Бабой-Ягой нельзя родиться – ею нужно стать

Клюкович Олечка

Да, именно так мне и показалось, ведь это было нечто. Умопомрачительно, бесподобно, грандиозно, сногсшибательно, божественно прекрасно, вот все что приходило мне на ум. Поскольку такой всеобъемлющей и явной магии, я проживающая хоть и в лесу, но неподалеку от человеческого поселения, никогда не видела. К тому же моя бабуля всегда говорила, что только неуверенные и ограниченные ведьмы кичатся своей магией, потому-то у нас в доме все было очень даже обычным. Здесь же магия была везде и во всем. Например, в светильниках на потолке, в «живых» картинах, в летающих сами по себе подносах с едой и напитками, в звучании музыки, в…. Да, во всем! Абсолютно!

И все было бы просто чудесно, если бы этот не очень милый моему сердцу ведьмак, перестал ко

мне прижиматься. Но, к сожалению, на вежливые попытки отстраниться он среагировал еще большим захватом меня и теперь буквально обнимал за талию двумя руками, это видимо, чтобы я не вырвался. Хотя тут он просчитался, поскольку от этого мое желание избавится от его общества только выросло, причем в разы.

— Спасибо, что проводил…э-э-э…Вольдемар. — Предприняла еще одну попытку вежливо отделаться от него.

— Не за что. — Выдохнул он мне прямо в левое ухо, от чего меня аж передернуло.

— Э-э-э, а может, ты меня теперь отпустишь? — Все еще пытаясь держать себя в руках и не нахамить ему. Но видит, Всевидящая Мать, как же тяжело мне это давалось.

— Мне и так нравится. — Еще раз прямо в ухо проговорил он.

— А мне нет. — Снова попыталась донести до него простую истину.

— А мне да. — Нагло ответили мне и прижали еще сильнее.

— А мне…кажется, что это уже слишком. — Показательно спокойно проговорила я, а потом все же не выдержала всего этого и не громко, но очень зло прибавила: — Сейчас же убери от меня руки, иначе они пострадают.

Не знаю, что именно его убедило, то ли мое почти змеиное шипение, то ли степень злости отраженной на лице, но он тут же меня отпустил и даже отступил на шаг. Фух, свобода! Хотя, как показывает практика, зря я радовалась так рано. Ибо у некоторых личностей напрочь отсутствует чувство меры и самосохранения, и мозги…мозги тоже отсутствуют, ведь если бы они были, то он бы уже понял, что перегибает палку.

— Постой здесь, а я принесу тебе попить. — Счастливо улыбаясь проговорил этот…этот…да, бес его знает, как можно обозвать этого ведьмака. А затем, совершенно обнаглев, попытался меня поцеловать, за что и пострадала его правая нога, когда я со всей силы ударила по ней. М-да, в свете этого происшествия начинаю понимать, что бабуля не только из-за роста так настаивала на шпильках. — Хех, ну…постой здесь…

После этого он еще раз на меня внимательно посмотрел и как-то вымучено-счастливо улыбнулся, затем гордой походкой похромал к столам, которые находились на другом конце этого безмерного зала. Вид его прихрамывающей фигуры впервые за этот вечер заставил меня по-настоящему улыбнуться. Хотя подозреваю, что улыбка получилась слегка злорадствующая. А как только он отошел достаточно далеко, я тут же попыталась оказаться как можно дальше от того места где он меня оставил.

Гулять по залу одной было несколько страшно, поскольку абсолютно все на меня косились, то ли от того, что все видели ту сцену с ведьмаком, то ли просто знали, кто я и им было любопытно. Но никто из них даже не попытался со мной заговорить, я же тоже не особо горела желанием общаться. Точнее сейчас я думала только о том, чтобы спрятаться от ведьмака.

