Бабушкин внук и его братья
Шрифт:
ДИЛЕТАНТ ШИРОКОГО ПРОФИЛЯ
Мы ждали автобуса долго. А когда он подкатил наконец и приглашающе зашипел дверьми, оказалось, что Арунас не может встать со скамьи.
Он сидел, привалившись к спинке из поломанных реек. На лбу его были капельки, а лицо сделалось острым и почти белым.
– Что с тобой? – Ивка оттолкнул сумку и вскочил.
Арунас сказал обыкновенным голосом, но не открывая глаз:
– Это сейчас пройдет. У меня так бывает иногда – будто мешком по голове. А минут через
Я начал беспорядочно думать: что тут можно сделать? А Ивка сказал самое простое:
– Мы посидим с тобой, а потом проводим до дома.
– Не надо. Я сам…
– Мы проводим, – сказал Ивка.
Кроме нас, пассажиров на остановке не было. Пожилой водитель добродушно спросил из кабины:
– Эй, молодежь, вы едете? Следующая машина будет через час, не раньше.
Ивка разъяснил ясно и отчетливо – так, как он умел:
– Видите, у мальчика закружилась голова. Подождите немного, пожалуйста.
– У мальчика голова, а у меня график… Посадите его к окошку. Голову обдует, и все пройдет…
Арунас рывком встал. Качнулся, но сказал решительно:
– Да, поехали.
Мы устроились на переднем сиденье. Арунас высунул голову наружу. Автобус покатил… Минуты через две Арунас откинулся на спинку.
– Плохо, да? – испуганно сказал я.
– Нет, ничего уже. Я ведь говорил – пройдет… – И правда, прежней бледности не было. Водитель беспокойно поглядывал на нас в переднее зеркало, но скоро на остановках набралось немало пассажиров, загородили кабину. Арунас держался. Даже улыбался иногда: не тревожьтесь, мол.
Мы сошли на Пушкинской.
– Ладно, я пойду, – сказал Арунас. – Тут недалеко.
– А как голова-то? – проявил я напоследок беспокойство. – Нормально? – Мне хотелось поскорее домой.
– Все в порядке.
Я поверил. Ивка оказался внимательнее.
– Нет, не все в порядке… Мы же обещали проводить тебя до дома.
Арунас не спорил. Может, просто не хотел расставаться.
И мы пошли шеренгой – Арунас посередине.
Жил он в двух кварталах от остановки на улице Крылова. Мы прошли в арку обшарпанного трехэтажного дома, оказались в обширном дворе – заросшем сорняками и захламленном. В глубине двора стоял одноэтажный кирпичный дом – длинный, с несколькими крылечками.
Мы остановились у крайнего крыльца. На обитой ободранным дерматином двери висел жестяной почтовый ящик. Голубой с белой надписью: «Г. М. Тутарский».
Арунас поднялся на крыльцо, нажал на кнопку. Дверь открылась почти сразу. Хозяин встал на пороге.
Он был высокий, худой и сутулый. С редкими седыми волосами, гладко зачесанными на пробор. С выбритым лицом, длинным носом и в очках с толстыми стеклами. Ну, типичный старый часовщик, этакий мастер своего дела.
– А, наконец-то… Здравствуйте, молодые люди.
Я буркнул «здрасте». Ивка сказал ясным своим голосом:
– Здравствуйте. У Арунаса закружилась
– Весьма благодарен… А ты, значит, опять? Вот свалишься где-нибудь… Заходите, будьте любезны.
– Да нет, нам домой пора, – быстро сказал я.
– Ну, на минутку. Расскажите хотя бы в двух словах, как и что. Сделайте одолжение, голубчики… – Он как-то неуловимо потерял строгость, будто под его мешковатым пиджаком ослабли натянутые жилы.
– Идем, а? – шепотом сказал Арунас. Мы с Ивкой переглянулись и вошли.
Вошли в разноголосое тиканье. Часы были повсюду: на стенах, на столе, в застекленном шкафу и на подоконнике. Всякие. Круглые, квадратные, маленькие, большие, с бронзовыми фигурками, с тяжелыми гирями и маятниками, в резных старинных шкафчиках на узорчатых подставках. Я завертел головой.
– Деда Гена, это… Саша, а это Ивка. Полное имя Иван, только Ваней его никогда не зовут… – Арунас, видать, вспомнил про обязанности хозяина.
– Да-да. Я рад, что у тебя появились наконец достойные знакомые… А я Геннадий Маркович.
«Г. М. Тутарский», – вспомнил я почтовый ящик.
– Садитесь, друзья мои…
«Да нет же, нам пора», – хотел сказать я, но Ивка присел на край узкого клеенчатого дивана.
– Садитесь, садитесь… – Геннадий Маркович шагнул в сторону, и за ним оказалось еще одни часы – в простенке между шкафом и дверью в другую комнату.
Ивка быстро тронул меня за руку:
– Саша, смотри. Как у вас…
Но они были не как у нас. Они были просто наши.
Мне сразу стало спокойнее. Я перестал стесняться. Словно зашел к незнакомым людям и неожиданно увидел друга. Ну, конечно, теперь у часов другой хозяин, а все-таки хорошая встреча!
– Геннадий Маркович, скажите, пожалуйста! Вы купили эти часы в комиссионном магазине?
Он не удивился вопросу. И будто обрадовался:
– Ну, что ты, милый мой! Откуда у меня деньги на такие покупки! Я выменял их у одного любителя антиквариата. На другие часы. Были у меня бронзовые, настольные, в стиле рококо, восемнадцатый век. С амурами и завитушками. Я их очень ценил, но всегда хотелось иметь вот такие, большие. Чтобы они стали стержнем моей коллекции…
– А почему они не идут? – сказал я осторожно.
– Ума не приложу! Целый месяц шли исправнейшим образом, а неделю назад встали и ни в какую… Я перебрал весь механизм, проверил каждый зубчик на всех шестеренках. Увы! Качну маятник, они потикают полминуты и опять стоп… Признаться, за последние годы для меня это самое большое разочарование. И можно сказать, удар по престижу. Я все-таки мастер с немалым стажем, а тут оказался бессилен…
– Можно, я возьму стул?
– Что? Да, разумеется… А собственно, с какой целью?
– Сейчас… – Я поставил скрипучий гнутый стул к часам. Открыл верхнюю стеклянную дверцу. Сунул пальцы за механизм. Вот он, винтик…