Бабский мотив (Киллер в сиреневой юбке)
Шрифт:
— Только кого нанять? — сердито фыркнул Гурский. — Блондинку? Собственную вторую жену? А потом и от неё избавиться? Неужели избавляться от этих жён нельзя как-нибудь без экзотики?
Тут Бежан, благодаря таинственному озарению, осознал ещё один собственный промах и, с трудом сдержал страдальческий стон. Что за холера задурманила ему мозги с самого начала следствия, да так, что он творит одни только глупости! И Гурский хорош, оба они отупели без меры, один только пёс остался в здравом уме!
— Да чтоб оно лопнуло! — в сердцах выругался
Лети к Весоловскому за ордером, и чтобы пулей и мухой!
Свою блистательную идею я провела в жизнь, можно сказать, незамедлительно. Возможно, я бы обдумывала её до следующего дня. Кабы не взволнованная Мартуся, которая насильно вытолкала меня из дому. С утра пораньше ей надо было возвращаться в Краков, поэтому она возжелала лично увидеть результаты моих замыслов. Сию же минуту!
Адрес Стефана Борковского я получила без малейшего труда и заранее. Барбара Борковская не скрывала, что её дети тоскуют в роскоши пятикомнатных апартаментов, правда, в спальном районе Урсинов, зато в кирпичном доме, а не в мерзком панельном шалаше… В фирме от какого-то дежурного на телефоне я узнала, что Борковский засел в Швеции. Значит, вторая жена пребывает в одиночестве и можно её отловить под каким-нибудь предлогом. Чего я собиралась этим добиться, одному Богу ведомо, но позже оказалось, что Мартуся в своих ожиданиях была совершенно права — Я подъехала к дому Борковских, припарковалась рядом с белой «тойотой-короллой» и поднялась на второй этаж. Двери нужной квартиры оказались приоткрыты.
Прежде чем до меня донеслись голоса, я успела крепко перепугаться. Обычно приоткрытая дверь не предвещает ничего хорошего, а мне совершенно не хотелось натыкаться на очередной труп.
Однако мои подозрения быстро затухли, потому что люди, как правило, не ведут бесед с трупами.
Разве что там затаился психопат, а вот их я панически боюсь.
Я снова замерла. Позвонить в дверь? Постучать? Войти без стука? Заглянуть?
Последнее мне больше всего пришлось по вкусу, я слегка толкнула дверь и осторожно заглянула.
В глубине просторной прихожей что-то стояло. Стояло оно так, что на миг показалось мне, чересчур реалистичной скульптурой, поставленной для красоты. Но поскольку украшать статуями прихожие городских квартир как-то не принято, я решила, что это все-таки не статуя, а человек.
Женщина среднего возраста, средней комплекции, в пальто, шапочке и полусапожках. Не очень элегантных, стоптанных, но наверняка удобных.
В руках женщина держала большую дорожную сумку, явно пустую. Когда
Я собиралась вежливо поздороваться, но слова замерли у меня на устах, потому что я заглянула в гостиную.
Это наверняка была гостиная: сквозь настежь распахнутые двери справа виднелся камин, слева — квадратный столик, на мой взгляд отлично годящийся для бриджа. Такая красота пропадала ни за понюшку табаку, потому что за столиком сидели два человека и явно не играли в бридж.
Я окаменела — в точности как статуя средних лет рядом со мной, — во все глаза всматриваясь и вслушиваясь в спектакль, что разыгрывался на моих глазах.
Одна из женщин, сидевшая к нам в профиль, была светлой блондинкой, а вторую, темноволосую, я видела только со спины, а когда она поворачивала голову — виднелся ещё и край щеки.
Перед девушками стояли три бутылки. Я опознала коньяк, виски и чистую как слеза родимую водяру. Кроме того, на столе имелась батарея разнокалиберных рюмок и стопок, в том числе один огромный фужер. Блондинка, совершенно пьяная, размазывала по физиономии слезы, сопли и макияж, а темноволосая, явно более трезвая, была так занята подружкой, что не обращала внимания на окружающий мир.
Склерозом я пока не страдаю, исповедь Барбары Борковской крепко засела в моей памяти, и я поняла, что передо мной вторая жена, знаменитая Уршулька, а рядом с ней — Зеня из бухгалтерии. А кто ещё это мог быть? Ведь самая главная подружка Уршульки лежала в морге, на работе Уршуля общалась только с Зеней, а остальные бабы её не любили.
— Ну что такое, что? — повторяла Зеня. — Ну скажи наконец? В чем дело? Что ей от тебя нужно было?
Уршулька шмыгала носом и продолжала мазюкать физиономию потёками туши, не в силах выговорить ничего членораздельного. Зеня налила ей виски в стопку с коньяком.
— Я Домбровская, Ядвига, — прошептала женщина возле меня, продемонстрировав тем самым, что моё присутствие не ускользнуло от её внимания.
— Хмелевская, Иоанна, — машинально представилась я, тоже шёпотом.
Кто такая Ядвига Домбровская, я догадалась мгновенно: пани Ядзя, которая нянчилась с детями Барбары!
— Да не понимаю я ничего, — настаивала Зеня. — Чего она на самом деле от тебя хотела?
Ну говори же!
— Де-е-е… — невнятно провыла Уршулька. — Де-е-енег!
— Денег? За что?! Ведь ты же её больше не просила прикидываться Барбарой! Раньше ты ей
платила — это понятно, но сейчас-то за что?
— Что.., чтобы переста-а-ала!
— Чтобы она перестала изображать Барбару?
Всхлипнув совсем уж неистово. Уршулька кое-как донесла до рта стопку. В голосе Зени послышались нотки ужаса:
— А если ты ей не заплатишь, она будет и дальше продолжать. А на что ей это? Ведь и так уже никто не верит! В конце концов дойдёт до НЕГО!
— Вот.., вот и-и-именно!
— Она хотела ему сказать?!
— Е-е-если я ей не дам де-е-енег…