Бабушка, Grand-m?re, Grandmother... Воспоминания внуков и внучек о бабушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX-XX веков
Шрифт:
Вам счастья, но только по-своему. Кто из нас прав – решит время. После Вашего письма у меня сразу выросли какие-то мощные крылья, прибавилось сил и бодрости, так что даже окружающие меня в Лазарете офицеры заметили во мне перемену: я объявил им о своем счастье, конечно, не назвав Вашу фамилию. Вообще, до приезда моего в Вильну, с Вашего разрешения я хочу объявить об этом событии в моей жизни только самым близким мне лицам, то есть отцу, матери, брату и сестре. Но не поручусь, что не разболтаю это и другим: у счастья язык очень болтлив, да и зачем молчать?! Я и без того слишком 4 года молчал, таился, даже лгал, как будто любя Вас честно и глубоко совершал преступление! В июне, когда, даст Бог, окончу Академию и приеду в Вильну, мы обо всем переговорим, все окончательно выясним и, быть может, рассеем и те немногие тучки, которые собрались над нами!
Здоровье мое поправляется, и я уже выезжаю в теплые дни гулять, а теперь я уверен, что пойду быстрыми шагами к выздоровлению. Доктора советуют отложить экзамен хоть
Вы упоминаете о холодности Ваших писем?.. Прежде она волновала меня, теперь же я сумею найти там и теплые строчки, поверьте.
Получил ли хороший, благородный Андрей Константинович мое письмо? Как хочу я сойтись с ним и приобрести его любовь и доверие! Кончаю письмо, по обыкновению не написав всего, что хотел. Благодарю же еще раз за уверенность во мне, за ту твердость, с которой идете ко мне навстречу! Нет, я не ошибся в Вас, я Вас не идеализирую, я знал, с кем соединяю свою судьбу с этого знаменательного дня!
Вся жизнь моя теперь будет направлена на то, чтобы Вы никогда не раскаялись в своем шаге! Будьте счастливы. Уважающий и любящий Вас
Ал. Жиркевич
Дорогой нашей Варваре Ивановне свой привет, так же как и другу моему Клеопатре Александровне. Пишите, если можно, хоть раз в неделю и хоть парочку слов. Боже, как я счастлив и как я даже поглупел от счастья, от новизны положения!!
Вильно, 26 Марта 1888 г.
Дорогой мой Александр Владимирович! Получив письмо Ваше с уведомлением, что Вы посвятили Вашу Мать и прочих членов Вашей семьи в нашу тайну, я решила написать Вашей Маме от себя по этому поводу; сегодня же узнаю от Клеопатры Александровны, что Вы собирались просить Вашу Маму написать мне; но я сгорела бы от стыда, если бы она, а не я, сделала первый шаг, чтобы завязать добрые отношения. Итак, напишу ей первая – и посылаю Вам свое письмо для прочтения, припишите адрес и отошлите его по назначению. Жаль мне бедной Вашей сестренки: вот кому будет тоже немного грустно первое время после Вашего сообщения о нашем взаимном соглашении. Вы мне говорили когда-то, что она мечтает о том, как она будет у Вас хозяйкою по окончании института. Да оно и понятно: я тоже ревновала бы немного Андрюшу, если бы он женился прежде, чем я бы вышла замуж. Надеюсь, впрочем, что мне не придется столкнуться на первых же шагах с таким холодным приемом в Вашей семье, каким встретил Вас Петр Иванович. Мне было бы еще тяжелее, чем Вам, потому что не Вы, собственно, входите в мою семью, а я в Вашу. Бедный Вы мой, я ведь знаю, какое письмо написал Вам Дядя! Я читала его, но, конечно, не могла ничего сделать, чтобы оно было изменено, – добилась лишь того, чтобы оно не было послано прежде моего ответа на Ваше предложение. Петр Иванович сказал Андрюше, что он решил более не говорить со мной по этому поводу, а я поняла это как предупреждение, чтобы не начинать этого разговора. Но все же мне надо будет задать этот вопрос не раз еще: его не обойдешь. Ужасно горько было бы мне, если бы Дядя отказался быть моим посаженым отцом: это было бы жестоко с его стороны! Он мне сказал, что, во всяком случае, мои с ним отношения не изменяются и что я в его расположении сомневаться не могу; что ежели бы у него была дочь, он не любил бы ее более меня: не может быть, чтоб после брака он отказал моей просьбе!
