Бабье царство.
Шрифт:
Название Малый гостевой дом навевало мысли что был ещё и Большой гостевой дом, но утомлённым путешественницам было уже не до тонкостей, зверски хотелось спать. А все непонятки отложили на утро. Да странности с охраной они постарались выкинуть из головы. В конце концов охрана их была спокойна, значит нечего и им было беспокоиться.
На следующее утро в гостиной гостевого домика возле жарко натопленной печи их уже с самого раннего утра дожидался завтрак и управляющий.
В отличие от холодного, если не сказать прямо — грубого приёма у сталеваров, здесь их ждала ласковая и тёплая встреча местного
— Марк Иванович Дуб, здешний управляющий, — представила Изабелле Маша радостно суетящегося на кухне и в гостиной низенького, круглого толстячка.
Сидя за столом, накрытым скудным холостяцким завтраком, они не спеша, пили горячий, круто заваренный местный мятный чай и лениво шелушили сваренные вкрутую яйца, флегматично наблюдая за стеклом высокого, широкого окна пустынный внутренний заводской двор. Только что из печи, белый пшеничный каравай хлеба распространял по всему дому душистый аромат свежеиспеченной сдобы. Посреди стола, в глубокой глиняной плошке с холодной, ключевой водой плавал большой кусок белого сливочного масла. Было здорово.
Казалось, что вокруг всё абсолютно вымерло, настолько за окном было тихо, безмолвно и умиротворённо. Даже сонная фигура одинокого сторожа, прикорнувшего в полусидящем положении на низенькой, узкой скамеечке возле опять распахнутых настежь въездных ворот, вызывала чувство какого-то спокойствия и безмятежности.
— Странно.
Глядя на пару каких-то ленивых кобелей, вяло копающихся зачем-то в сугробе у ворот, Маша отставила в сторону недопитый чай, только что налитый ей управляющим в тонкостенный стакан в изящном стеклянном подстаканнике и, недоумённо пожав плечами, ноготком расчистила кусочек заиндевевшего окна.
— Вообще-то здесь должно быть не менее пары десятков охраны. А тут один какой-то то ли пьяный, то ли полудохлый тип с костылями спит себе сидя возле ворот, на морозе, как будто так и надо.
Снова обозрев пустынный в этот ранний утренний час заводской двор с парой серых кобелей у ворот, она снова недоумённо пожала плечами и тихо, недоумевающе переспросила, повернувшись к управляющему
— Ну и где они?
— Кто?
Управляющий, следом за Машей встревожено посмотрел в широкое окно. Глянув на кобелей у ворот и правильно оценив озабоченный взгляд Маши, устремлённый на пустынные ворота и сонного сторожа, одиноко сидящего на скамейке, беспечно отмахнулся рукой.
— Ах, это!
— Это всё ерунда! У нас здесь тихо. Не шалят.
— Что? — удивлённо подняла правую бровь Белла. С таким пофигизмом и безалаберностью она встречалась впервые в жизни. И где? На границе!
— Даже если ящеры когда и появляются, то вежливо стоят в воротах и ждут когда их заметят. А сами ни-ни, никуда не лезут. И чего на них наговаривают? — недоумённо пожал управляющий плечами, бросив на Машу рассеянно недоумевающий взгляд.
У Маши с лица медленно сползла растерянная, ничего не понимающая улыбка. Даже она такого разгильдяйства не ожидала. И от кого? От Марка! Который всем был известен как самый большой трус и перестраховщик, десятой стороной обходящий любые неприятности. И такое отношение к ящерам? Невероятно!
— Раньше, конечно бывало, надоедали, — флегматично продолжал меж тем Марк, не замечая произведённого им на двух женщин буквально
Очень! Очень работящие, тихие и понятливые работники, — с довольным видом пояснил он.
А может это их и наш новый сторож так запугал? Тоже может быть, — задумчиво добавил он. — С тех пор, как он у нас на заводе появился, ближе чем на десять метров ящеры к воротам даже не подходят. Боятся что стрельнет.
С этого вражины станется, — мрачно зыркнул он в сторону ворот. — Это же чистый волчара! Раньше-то, до того как сходил с Сидором за перевал, вроде нормальным парнем был, тихий, вежливый. Здоровался всегда первым. А теперь волк, чистый волк. Его у нас все боятся.
Чувствовалось, что управляющий оседлал любимую тему, настолько он горячо и увлечённо начал обсуждать своего нового работника. Видно было, что нового сторожа боялся больше всех сам управляющий. И это было странно. Управляющий целого завода, пусть небольшого, но у которого в подчинении не один десяток людей и та же охрана. И он боялся какого-то сторожа, которого сам мог в любой момент уволить.
— Представляете. Едва только на ноги после ранения встал, как первым же делом жестоко избил совершенно ни в чём невинного парня из охраны. Чуть ли не до смерти забил своим костылём, еле оттащили.
И за что? За сущую мелочь. Ну, подумаешь, парень на посту уснул. Ну, с кем не бывает. Так ведь понять можно. Устал после ночного дежурства. А у нас здесь спокойно. Я же говорю, что мы тут все по две смены работаем, — мрачно пожаловался он. — Парень был после смены, да ещё после обеда, да на солнышке пригрелся, с кем не бывает. Да и вообще, тихо тут у нас, — повторил он.
Так этот гад что сотворил. На своих костылях не мог подняться на верх караульной вышки. Пол дня просидел возле неё. Молча! Как волк в засаде. Ждал, пока тот проснётся и сам спустится. Дождался когда его оттуда разводящий выгонит и подождав пока тот спустится, так жестоко избил бедного парня, что мы все были просто в шоке.
Волк, чистый волк.
И попробуй только тронуть, — мрачно пробормотал управляющий. — У Васьки с железного завода два десятка точно таких же волчар Сидор оставил. Всех здоровых парней у него из охраны забрал, на какую-то свою непонятную замену, а своих раненых и калек ему для охраны подсунул.
Злые, как шершни. Всех цепляют. Порядки свои завели, волчьи. Режимная территория, ни войти, ни выйти. Блин, — тихо выругался он. — Надо было мне с Земли бежать, чтобы с этим здесь снова сталкиваться.
Посторонний человек не то, что на территорию нынче не попадёт. Они его чуть ли не за пару вёрст в специальных лагерях, за забором держат, пока не проверят. Карантин, мол.
Теперь, как приедешь к ним, так и ходят, так и ходят за тобой. Как привязанные! — сердито хлопнул он ладонью себя по колену. — И так и смотрят, так и смотрят. Куда пошёл, с кем пошёл, зачем пошёл. Даже сколько времени в сортире просидел. Проверяют что привёз, что вывез. Всё под роспись. Совсем житья от них не стало, — снова устало и как-то обречённо заметил Марк.