Бабье царство.
Шрифт:
Отвернувшись обратно к Маше, он с довольным видом опять пустился в рассуждения о том, что им надо дружить. И хоть они ему и отказали в его просьбе, но он зла на них не держит, понимая их собственный интерес.
— Всё-таки, Маша, ты меня провела, — довольно улыбаясь, шутливо погрозил он пальцем Маше. — Я то рассчитывал на большее, а вы мне просто золотом отдала. Нет, оно конечно, хорошо. В городе нынче с ним большая нужда возникла в связи с этой блокадой, но, — покрутил он пальцами возле головы. — Надо быть мягче,
Оглянувшись назад с обеспокоенным видом, он недовольно поморщился и со вздохом заметил:
— Что-то не едут, — проворчал он, снова оглядываясь назад, на пустынную в этот вечерний уже час площадь.
— Вы кого-то ждёте? — поинтересовались Маша.
— Да из дома телегу под сундук что-то не присылают, — недовольно буркнул он, снова оглядываясь на пустынную площадь у себя за спиной.
— А вы их предупредили? — невинно глядя на него, спросила баронесса.
— Так я же…
Голова, ещё раз оглянувшись на площадь, в растерянности повертел из стороны в сторону голову и тут заметил стоящего на прежнем месте егеря, которого он послал за подводой, равнодушно глядящего на него.
— А? — вопросительно указал он на него пальцем. — Он…
— Нет, — покачала головой Изабелла, серьёзно глядя прямо в глаза Голове. — У него своя задача и отвлекаться на посторонних он не имеет права. Иначе, он будет наказан.
Оставляйте уж свой сундук в банке до утра, а завтра спокойно заберёте. Банк открывается утром, ничего с ним за ночь не случится. Не тащить же его вам на себе чуть ли не пол города.
— Я понял, — усмехнулся Голова, посмотрев Маше в глаза. — Решили немного подёргать власти за усы, — пошутил он.
— Хорошо, что городские власти у нас такие умные, — чуть улыбнувшись, обратилась Маша к Изабелле.
— Жду вас утром! — крикнула она Голове в спину, когда он уже почти скрылся в переулке, ведущем в сторону его дома.
— Ну вот, — словно довольная кошка мурлыкнула она. — С приставкой И.О. можно сказать покончено. На днях соберём совет учредителей и окончательно утвердим новое качество.
— Эх! — мечтательно закатила она глаза к нему. — И поработаем! Ну я им и покажу, — весело сжала она пальцы в кулачок. — Вот где они у меня будут сидеть.
— Эх, Сидор!
Сладостно потянувшись, Маша с насмешкой посмотрела вслед Голове, скрывшемуся уже окончательно в вечернем сумраке переулка, и, лукаво глянув на Изабеллу, добавила:
— Появится, расцелую!
— Кстати, не желаешь на днях прокатиться на озёра, проведать наших лучниц, узнать как они там поживают. Съездишь, проветришься, посмотришь, что это там за уголёк ребята нашли, — лукаво глянула она на задумавшуюся Беллу. — Так я и знала, — задорно рассмеялась она. — Тебе явно надо покататься на саночках. Дома скука.
Блаженно щурясь под лучами неяркого зимнего солнышка, за недолгое утро уже успевшего прогреть южную банковскую террасу до вполне комфортной температуры, Маша с Изабеллой с удовлетворением наблюдали за результатом своего нелёгкого труда.
Второй день блаженства после тяжёлого недельного труда когда она, словно наскипидаренная носилась по городу и занимала где только можно мелкие деньги. Мелкую разменную монету, которой с самого начала было понятно что не хватит для расчёта со всеми. И вот наконец-то всё!
Вчера она слупила с Головы свои долгожданные уставные проценты, теперь надо было рассчитаться с родственниками их егерей и Бугуруслановых наёмников, выплатить им какие-то непонятные заработки, присланные Сидором аж за целых полгода его трудов праведных в Приморье. И потом… ВОЛЯ!
Сидя за накрытым к утреннему чаю выносным столом, на защищённой от холодного северного ветра террасе, они обе с Белкой с усталым, довольным видом лениво рассматривали очередную выстроившуюся с утра пораньше за получением "дивидендов" короткую очередь из родственников.
Чувствовать себя благодетельницей зависимых от тебя людей, было приятно. Машка понимала что это неправильно, что так нельзя даже думать, но ничего поделать с собой не могла. Ну, нравилось ей быть богатой, нравилось. Столько возможностей…
Солнце, утро, тёплый меховой плед, укутывающий слегка зябнущие на холодном, морозном воздухе ноги, любимый лимонниковый чай в изящном стеклянном стакане из любимого подарочного сервиза, — что может быть ещё прекрасней в этот чудный, ясный день.
— "Целая неделя, — лениво промелькнула в её голове полусонная мысль. — Целая неделя у нас ушла на поиски нормальных денег. Сидор, гад! Прислал новёхонькие двойные имперские золотые ящеры, которых в городе в принципе быть не может. А о том не подумал, как я их буду людям выплачивать. Сдачи то ни у кого нет. Оба его сундука разменного серебра в первый же день кончились. Как с людьми рассчитываться?"
О том, что присылая деньги, Сидор меньше всего был обеспокоен её будущими проблемами, она в этот момент как-то не подумала.
— "Вот же два дурака прислали столько сундуков таких дорогих монет, — лениво подумала она. — Они бы ещё в слитках по пуду прислали. Нет, чтоб сразу разменять. Знали же что у нас здесь проблемы с наличностью. Пока нашла и назанимала столько местных денег на замену, семь потов сошло. Зато теперь — лафа!"
Маша с чувством честно выполненного долга довольно и с удовольствием потянулась, чувствуя себя словно сытая кошка на завалинке. Прищурившись на низко стоящее зимнее солнце, пригревающее явно не по-зимнему, в какой-то момент ей даже стало самой смешно от пришедшего в голову сравнения.