Бабочка
Шрифт:
– Чистой воды, пожалуйста.
* * *
Вечером, уже перед сном, в номер, где проживал генерал Маннергейм, тихо постучали. Густав Карлович открыл дверь и открыл рот. Перед ним стояла прекрасная молодая женщина:
– Густав Карлович?
– Спросила она нежным голосом, - Меня зовут Мезина Ольга Дмитриевна. Я врач терапевт и очень хотела бы Вас осмотреть.
– Осмотреть?
– Удивлённо спросил генерал.
– Ну да, как врач.
–
– Он пропустил врача в номер.
– Мне раздеваться?
– Да, по пояс, пожалуйста, - ответила Мезина, копаясь в своём бауле. Проверив давление, сняв кардиограмму, она немного задумалась.
– Что там, доктор? Всё очень плохо?
– Заволновался Густав.
– Ну, не так, чтобы очень, однако я рекомендую поставить Вам капельницу. Ну, чтобы полностью быть спокойным. Вы не возражаете?
– Маннергейм грустно улыбнулся:
– Как я могу быть против таких чудных, зелёных доводов? Они, Ваши доводы, меня просто с ума сводят!
– Ольга зарумянилась:
– В таком случае просто расслабьте руку, я введу в вену иглу. Сейчас, сейчас. Вот чудно, глазки закрываются, закрылись глазки.
– Мезина на цыпочках подошла к двери, - Андрей Михайлович!
– В номер зашёл доктор Варламов:
– Вы, Ольга Дмитриевна, идите, я буду ждать Вас к десяти утра. А я над нашим генералом поколдую.
* * *
На границе Японской Америки и Канадской Советской Социалистической республики, у таможенного поста стояла очередь. Первый подошедший к столу таможенника юноша, лет восемнадцати, положил на стол свой паспорт американского гражданина. Вопрос таможенника:
– По-русски говорите?
– Американец закивал:
– Да, да, говорю.
– Уже хорошо, - сказал русский и что-то записал, - какой специальностью владеете?
– Автомеханик!
– Гордо подбоченился герой.
– Документы.
– Какие?
– Растерялся специалист.
– Подтверждающие, что Вы автомеханик.
– И тут американец потух.
– Что, нет ничего? И специальности ты не знаешь? Значит так, вот стоит автобус, на нём доедешь до Калгари, там тебя встретят. Поселят в общежитие, дадут список дефицитных специальностей. Выберешь себе по вкусу и будешь полгода учиться. За это время тебе будут платить стипендию. Там хватит на поесть и на одеться. На пьянки и наркоту там денег нет. Ты понял?
– Парень закивал.
– И учти, только через пять лет добросовестного труда ты станешь гражданином Советского Союза. Ты всё понял? Тогда хватай документы - и в автобус. Следующий.
Следующим был негр среднего возраста. Подал паспорт. Вопрос таможенника:
– По-русски говорите? Нет? А зачем нам такие нужны? Ладно, научишься. Что? И учиться не будешь? А как же ты работать собираешься? Что? И работать не будешь? Так не пойдёт. У нас все работают. Что? В Америке можно было
* * *
Карл Густав Маннергейм проснулся. Первое, что он увидел, это зелёные, тёплые материнские глаза врача Ольги. Только он собрался спросить, что с ним такое, что врач рядом, как Мезина скомандовала:
– Так, товарищ генерал, я отвернусь, а Вы в ванную комнату. Приводите себя в порядок и только после этого мы будем разговаривать.
– Густав кивнул, она оборотилась, и он пошёл в санузел. Ещё по пути Маннергейм никак не мог понять, что с ним? Самое главное это то, что ничего не болело. А взглянув на себя в зеркало, он еле удержался от истерического вопля. Из зеркала на него смотрел молодой человек. Лет, примерно, тридцати пяти, не больше. Быстро приняв душ и мечтая о том, что сейчас он будет говорить, надел пижаму и выскочил из ванной комнаты.
Один взгляд на Ольгу, румяную, смущённую, с опущенными вниз пышными ресницами и Карл Густав Маннергейм упал на колени:
– Моя волшебница! Я не смел даже мечтать о таком чуде, но Вы чудотворница! Вы вернули мне мою мечту и теперь перед Богом и всем, кто есть рядом, я прошу Вашей руки! Ольга Дмитриевна, будьте моей женой!
– В приоткрытую дверь кто-то быстро заглянул и, так же быстро убежал.
– Густав Карлович, - запинаясь, начала Ольга, - Понимаете, я уже была замужем и ничего хорошего оттуда не вынесла. Поэтому, я, право...
– Маннергейм вскочил на ноги:
– Покажите мне этого подонка, я оторву ему голову, клянусь моей честью!
– Густав, не надо, умоляю Вас! Я буду Вашей женой! Только как мы будем жить в разных временах?
– Ольга, - нежно произнёс помолодевший генерал, - у нас с Вами есть только одно время - это. В нём мы и будем жить.
– Мезина глубоко вздохнула:
– Как скажешь, милый.
– И они слились в долгом, сладком поцелуе.
* * *
Сталин и Шенкерман сидели в 'кофейном углу' и пили кофе и курили. Молчаливое наслаждение продолжалось уже около получаса, когда Шенкерман вдруг спросил:
– Иосиф Виссарионович, ну а Вы-то когда на омоложение? А то я уже начинаю подумывать, но как раньше начальника не годится, верно?
– Игорь, не будь дураком, - сказал Сталин, прихлёбывая кофе, - Ну посуди сам, как может человек, который является символом, как ты говоришь?
– Империи, и вдруг, ни с того, ни с сего помолодеть лет на тридцать? Нет, родной, меня и дети не поймут. Яков уже полком командует, а ему в морду тыкать будут - твой отец младше тебя, ха, смешно. Ведь смешно, как считаешь?