Бабский мотив (Киллер в сиреневой юбке)
Шрифт:
— А потом расскажешь мне, как все было на самом деле с этим горбуном Ричардом Третьим, — потребовала Агатка все так же сухо.
— Ради бога, с большим удовольствием…
Дети освоились быстро. Пани Ядзю я решила из когтей не выпускать, пока не узнаю, в чем тут дело. Должно быть, случилось что-то колоссальное. Но что?!
Наконец мы уселись с ней попить чаю в кухне.
Ричарда Третьего я отложила на потом.
— Ох, проше пани, не люблю я вмешиваться, — печально выдавила пани Ядзя, — пан Стефан то и дело в эту Швецию гоняет, домой забегает, как за солью
— Лучше всего говорите как есть, — посоветовала я. — Мы с вами обе взрослые. Что стряслось?
— Что стряслось, я не знаю, но пани Уршуля сидит за столом пьяная. На столе водка, коньяк, а перед ней две рюмки, хоти она одна.
И сидит, как манекен, слова не скажет, не посмотрит… Обеда в доме нет, только лук на
доске порезан — и все. Пан Стефан должен через неделю вернуться, он сам мне говорил… И что было делать? Оставить их с этой пьяной?
Я изумилась:
— Так ведь она же в рот не берет!
— Не берет. Лишь раз случилось, совсем недавно, и вот теперь снова. Ну ладно, хочется ей пьянствовать, пусть себе пьянствует. Но детям зачем на такое смотреть? Собрали мы портфели, я кое-какую одёжку прихватила — и к матери, куда же ещё?
Естественно, куда же ещё, если не к матери.
Все эти годы детей мне не хватало до сердечной боли, в чем я не желала признаваться даже себе.
И с надеждой подумала, что, может быть, сейчас все повернётся иначе. Кажется, деятельность моей дублёрши вышла на свет божий и я перестала считаться деградировавшим элементом. Инспектор Бежан с головой залез в эту историю, да писательница Хмелевская тоже, свидетели размножаются просто прямым делением. М-да, им бы проявиться чуть раньше… Хотя, наверное, изменить постановление суда об опеке над детьми теперь будет не так трудно. Если у Стефана остался ещё здравый смысл.
— Пан Стефан об этом знает? — спросила я.
— Я же говорю, что его нет, — возмутилась пани Ядзя. — В прошлый раз его тоже не было, а я стараюсь не вмешиваться. И она наверняка не похвалилась ему, что напилась, разве что дети наябедничали, но сомневаюсь. Они с ним редко последнее время разговаривают, и мне кажется, Что у вас им будет лучше.
— Мне тоже так кажется. Но, пани Ядзя, она же не в одночасье так изменилась, там, наверное, уже давно творится что-то неладное. Мне нет никакого дела до моего бывшего мужа с его теперешней женой, но ведь дети! Вы ничего не заметили?
Пани Ядзя заколебалась.
— Не то чтобы заметила, но два-три раза пани Уршуля нервная была, дёрганая. Ну хорошо, я вам расскажу. Её какая-то подружка достала, по телефону чем-то грозилась, а я случайно услышала. Вы сами знаете, я у них в доме стараюсь не задерживаться. Пани Уршуля не позволяла этой Феле приходить, а она нахально лезла. Мы с ней в дверях разминулись пару раз. Наверное, дети её видели. Я спрашиваю про пани Фелю, а они только кривятся и отмалчиваются.
Рассказ пани Ядзи, всегда чуравшейся сплетён, расставил все точки. Итак, похоже, именно эта Феля так блистательно хулиганила от моего
Пожалуй, стоит сообщить обо всем Бежану…
— Уже осень, — озабоченно сказала я. — Детям понадобится тёплая одежда.
— А я и взяла свитера и куртки, ни всего по одной штуке, — ответила пани Ядзя, показывая на сумку. — Там книжки их остались, игрушки, обувь тоже. Может, вы заберёте?
— Ну не пойду же я рыться в чужой квартире!
— Тогда я отведу туда детей завтра после школы, пусть сами свои вещички соберут. Хотя бы самое необходимое. Может, к приезду пана Стефана все и утрясётся.
Было совершенно ясно, что пани Ядзя теперь на моей стороне. Эта гусыня явно сидела у неё в печёнках. Похоже, что и детям она перестала нравиться, а мне, в свою очередь, перестали нравиться постоянные отлучки Стефана. Детей суд передал отцу, а не какой-то там чужой бабе, которая окончательно испортит им характеры и мозги.
И где эта пресловутая близость с папочкой?
Пани Ядзя деловито спланировала переезд и ушла. Дети к вечеру оттаяли, они словно вернулись домой после долгого путешествия. Ужинали мы в мире и согласии, посвятив ужин разговорам о безобразиях Ричарда Третьего, ни на какую другую тему Агатка беседовать не желала. Заодно мы обсудили преступные наклонности различных монархов и прочих исторических фигур.
Я понадеялась, что никто из упомянутых за ужином чудовищ детям не приснится.
Когда дети заснули, я позвонила Агате, и подруга тут же примчалась ко мне. Надо было обменяться сенсационными новостями…
Мартуся появилась ещё до полудня, хотя деловая встреча у неё была запланирована только на пять часов. Ещё по дороге ко мне она решила, что в город поедет на такси, ибо такие роскошные сведения грешно обсуждать без пива.
— Ну, рассказывай! — лихорадочно выкрикнула она с порога.
— Сначала я сяду. Не собираюсь беседовать стоя. И ты тоже садись, потому что у меня мысли разбегаются, когда ты у меня перед носом мельтешишь. Вот тебе закуска и садись.
— Бобы! Ты гений. А зачем тебе мысли, ведь она тебе все рассказала, тебе уже думать ни о чем не надо.
— Надо, и тебе тоже придётся подумать.
Борковская говорила как бы между строк.
— Погоди, не понимаю… Я что-то не верю, что она говорила строчками, строчками можно только писать.
— Ну, я не совсем правильно выразилась, — досадливо отмахнулась я. — Она нормально говорила, только между строк у неё осталось самое важное, о чем нам придётся догадываться.
— Ага. И что?
— Пани открыто призналась, что кто-то её травил и компрометировал, а она долго не могла понять, в чем дело…
— Значит, это покойница ей устраивала развратную жизнь?
— Вот именно. А Борковская долго не принимала происходящее всерьёз, затем рассердилась, а потом лавина сошла и её накрыла. И ничего уже нельзя было поделать. Я пересказываю вкратце, но мы все это знаем от другой стороны. А между строчками осталось то, что муж её здорово подставил…
— И ты ещё меня спрашиваешь, почему я не хочу второй раз выходить замуж!