На поверку оказалось, что прятаться в огромном зале набитым ведьмами в черных платьях разных фасонов было проще простого. Поэтому все, что мне оставалось, так это не стоять на месте и не громко смеяться, видя как Вольдемар носится по залу со стаканами в руках в поисках пропавшей меня. Еще через какое-то время пришло понимание, что конкретно этого ведьмака здесь не очень-то и любят, поскольку некоторые группы молодых ведьм и ведьмаков, к которым он подходил спрашивать обо мне, постоянно показывали совершенно другое направление или просто разводили руками, мол, никого не видел, ничего не знаю. Весь зал следил за этими догонялками и умирал со смеху, но казалось, что ведьмак этого даже не замечал. Апофеозом этой ситуации стало то, что он чуть было не поймал меня, внезапно оказавшись совсем рядом и единственное, что нас разделяло это широкие

спины двух парней, которые выросли передо мной в один миг. А одна из этих «спин» начала очень громко вещать что-то о том, что даже если бы они меня увидели, то ему, Демару, уже бы ничего не светило. На этом моменте оказалось, что голос у «спины» был очень громким, ибо казалось, что весь зал разразился хохотом. Нет, смеялись они, конечно, не столько над ведьмаком, а сколько над всей этой ситуацией и в частности от того, что в этот момент я все еще пряталась за «спинами», и большинство из присутствующих это видело. Но видимо Вольдемар был полным маменькиным сынком, а, потому, не придумав ничего лучше, он прошипел «Идиоты» и потопал на выход из зала, то ли жаловаться маме, то ли сообщить о потере меня. Что, если задуматься, означает одно и то же.

Через какое-то время после того, как ведьмак покинул такое очень неприятное для него общество, одна «спина» повернулась ко мне лицом и оказалась ведьмаком с длинными светло-русыми волосами, ярко-зелеными глазами, который как будто светились в темноте и с самой очаровательной улыбкой, когда-либо виденной мной раньше.

— Мирослав Светлолик. — Прошептал он и вежливо склонил голову, не отрывая от меня своего пытливого взгляда. М-да, хоть ведьма, хоть ведьмак, но мы все страдаем одним недугом — неукротимое любопытство. А никем, не виденная ранее внучка Внушающей Ужас и Страх Бабы-Яги, Серафимы Ивиановны Иреевой, это, пожалуй, самое интересное из всего, что когда-либо происходящего здесь.

— Розалия Иреева. — Также вежливо ответила я.

— Очень приятно с вами познакомится. — Все еще очаровательно улыбаясь, ответил он.

— Мне тоже. — Ответила и поняла, что мне и вправду приятно. Видимо от того, что его интерес не был таким навязчивым и противным, как у Вольдемара, а скорее легким и приятным.

— Добро пожаловать на шабаш. У нас никогда не бывает скучно! — Торжественно провозгласил он и по-мальчишески проказливо улыбнулся, как бы намекая на ситуацию с ведьмаком. Не ответить на такую улыбку было просто невозможно. А затем он удивил меня еще больше, поскольку с небольшим вежливым поклоном прибавил: — Приятного вам вечера, Розалия.

После чего, развернулся и вместе со второй «спиной», которая хоть и не обернулась полностью, но поглядывала на меня заинтересовано, пошел к группе смотрящих в нашу сторону и явно ждущих их парней. Вежливый и ненавязчивый. Хм, думаю, мы с ним однозначно подружимся. И я уже начала думать, чем теперь себя занять, раз так удачно повезло избавиться от Вольдемара, когда…

— Привет! — Произнесли хором два баса за моей спиной, заставив подскочить от неожиданности.

Резко обернувшись, я уже даже не ждала ничего хорошего, но узрев двоих высоких, подтянутых и абсолютно одинаковых парней, с черными «аки смоль» волосами, была приятно удивлена. Близнецы. Да уж, вот это новость, так новость. Из истории, которой пичкала меня моя бабуля, я знала, что среди магически одаренного населения, близнецы или даже двойняшки рождались крайне-крайне редко, не то, что среди обычных людей. А о других расах даже заикаться не стоит, там такие не рождались никогда. Еще бабуля говорила, что близнецы настолько похожи друг на друга, что даже мимика и жесты у них абсолютно одинаковы. Но у этих двоих было два существенных отличия: у того, что стоял слева от меня — был более серьезный, вдумчивый взгляд и небольшой шрам над левой бровью у того, что стоял справа. Благодаря этому я хотя бы могла их отличить.

— Привет. — Пробормотала я, когда уже стало неприличным просто молча их разглядывать.

— То есть, ты хочешь сказать, что вот это вот… — Картинно обмахивая меня руками, как бы показывая мою фигуру, сказал правый близнец. — …и есть та самая жутко страшная и пугающая внучка Бабы-Яги?

— Та ладно тебе Ян, не такая уж она и страшно пугающая. — Ответил ему левый, внимательно рассматривая меня своими пронзительными серыми, как дождевое небо, глазами. — Я бы сказал, что она очень даже ничего. Миленькая.