Бабник. Прости за любовь
Шрифт:
Дождливый март на повторе. Сумерки. Тишина. Ее комната. Sia, которую так любит Мариса, убаюкивает нас своим «I’m in here.»
Я здесь, кто-нибудь видит меня?
Кто-нибудь может мне помочь?
Я здесь, я пленница истории.
Кто-нибудь может мне помочь?
Ты слышишь, как я зову тебя?
Собираешься ли ты забрать меня?
Я слышу как жужжащий телефон Марисы под подушкой сообщает о новом сообщении. Стоя в дверном проеме, я могу наблюдать как на ее лице отражается полная безнадежность, как будто все ее мечты рухнули разом. Мне знаком этот взгляд, когда молишь кого–то о помощи. Все в этом взгляде сейчас… Это настолько
Я ждала
Что ты придёшь и спасёшь меня.
Мне нужно, чтобы ты забрал
Ту грусть, что я не в силах сдерживать
Внутри себя…
Ее безысходность в глазах отзывается мне комом внутри. Мариса подается вперед на кровати и тянет руку мне навстречу. Я не знаю почему, но я знаю что нужен ей сейчас. Ложусь рядом и обнимаю так, как будто хочу уберечь от всего плохого в этом мире.
Она теснее вжимается в меня, словно хочет стать единым целым. От этого прикосновения внутри все разрывает… такое всепоглощающее чувство, что ты ничего не можешь с этим поделать. Я даже не знаю сейчас кто кому больше необходим. Я ей, или она мне.
Я здесь, я пытаюсь кое-что сказать тебе.
Кто-нибудь может мне помочь?
Я здесь, я зову тебя, но ты не слышишь.
Кто-нибудь может мне помочь?
Я кричу и теряю самообладание,
Я всего боюсь…
Я застряла внутри этих стен.
Скажи мне, есть ли у меня шанс,
Что кто-нибудь меня услышит?
В зеркале, что висит напротив кровати, я наблюдаю как подрагивают ее ресницы. Когда Мариса открывает веки, отвечая на мое прикосновение, одинокая слеза появляется в самом уголке ее глаз. Я ловлю слезинку и потягиваю ее обратно, вытирая мокрый след по прямому пути, что она оставила. Вдыхаю запах ее волос, плавно продвигаясь по руке. Вывожу маленькие полосы, стремясь к плечу, которое поцелую после.
Я ждала
Что ты придёшь и спасёшь меня.
Мне нужно, чтобы ты забрал
Ту грусть, что я не в силах сдерживать
Внутри себя…*
Быть с ней сейчас так правильно и так необходимо сейчас. Нам обоим… Тугое молчание повисает в воздухе. Еще вчера оно меня не терзало, но сегодня оно почему-то ужасно угнетает. Мариса медленно отстраняется и, не сводя с меня глаз, наблюдает за моей реакцией. Она долго изучает мои черты, как будто хочет запомнить их навсегда. Мое сердце замедляется, когда в следующую секунду, она оставляет поцелуй на губах, наполненный какой-то удивительной внутренней силой вперемешку с обреченностью. Закрыв глаза, я прислушиваюсь к голосу певицы, которая пытается достучаться до сердец своих слушателей лиричной философией. Когда наше с Марисой прерывистое дыхание постепенно затихает, сменяясь ровным негромким ритмом, в нашей «гавани», называемой спальня, становится тихо и спокойно. И, пожалуй, подобного умиротворения я никогда раньше не испытывал. А позже… позже мы занимаемся любовью всю ночь.
На утро, я не нахожу Марисы рядом с собой в постели. Но и во всей остальной квартире ее тоже нет. Все ее личные вещи как и мобильный телефон остались лежать нетронутыми на тумбочке, словно их хозяйка вот-вот должна вернуться.
Последнее место, где она может быть, это комната, в которой она любит рисовать. Я захожу туда, но Марисы там тоже нет. Только мольберт, накрытый плотной тканью. Чувствую внутреннее волнение и тяну ткань на себя. Та аккуратной лужицей падает на пол, и в этом момент я смотрю в глаза самому себе. Она нарисовала меня. Меня… К полотну приклеена записка, я читаю ее и не могу поверить своим глазам.