Вы спрашиваете, получил ли Андрюша Ваше письмо? До отъезда из Риги – нет, но вернувшись туда (он уехал вчера), вероятно, нашел его у себя. Очень буду рада, если Вы благополучно кончите Академию до лета, но боюсь, чтобы брак не повлиял дурно на Ваше здоровье, и опасаюсь, что после Вашей болезни Вы не в состоянии выдержать экзамены так хорошо, как бы следовало. Помоги Вам Бог во всем! Затем у меня есть еще одна просьба к Вам, исполнением которой Вы бы меня очень порадовали. Чтобы Вам теперь приобщиться Св. Тайн. Я верю, что после этого физические и душевные силы Ваши окрепнут. Когда мы говели на первой неделе, я не раз говорила себе, что мне радостно было бы знать, что я приобщалась в один день, может быть, в одну минуту с Вами; но тогда не имела права просить Вас сделать что-нибудь для меня, теперь же прошу Вас, не откажите мне! Вы были больны: Вам и без говения, без стояния в церкви можно приобщиться. Хотела бы тоже просить Вас принять от меня образок, который ношу уже десятый год: я его очень люблю, но для Вас мне не жаль с ним расстаться. Ежели Вы обещаете мне носить его, то я пришлю его, но, пожалуйста, не вздумайте меня теперь отговаривать. Ведь у меня есть уже один Ваш подарок «Последние произведения графа Толстого». Мне ужасно совестно было хранить эту книгу у себя, но теперь это неловкое ощущение устранилось. Напишите, когда Ваши экзамены начнутся? Вы не сказали мне ничего о Вашем сочинении? Буду писать Вам как можно чаще.
Любящая Вас Е. Снитко
P. S. Я сегодня говорила Тете, что мне все кажется, что никогда между женихом и невестой не существовало таких особенно хороших отношений, как между нами, хотя тут же вспоминаются мне слова княгини-матери к Кити в «Анне
Карениной»: «А ты думаешь, что Вы с Костей выдумали что-то новое?»
8
Дорогая моя Екатерина Константиновна!
Я только что отправил к Вам мое последнее письмо, как получил и Ваше заказное письмо и посылку. Увидя Ваш почерк на конверте, я успокоился о Вашем здоровье, а то Бог знает, что уже бродило в моей голове. Спасибо и за заветный образок и за прекрасную карточку: образок я уже ношу, благословясь, а портрет лежит возле моей кровати, так как рамки для него я еще не успел купить. И Вы, и Тетя вышли на карточке очень хорошо, особенно Вы, так что, обвиняя фотографа в несходстве, Вы немного против него согрешили… Не бойтесь, ради Бога, о моем здоровье: опасности для него большой нет, а по вечерам я совсем не занимаюсь, чем и сохраняю свое зрение. Но память действительно изменяет мне, хотя все доктора говорят, что это лишь временно, а потом я опять стану как все смертные. Заниматься мне, конечно, трудно; да что же давалось мне в жизни без труда, без борьбы? К этому я привык и умею всегда усладить труд надеждой, а теперь эта райская птичка часто своими песнями услаждает тоску моей лазаретной тюремной жизни.
Вы задали мне несколько вопросов: спешу на них хоть вкратце ответить. С Петром Ивановичем я еще сам не знаю как сойдусь и познакомлюсь ближе. Во всяком случае, даю Вам слово, что ради Вашего спокойствия и счастья, принесу все жертвы, сделаю все, чтобы он узнал меня ближе, и если не достигну его любви, то, быть может, заслужу уважения. Моя глупая, конфузливая натура принесла уже мне много страданий, и мне бывает тяжело, когда встречаюсь с человеком, меня не любящим. Но и тут я решил сделать все уступки, все, что вы мне посоветуете, как знающая ближе П. И., чтобы размолвка наша с ним не приняла серьезных размеров. Избегать же его, сердиться на него я не буду, считая такую борьбу в данном случае нечестной и мне несвойственной. Вот все, что пока могу сказать по этому вопросу: дальнейшее будет продиктовано временем и нашим с Вами личным свиданием.
