Баба Люба. Вернуть СССР

Фонд А.

— Я не нанималась! — взвизгнула Алла и моментально наехала на Скорохода, — у этих детей есть мать, почему именно ты должен ими заниматься?

— Мать укатила в Америку, — буркнул Пётр, разговор ему явно не нравился.

— И что? — поджала накрашенные бабльгамным перламутром губы в куриную жопку Алла, — их мать будет по Америкам развлекаться, а я с её отпрыском должна возиться?

— Но это и мои дети, — попытался сказать Скороход.

— Ну и что! — возразила Алла и нелогично вдруг добавила, — тебе

что, эти дети дороже чем я?

Она с каптизным видом поджала губы.

— Аллочка, ну ты что?! — мгновенно курицей-наседкой закудахтал вокруг неё Скороход.

Я скривилась — противно смотреть на это сю-сю-му-сю. Судя по лицу Анжелики — ей тоже.

— То как мы поступим? — решила безжалостно прервать любовную лирику я.

— Что как? — изволил оторваться от Аллы Скороход.

— Что с Ричардом делать! — я таки вышла из себя, — ты даёшь деньги? Где он будет после выписки из больницы? Продукты те же надо, мясо, рыбу, чтобы кости срастались. А это опять деньги!

— Какое твоё дело? — пьяненько посмотрел на мня масляными глазками Скороход.

— А мне нет дела, — сказала я, — я сейчас вообще отсюда уйду. А вы потом будете перед органами опеки отчитываться, почему за ребёнком ненадлежащий уход.

— Подожди, Люба! — от такой перспективы, ужаснулся Скороход.

— У тебя две минуты, — сказала я, — у меня дел много.

— А ты можешь поухаживать за Ричардом после больницы? — тихо спросил Скороход, бросив торопливый взгляд на Аллу.

— Где ухаживать, Пётр? Я в дворницкой живу, последний день, между прочим. А завтра я должна её освободить. А сама на село уехать.

— А ты вези Ричарда на село! — обрадовался такому элегантному решению Скороход.

— Но ему же в школу надо, — возразила я.

— Там же есть какая-то школа, — отмахнулся тот.

— Ну предположим, я заберу его. Но опека не позволит, чтобы он проживал со мной при живом отце…

— Ой, Петюнечка, напиши отказную, — горячо зашептала ему в ухо Алла, периодически прикасаясь губами и даже покусывая.

— Ты что, хочешь, чтобы я от сына отказался? — от возмущения Скороход аж отстранился, — ты за кого меня принимаешь?! Это же сын! Наследник!

Видно было, что Алле, которой дико не нравился этот разговор, последние слова не понравились ещё больше.

— Да ну что ты, Петюнечка! — растянула резиновую улыбку до ушей Алла, — это же не по-настоящему! Чтобы опека не придиралась, когда Люба увезёт его в село.

— Хм… — задумался Скороход.

— И сироте от государства льготы положены, — продолжала «ковать железо, пока горячо», Алла.

— Хм… — повторил Скороход.

Мне надоело:

— Так что? Деньги даешь на лечение? Отказ подписываешь?

Скороход молча прошел на кухню. Мы, все трое, соответственно, за ним. На кухне Скороход задумчиво посмотрел в окно, тяжко вздохнул, вытащил

из сумки бутылку водки, налил себе полную стопку и, хекнув, залпом выпил.

Отставил стопку на стол, скривился и занюхал засохшим кусочком хлебе, который я ещё не успела убрать.

— Лады, денег дам, — авторитетно заявил он, — заявление напишу. Но только это невзаправду!

— Невзаправду! — подтвердила я.

— Смотри мне! — обличительно ткнул розовым пальцем он на меня.

— Пока он в больнице, ему еду готовить надо будет, — напомнила я.

— Я же сказал, денег дам! — рассердился Скороход

— Я не о том, ему нужно будет специальная еда, чтобы кости срастались.

— Ты оглохлпа, баба! — вызверился Скороход, — дам я денег тебе, дам!

— Нет, это ты не понял, Скороход, вызверилась в ответ я, — кто ему варить будет? Носить в больницу? Кормить там?

— Вот ты и носи, — отмахнулся Любашин бывший.

— Мне жить негде, там, где я временно перекантовываюсь, там варить негде.

— Ну здесь поживёшь пока не выпишут его, — принял решение глава семьи и, видя, что Алла побагровела, цыкнул на неё — или ты сама всё хочешь?

Алла сдулась. Ответа я не услышала, так как позвонили в дверь. Открывать, само собой пошла я.

На пороге стоял милиционер:

— Добрый день. Сержант Иванов. Я по поводу нападения на несовершеннолетнего Скороход и нанесения ему тяжких увечий.

Глава 24

— В смысле нападения? — удивилась я. — Мне же сказали, что он на лестнице катался и упал. Я себе и спокойна, раз жив остался. Думала, вот поправится — тогда и получит у меня.

— А вот мы и разберёмся, — парировал Иванов и пристально посмотрел на меня.

— Да, конечно, — кивнула я и слегка мстительно предложила, — да вы проходите, товарищ Иванов, в дом, что стоять на пороге. Там и отец Ричарда как раз есть.

— А вы, значит, мать, как я понимаю? — спросил Иванов и вошел в квартиру. На пороге он немного замялся и вопросительно посмотрел на меня.

Я оценила жест. Вежливый.

— Нет, разуваться не надо, — пряча усмешку, сказала я, — и пугаться тоже. Здесь не просто не убрано, а очень грязно. Мягко говоря — свинарник и срач.

— Бывает, — неопределённо сказал Иванов, но по взгляду я поняла — осуждает.

Судя по внешнему виду, этот сержант явно был педантичный чистюля. Поэтому я уточнила:

— Я от Скорохода пару дней назад ушла. Скороход — это отец Ричарда. Так он со своей новой сожительницей сами тут теперь хозяйничают. Как умеют. Ай, да что я рассказываю, сами сейчас всё увидите.

— А Ричард остался с отцом? — удивился Иванов.

— Да, конечно, и Ричард, и Анжелика, это старшая сестра Ричарда, с отцом, — кивнула я, — дети должны жить с родителями.