Жизнь течет рекой неторопливой… и образ мой меняют зеркала… И может, я была сто раз уже счастливой…
Внутри меня все сжимается от тоски. В этой звенящей тишине я не до конца понимаю, что случилось. Но нутром уже чувствую, что это последнее, что я прочитаю от Марисы, это как прощальная записка…и я к этому совершенно не готов…
После ее ухода моя жизнь поделилась на до и после. Как я ни старался забыть ее, мне не удавалось. Мне казалось, что я медленно схожу с ума, целый день блуждая по городу, в надежде случайно на нее наткнуться. Я хотел услышать объяснения, почему ей не хватило смелости оставить меня, глядя мне при этом в глаза. Я понимаю, что любви нельзя добиться силой. Любовь нельзя выпросить и вымолить. Она приходит с небес, непрошеная и нежданная, но мне нужны были ответы.
С самой первой встречи Мариса мне душу наизнанку выворачивала, играла со мной. Она словно неизлечимая болезнь, которой я заболел. Она как наркотик, и я на нее подсел. Она как яд, медленно растекающийся по венам и отравляющий мой организм. Я усиленно тру мочалкой свое тело, чтобы смыть с себя ее запах, но ничего не выходит. Она глубоко внутри, в самом сердце. Все мои попытки забыть Марису обречены на провал… Она за секунду меня заинтересовала, с самого первого знакомства. Уже через сутки я познал все ее достоинства и недостатки. Через неделю, я в влюбился, но теперь мне понадобиться целая жизнь, чтобы ее забыть…
Два месяца спустя…
Со скучающим видом, я молча наблюдаю, за гостями, которые растянулись по всему периметру огромного зала. Забавно, раньше я и сам был почетным гостем на таких светских вечеринках, а теперь в мои обязанности входит подливать шампанского в их бокалы и предлагать изысканные закуски.
Пустой поднос зовет меня в кухню, где я наполняю фужеры до нужной отметки пенистым, игристым напитком. Плыву по залу и стараюсь не мешать гостям своей назойливостью, как это учили делать мои работодатели.
Вежливая улыбка и очередная тарталетка с икрой нашла свою обладательницу. Разворачиваюсь, чтобы немного отдохнуть от шума в подсобке, как вдруг вижу ее… Мариса… Мариса стоит рядом с лестницей, подпираемой белой колонной в окружении молодой пары. Ее кавалер, который так поглощен беседой со своим товарищем, не замечает как далека от этого всего разговора его спутница. У нее скучающий вид, но я вижу как Мариса выдавливает из себя неискреннюю улыбку, боясь показаться невежливой. Я пытаюсь найти в этой девушке черты, той Марисы в которую я влюбился три месяца назад. Незнакомка выкрасила волосы в естественный шоколадный цвет, а на ее руках французский маникюр. Ничего общего с ногтями, выкрашенные в черный лак и волос, которые кричали о собственном фирменном стиле. Ничего от той Марисы, даже вечернее платье, которое она совершенно не умеет преподнести. На шее сияет бриллиантовая подвеска, как принадлежность к высшему обществу. Когда наши глаза встречаются, мои колени подкашиваются, чувствуя собственную слабость. Я роняю поднос с шампанским на красный ковер, но тем не менее, мысли возвращаются ко мне быстрым потоком. Кто она???
— Простите, — роняю я и спешу удалиться на улицу подальше от любопытных глаз.
Ливень стеной не может помешать моим планам. Пытаюсь отдышаться, чтобы прийти в себя и уже через пару минут слышу шаги за своей спиной. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понимать кто стоит позади.
— Пабло… — голос Марисы дрожит.
Я делаю усилие, чтобы повернуться и заставить посмотреть себя в ее бесстыжие глаза.
— Пабло… — она неуверенно кладет руку мне на плечо, но я тут же с усилием ее сбрасываю.