Бабочка в янтаре

Руднев Александр Викторович

— Я знаю немного. Мы стараемся не говорить об этом.

Харри посмотрел ему прямо в глаза, словно, пытаясь убедиться в том, что он достоин доверия. Чаша весов, видно, все же перевесила в его пользу, и парень расправил плечи, на несколько секунд уйдя в себя, вероятно собираясь с мыслями.

— Отец Герман раньше был другим, энергичным и веселым, полным сил и планов. Он одним из первых прилетел на Тиберон во главе сотни поселенцев, которые основали эту колонию и начали георазведку. Колонисты жили дружно, многие были связаны кровными узами. Сначала было трудно, потом начали выращивать культурные растения, животных, в общем, все, как обычно. Климат оказался приемлемый, да и световой

день на несколько часов длиннее, чем на других обитаемых планетах.

Харри помолчал, сосредоточившись на управлении вездеходом, пытавшимся с разгона взять крутой подъем, за которым последовал не менее крутой спуск. Наконец, они выехали на ровную площадку, и Логан продолжил.

— Месторождение берония нашли через два года. Между тем, денег на дорогостоящее оборудование по добыче универсального топлива не было, и на сходе все согласились с предложением Отца Германа продать данные георазведки какой-нибудь компании. Представитель колонии отправился на Стекс, где встретился на межпланетных биржевых торгах с покупателем, и вскоре на Тиберон прилетели новые владельцы месторождения. На вырученные деньги колонисты построили несколько подземных сооружений и оранжерей. Еще через полгода в колонию прибыли представители Корпорации и провели официальные процедуры по ее регистрации в межгалактическом реестре с назначением префекта, определением структуры власти и установлением порядка проживания в поселении.

Внезапно их подбросило, и машина застыла на месте. Двигатель работал, но под днищем что-то неприятно захрустело, и Логан оставил попытки включить передачу, прикоснувшись к сенсорам, запуская на бортовом компьютере программу диагностики. На экране появилась проекция вездехода, на которой в районе коробки передач замерцали красные значки, предупреждающие о неисправности.

Логан в сердцах стукнул по штурвалу и потянулся за комбинезоном. Натянув засаленные штаны и куртку, он замешкался, ковыряясь в ящике для инструментов.

— Что там? — спросил Сит.

— Распределительный блок накрылся. Говорил я им, чтобы заменили..! — чертыхнулся Харри в чей-то адрес.

— Может помочь?

Логан оглядел его с ног до головы, прищурился и кивнул.

— Возьми вон ту робу.

Гудвер осторожно вытащил из-за кресла пыльный комбинезон, гораздо грязнее первого, и не без отвращения принялся его надевать.

Ветер немного стих, однако после уютной почти домашней атмосферы салона беспощадные песчаные вихри в купе с отсутствием видимости дальше десяти метров казались жестоким вызовом природы изнеженному и избалованному достижениями цивилизации человеческому существу, возомнившему себя здесь хозяином. Наверное, в такие вот минуты люди и понимают, насколько они малы и беспомощны перед стихией.

Сит благоговейно вглядывался в окружавшую их стену песчаной пыли, чувствуя как холодеет кожа вдоль позвоночника. Он слышал, что попавшая в песчаную бурю техника оказывалась под многометровым слоем песка. Нередко заблудшие в пустыне путники оставались погребенными заживо, и участь их была ужасна.

Сит покрутил головой в поисках внезапно запропастившегося куда-то Логана. Через минуту тот крикнул из-под вездехода, хотя заглушенные завыванием ветра слова он разобрал не сразу. Только после того, как показалась голова приятеля, получилось что-то членораздельное.

— Ты чего молчишь? Зову тебя, зову! — возмутился Харри.

— Не слышно же ничего, — Сит показал пальцем на ухо.

— Ладно. Возьми лопату. Надо откопать песок. Не могу подлезть.

Копать пришлось около получаса. Песок в силу своей сыпучести никак не желал обретать форму отвесных стен углубления, и машина опасно оседала,

нависая над ними многотонной массой. Наконец, выкопанная яма позволяла подобраться к блоку распределения, и Логан принялся крутить болты и гайки автоматическим ключом. Благо, что с недавних пор он возил с собой запасной блок, так как старый своим неприятным пощелкиванием на подъемах давно внушал тревогу.

Вездеход уже покрылся солидным слоем песка, когда Харри уставший и злой выполз из зыбучего углубления. Еще через несколько минут одинокая точка на мониторе навигатора вновь стала смещаться по заданной траектории.

Логан молчал, словно и не было недавнего разговора об Отце Германе и о первых поселенцах, что опечалило Сита, всей душой надеявшегося на продолжение истории. Между тем, давить на приятеля Гудвер не хотел и решил выждать время.

Вездеход неумолимо приближался к цели, а разговор все не клеился. В воздухе повисло немое напряжение, и Гудвер понимал, что с каждой секундой шансов на продолжение рассказа становится все меньше. Чтобы нарушить затянувшееся молчание он спросил.

— Харри, ты женат?

Логан как-то криво улыбнулся и мотнул головой.

— Не пришлось пока.

— А вот у меня жена и дочь, — мечтательно произнес Сит, заметив, как напарник с недоумением посмотрел в его сторону.

— Чего же ты тогда сюда-то…

— За большими деньгами, — перебив, вздохнул он, — знаешь, на Галилее сейчас трудно. Работы нет, воздух скоро по кредитным карточкам раздавать будут. Да и дочь у меня… больна очень.

Он сник, представив вдруг жену и ребенка. Гнусное отвратительное ощущение собственной никчемности уже давно вытягивало из него все жилы, но страшнее всего было признавать, что он действительно бежал, стараясь не думать о том, что станет с его семьей, пока он, Сит Гудвер, ловит удачу на задворках космоса, и эту трусость Гудвер, пожалуй, не простит себе никогда.

Еще в тот день, когда он узнал о болезни Ненси, Сит уловил в душе эти гадкие нотки страха за свою свободу. Каждый человек вправе рассчитывать на счастливую жизнь, но в тот самый момент, когда он услышал диагноз, понял, что все кончено — надежда на успешное будущее, на беззаботную и состоятельную зрелость, на счастливые семейные вылазки в развлекательные сектора растаяла как дым. Стало страшно. И этот предательский, ненавистный страх, который Сит старался растоптать, уничтожить любыми средствами, со временем поднял голову и начал напоминать о себе все чаще. А потом… он сбежал. Гудвер отвернулся, проклиная себя за то, что начал этот разговор.

— Сочувствую, — сказал Логан, — у меня брат умер год назад.

Сит повернул голову в его сторону.

— Два года назад наше с братом предприятие обанкротилось, и он пошел устраиваться на работу в шахту. Тогда добыча берония развернулась основательно, и компании были нужны работники. Его не было несколько дней, потом Фрэнк пришел за вещами. Он изменился. Ты не представляешь себе, как он изменился.

Логан замолчал. Сит старался не дышать.

— Я пошел работать к Отцу Герману, тогда я его еще не знал толком. Брата видел потом пару раз, однако мы, словно, чужими стали. Я работал в оранжереях. Однажды мы с напарником во время рейса попали в бурю и заблудились. Навигатор сдох, пришлось выбираться по компасу. К концу второго дня мы выехали к заброшенным шахтам и решили разбить лагерь до утра. Я углубился в один из тоннелей в поисках каких-нибудь ориентиров, чтобы понять, где мы находимся. Через полчаса в одном из многочисленных ответвлений я наткнулся на металлическую дверь, которая оказалась не заперта. В бункере, куда она вела, были герметично запаянные стальные ящики. Мы вскрыли их.