Едва ли мне придется командовать ротою, если окончу Академию. Спасибо Вам за готовность делить со мной и радости, и горе: я в Вас давно уже заметил задатки человека, с которым могу и говорить, и поступать откровенно и без боязни испугать, заставить колебаться. Я твердо хочу жить для Вас, для Вашего благополучия и постараюсь избавить Вас от нужды и от той заурядной обстановки, которая окружает армейских офицеров. Ну а если судьба станет и тут делать сюрпризы, что же, Вы, я уверен, настолько мужественны и любите меня, что взглянете ей смело в глаза и не упрекнете меня в недостатке к Вам жалости?! Весной приеду в Вильну и хоть первые годы хотел бы жить в Вильне, и в этом наши желания сходятся!
Могли ли Вы сомневаться, что я ни одной минуты не воображал нашего семейного очага без Варвары Ивановны, которая не погрелась бы у него на старости жизни и в свою очередь не пригрела бы нас своим горячим, любящим сердцем?! Рисуя картины нашей семейной жизни, я всюду вижу и дорогую Тетю, которую люблю, как сын и друг. Итак, этот вопрос мы с Вами решили окончательно. О подробностях нашей свадьбы поговорим лично, но венчаться будем там, где Вы желаете. Кстати, генерал Максимов, который давно уже предназначен в посаженые отцы с моей стороны, узнав через моего брата о моей женитьбе, просит меня спросить Вас, разрешите ли Вы сделать ему теперь Вам визит? Уведомьте меня на сей предмет откровенно, и если находите это неприятным или неудачным для себя, то я вежливо отклоню желание Максимова. Дописался до конца, и благоразумие приказывает положить перо. Спасибо же за присланные дорогие моему сердцу подарки!
Храни Вас Бог. Любящий Вас А. Ж.
Клеопатру Александровну по обыкновению я забыл поздравить! Душевно об этом сожалею. Буду писать и Вам, и ей, и Тете после 12-го. Тогда же напишу и Вам громадное письмо. В минуты отдыха думаю о Вас. Все офицеры Лазарета удивляются перемене, которая во мне произошла.
Помолитесь за меня 12-го числа. Прошу о том же Тетю.
10 Апреля 1888 г.
Дорогой мой Александр Владимирович! Какой счастливый день был для меня вчерашний! Как часто со мной бывает, когда что-нибудь особенно хорошее должно днем случиться, мне с самого утра было так светло и радостно на душе. Вернувшись домой с английского урока, я нашла письмо от Вашей дорогой Мамы, такое доброе, теплое, хорошее письмо, что меня так и потянуло к ней, и я просто жажду узнать ее! Затем, после обеда пришло Ваше письмо от 8-го Апреля. Радостно мне и вместе с тем совестно, что я как бы вызываю Вас на письма отвечать перед самым экзаменом. Когда Вы получите это письмо, этот страшный день будет уже прожит и, Бог даст, благополучно прожит. Не хочу более останавливаться на вопросе
об экзамене, перейду лучше к другим. Ваша добрая Мама просит меня прислать мою карточку: не знаю, заказать ли такую, как я Вам теперь послала, или сниматься еще раз в маленьком формате? Больших карточек мы сделали только шесть. Ваша Мама высказывает также желание вступить со мной в постоянную переписку, что для меня, конечно, будет большой радостью. Я навсегда сохраню ее письма и, когда Вы приедете, покажу Вам это дорогое незабвенное письмо, которое я вчера от нее получила. Я читаю его и перечитываю, и каждый раз оно меня приводит в восторг. У нас завяжется переписка, и вот будем по косточкам разбирать Вас, мой хороший, и бранить наперерыв.