительны до берегов Мраморного моря. Но там, запертые европейцами, доведенные до отчаянья, две сотни тысяч оставшихся в живых китайцев ночью напали на европейские бивуаки. Хотя они и были поголовно изрублены в рукопашной схватке, но сто тысяч немцев и славян пали вместе с ними.
В то же самое время французская, испанская и итальянская армии высадились в Бейруте, Триполи, Латакии, Александрите, Мерсине, словом, везде, где только бесчисленные транспорты могли сбросить свой человеческий груз. Полтора миллиона
Несколько азиатских отрядов подошли было к ним, но, убедившись в превосходстве врага, отступили. Главная же армия желтых следовала по Каппадокийской и Анатолийской дорогам, по обе стороны эфратской железной дороги, которую Тимур соединил со своим железнодорожным путем. Это была, так сказать, артерия нашествия, неспособная, однако, достаточно питать его.
Все высадившиеся войска были распределены на десять больших колонн и направлены к северо-востоку, чтобы перерезать на две части желтые массы.
Русская армия, пополненная после первого разгрома и сконцентрированная на Кавказе, передвинулась к Диарбекиру. Часть итальянской армии, расположившаяся у Иерусалима, наблюдала за передвижениями турок и арабов в Сирии и Аравии, которые еще не решились примкнуть открыто к нашествию, но держались довольно подозрительно.
Тимур, покинув Балканы, поспешил вернуться в Кониэ. Его гений показал себя во всем блеске в продолжение этих двух недель ежедневных и непрерывных сражений. Он решил во что бы то ни стало уничтожить средиземноморскую армию. Он созвал бедуинов и афганцев, которых ослепляло его величие. Разбив итальянский корпус в Диарбекире, он бросился на русских и задержал их наступательное движение. Но французские войска не зевали. Снабженные военными блиндированными автомобилями, дальнобойными митральезами, подкрепляемые аэронефными минами — корпуса французской, испанской и итальянской армий методически отодвигали назад и разбивали желтое воинство.
Тимур, с яростью в сердце, должен был отступать. Но, как к последней стратегической уловке, он прибегнул к следующему: оставив два миллиона трупов в Малой Азии, он собрал оставшиеся в живых полки и, пройдя между Диарбекиром и Ваном, удалился на Тигр. Гвардия его осталась неприкосновенной, двести тысяч отборного войска, да еще миллион всякого сброда — голодного, истощенного, но фанатического. По Месопотамии и Персии брели длинные вереницы запоздавших участников нашествия. Тимур рассчитывал отступать именно туда. Он уже обсуждал в своем уме, всегда склонном к грандиозным планам, план набега на Индию. Но в Моссуле его ожидала ужасная новость.
Меранд, разделивший все аэронефы на три эскадры, оставил при себе два боевых аэронефа, под начальством Дюбарраля. Он задался целью не терять Тимура из виду. Он последовал за ним, поражая его непрерывными смертоносными ударами. Но он не забывал и того, что подсказывали ему его ум и его чувство — он никогда не расставался с надеждой освободить Надю, доктора Ван-Корстена и увидеть Капиадже, если все они еще живы. Он не без основания предполагал, что там, где находится Тимур, собирающийся с последними силами — там должны находиться и те, кого он искал.
Но Тимур все продолжал свое отступление. Меранд тщетно пытался его задержать после того, как тот направился к Тигру,
Потом соединил все малоазиатские аэронефы, с молниеносной быстротой обогнал Тимура и помчался прямо на Багдад, где находился пункт соединения эфратской железной дороги с линией, проведенной Тимуром из Китая. В продолжение двух дней он уничтожил рельсы и весь остальной материал, произведя отчаянье и панику среди полчищ, рассеянных по Месопотамии. Бедуинская конница бежала, а афганцы поспешили убраться в свои горы.
Тимур был окружен. Его сообщение с Китаем было прервано, его подкрепления перехвачены и истреблены. Его окончательный разгром стал вопросом нескольких дней.
Он остановился в Моссуле. Между ним и европейцами лежал Тигр. Главную квартиру он расположил в обширной долине Ниневии. Там и нашел его Меранд. Он решил спуститься на землю и проникнуть в лагерь. Он предупредил Дюбарраля о своем намерении и поручил ему продолжать оказывать помощь союзным армиям, которые приближались. Себе он оставил. «Победу» и Полэна.
VII. Неожиданная встреча
Ночь была темна, тяжелые тучи висели едва в шестистах метрах над землею. «Победа» медленно опускалась вниз, сквозь непроницаемый туман. Вскоре она уже повисла между землею и облачным небосводом.
— Ни черта не видно, — ворчал Полэн. — Далеко ли мы, близко ли от земли? Я хорошо различаю какую-то темную массу под нами, но Моссул ли то, или что иное — кто тут разберет!
— Смотри получше, а болтай поменьше… Ночью голос разносится далеко, ты знаешь. Взгляни-ка на эту извилистую черточку, которая в одном месте делает колено и затем продолжается в виде зигзагов…
— Да, я различаю нечто, напоминающее черную ленту на черном бархатном ковре. Это едва можно уловить глазом…
— Так вот — это Тигр. Если бы мы были не так высоко, ты, без сомнения, мог бы расслышать плеск воды.
— Ах, вот и огоньки видны там, внизу, капитан!
— Да, ты не ошибся, видны огоньки. Это, должно быть, лагерь Тимура, который одно время можно было различить при заходе солнца, благодаря разорвавшемся на минуту тучам. Мы, значит, находимся там, где нужно.
— Вы правы, капитан, — вздохнул Полэн: — вы всегда правы, и я всегда и всюду последую за вами, хотя нам и гораздо лучше здесь, в небесах, чем будет — там, на земле!.. Нам предстоит не шуточная история.
— Замолчи ты, трещотка, и оставайся, если боишься!
— Черта с два я с вами расстанусь! Уж видывали мы виды вместе. Вместе пустимся во все нелёгкие и теперь!
— Мы спустимся за городской стеной, на самом берегу Тигра, лесистые и ровные берега которого как нельзя более благоприятствуют высадке на землю в каком-нибудь уединенном местечке. Момент теперь подходящий, у нас еще остается два часа до рассвета. Не теряя ни минуты, мы должны превратиться в арабов.
В то время, пока Иван медленно направлял аэронеф в сторону, указанную Мерандом, и мало-помалу опускал его все ближе и ближе к земле, капитан и его верный Полэн, оставя свое европейское платье, торопились облачиться в бедуинскую одежду, приобретенную в Алеппо.