Бабушка на яблоне. Повести
Шрифт:
Она вынула из небольшой корзинки носки, которые собиралась штопать, и положила туда старенькую диванную подушку, так что постель получилась мягкая.
Мохнатка с недоверием наблюдал за этими приготовлениями. Он наскоро обнюхал корзинку, но тут его внимание привлекли скатанные попарно пёстрые носки, которые валялись теперь на полу. Яркие, с весёлым рисунком, они ему понравились куда больше, чем скучная корзина. К тому же, если толкнуть их лапой или мордочкой, они катятся по полу, как мячики. Он даже попробовал их пожевать, но это оказалось невкусно. Зато схватить этот пестрый
— Мохнатка! — в ужасе закричала Геди. — Что ты делаешь?
Мохнатка приветливо замахал хвостиком, тут же перестал грызть носки, с гордым видом принёс их девочке и положил у её ног. По его полным радостного предвкушения глазам было ясно, что он ожидал награды за то, что так удачно их рвал.
— Мохнатка, этого нельзя делать! — воскликнул Фреди и с тревогой взглянул на отца, к счастью углубившегося в чтение вечерней газеты.
Тогда Фреди взял корзинку с подушкой, а Геди схватила Мохнатку на руки, и они поднялись наверх, в детскую. Корзинка будет стоять — так они договорились — между их кроватями. Но когда Геди посадила туда Мохнатку, он забился, как рыба в сетях, и тут же выскочил. Фреди его снова поймал и посадил назад в корзинку, но Мохнатка опять выскочил… Это повторялось не меньше шести раз. Наконец дети сели на корточки возле Мохнатки и, перебивая друг друга, принялись ему объяснять, какая у него мягкая и прекрасная корзинка для спанья и что пора ему вести себя как надо. Мохнатка внимательно слушал, подняв уши. Но, когда после этого его снова посадили в корзинку — уже в седьмой раз, — он опять выпрыгнул.
— Надо положить в корзинку что-нибудь, что ему нравится, — сказал Фреди.
— Ага, и я знаю что, — подхватила Геди и убежала из комнаты.
Она вернулась с прогрызенными носками и кинула этот пёстрый мячик в корзинку. Увидев его, Мохнатка сам тут же залез в свою постель.
— Ну вот мы и справились, — сказал Фреди; он облегчённо вздохнул и отбросил со лба влажные волосы. Их гость оказался не из лёгких.
— Он ведёт себя как младенец, — заявила Геди и сразу почувствовала себя очень взрослой.
— Он и есть младенец, — сказала мама, которая поднялась к детям, чтобы их на ночь поцеловать.
Она подождала, пока они разделись и умылись, а потом села к Фреди на кровать.
— Так вот, дети, — начала она, — папа, конечно, прав. Собака эта чужая, и завтра вы должны сделать всё, чтобы найти её хозяина.
— Всё-таки ужасно, что хозяин за ней совсем не смотрел. Уж если бы у нас была такая чудная собачка, она от нас не убежала бы.
Фреди молча кивнул в поддержку сестры. Мама взяла его за руки.
— Дети, — сказала она, — я поражена, что вы недолго думая присваиваете себе чужое да ещё отдавать не хотите. Разве это честно?
Она вопросительно поглядела на Фреди, и он покраснел.
— Мама, — проговорил он, — я его не сразу взял, а долго думал, как поступить. Мне было как-то не по себе.
— Это в тебе говорила совесть, — сказала мама.
— А у меня тоже есть совесть? — спросила Геди со своей кровати.
—
— Но моя совесть уже побольше, правда? — Фреди сел на постели. — Чем старше становишься, тем больше у тебя совесть.
Мама щёлкнула его по носу.
— Правильно! Какой ты у меня уже умный! Настолько разумный, что я не ожидала от тебя такой глупости. — Она встала. — Завтра днём, когда ты вернёшься из школы, вы с Геди, взяв щенка, обойдёте посёлок и в каждом доме спросите, не пропала ли собака. Если хозяин Мохнатки не найдётся, вы пойдёте дальше и будете спрашивать в больших домах у парка. А мы проглядим объявления в газете, не ищет ли кто щенка скотчтерьера. И ещё придётся позвонить в общество собаководства — может, туда заявили о пропаже.
— А если мы всё равно не найдём хозяина, — спросил Фреди, — что тогда?
— Тогда, — начала мама и с улыбкой поглядела на Фреди, который не сводил с неё напряжённого взгляда, — тогда… — Но она не окончила фразы. — Прошу вас, не надейтесь, дети. Такую красивую собаку, как Мохнатка, обязательно будут искать, — добавила она, помолчав, и поцеловала Фреди в лоб. И Геди тоже. — Спокойной ночи, дети!
Мама погасила свет и вышла.
— Послушай, Фреди, неужели нельзя ничего придумать, чтобы он остался у нас? — спросила Геди из темноты.
— Нет, нельзя.
— Потому что папа не хочет?
— Да, поэтому. И ещё потому, что мама тоже не хочет…
Фреди хотел было добавить: «И ещё потому, что моя совесть против», но предпочёл промолчать, потому что такое вообще не говорят, а уж тем более младшей сестре, которая этого и понять не в состоянии.
На следующий день шёл дождь. За обедом Геди и Фреди завели долгий и громкий разговор о дожде. Они уверяли, что это не обычный дождь, от него легко можно простудиться, особенно если придётся часами ходить от дома к дому. Фреди даже вынул носовой платок, зажмурился и сказал:
— У меня, кажется, начинается насморк. В носу как-то щекотно. А если я ещё побегаю под дождём, то завтра наверняка буду болен и не смогу пойти в школу.
Он хитро поглядел на маму, ожидая, что она ему скажет: «Нет, нет, в таком случае я тебя не выпущу из дому».
Но мама сказала спокойно:
— Ничего страшного. У вас есть плащи, а для Мохнатки я дам свой капюшон.
Одним словом, ничего не вышло: несмотря на дождь и на возможный насморк, им пришлось идти. Мохнатку засунули в капюшон, Фреди взял его, как пакет, под мышку, и они стали обходить посёлок и звонить у каждой двери.
— Добрый день! Вы не потеряли собаку?
— Собаку? Нет!
В одних домах их встречали очень приветливо, восхищались, какие они милые, честные, хорошие дети, и спрашивали, не промокли ли они под таким дождём. В других были нелюбезны и чуть ли не гнали их прочь. Мол, ходят тут всякие, зря беспокоят, да ещё, как назло, в час послеобеденного отдыха!
Какой-то толстяк в шлёпанцах даже так разозлился, что заорал:
— Собака?! Этого ещё не хватало! В погребе у меня мыши, в саду живёт жаба, и я от них никак не могу избавиться! А вы мне ещё собаку навязываете!