Багровая смерть
Шрифт:
— Я сделаю, о чем ты просишь, Дамиан.
— Может, я нежеланный, — отозвался он.
— Что это значит?
— Это значит, что я одинок.
— Ты живешь и работаешь с Кардинал и ты влюблен в нее.
— Я знаю.
Я хотела спросить: «Тогда как ты можешь быть одиноким?» — но не была уверена, как это сделать. Он сказал это сам.
— Я думал, быть влюбленным означает, что ты никогда больше не будешь одинок, что это будет подобно возвращению домой во всех смыслах этого слова.
— Примерно так и есть, — ответила я, не удержавшись
Он покачал головой:
— Эта улыбка на твоем лице, именно так я хотел себя чувствовать, но с Кардинал все не так, больше нет.
Я не знала, что на это ответить, поэтому сказала:
— Кровотечение почти остановилось.
— Просто чудесно, я прекратил истекать кровавым потом второй раз за день.
Он выбросил последнюю окровавленную салфетку в маленькое мусорное ведро и повернулся ко мне с рассерженными глазами:
— Жан-Клод сказал, что, если я снова свихнусь, он будет вынужден меня убить.
— Я помню, — отозвалась я.
— Ты не можешь снова позволить мне причинить боль невинным людям, Анита.
— Я знаю, — повторила я.
— Я сказал Кардинал, что со мной что-то не так в последнее время, и честно говоря, я думаю, она предпочла бы видеть меня мертвым, чем с кем-то еще. Разве это любовь, Анита? Как она может предпочесть, чтобы я был сумасшедшим и был убит как животное, вместо того, чтобы я спал с другими людьми?
И снова у меня не было хорошего ответа, поэтому я промолчала. Редко такое случалось, чтобы мне нечего было сказать.
— Ответь мне, Анита. Как это может быть любовью?
Конечно, не каждый позволит тебе просто промолчать, иногда люди требуют большего, даже если хорошего ответа нет.
— Я не знаю, Дамиан.
— Ты не знаешь или знаешь, что это не любовь, а одержимость?
— Поскольку Кардинал считает меня той другой женщиной, я бы предпочла это не комментировать.
— Та-Что-Меня-Создала не понимала любовь, но понимала, одержимость кем-то. Она находила кого-нибудь из заключенных или охотников за сокровищами, приходивших в замок. Пища приходила сама, как доставка пиццы. — Он рассмеялся, но это был плохой смех, такой, от которого хочется поежиться или расплакаться. — Она выбирала одного особенного человека, чтобы дразнить, мучить и возможно трахаться. Иногда они думали, что она их любит, но это был тот вид страсти, который ученые испытывают к насекомым, настолько красивым, что их можно убить, набить и воткнуть булавку.
Я боролась с собой, чтобы не поправить его, мол, из насекомых не делают чучела, и еще чтобы не уточнить, действительно ли Та-Что-Его-Создала набивала из жертв чучела и пришпиливала для коллекции. Ни один подобный комментарий не убрал бы боль из его глаз, поэтому я промолчала. Я учусь.
— Ты не можешь приравнивать к ней Кардинал, — сказала я наконец.
— Почему нет? Может, после стольких веков с Той-Что-Меня-Создала одержимость — это все, что я понимаю? Что, если именно это я увидел в Кардинал? Что, если годы пыток сделали
— Даже не знаю, что и сказать, Дамиан, кроме того, что это, пожалуй, находится высоко по моей психотерапевтической шкале и смахивает на вопрос к дипломированному специалисту.
— Может, так оно и есть, — кивнул он.
— Во сколько ты сегодня заканчиваешь? — спросила я.
— За два часа до рассвета.
— Вы с Кардинал живете в «Цирке», так что ты поедешь туда в любом случае. Увидимся за час до рассвета.
— Не много у нас будет времени.
— Я введу Жан-Клода и Натэниэла в курс дела, так что нам немного нужно будет объяснять.
— Часа все-таки недостаточно, чтобы решить неразрешимую проблему, — сказал он.
— Жан-Клоду не приходится умирать на рассвете, если я к нему прикасаюсь, а ты и вовсе не умираешь, так что времени у нас больше, — ответила я.
Дамиан задумался над этим, затем кивнул и повесил пиджак на спинку кресла, освободив руки. Он стоял, обнаженный до пояса, если не считать крови, которая начала высыхать на его спине.
— Светлая сторона этой проклятой спячки, — откликнулся он.
— Большинство вампиров немного побаивается ежедневного мига смерти, — сказала я.
— Думаю, часть меня почувствует облегчение от окончательной смерти.
— У тебя суицидальные мысли? — спросила я, потому что нужно спросить, в противном случае ты просто не хочешь знать.
— Нет, я был воспитан в вере, что смерть на поле боя дарует лучшее посмертное существование, и я сражался, когда Та-Что-Меня-Создала забрала мою жизнь.
— Ты имеешь в виду Вальхаллу и все такое.
— Да, Вальхалла и все такое, — ухмыльнулся он.
— Так ты посчитал тот раз как настоящую смерть и теперь не будешь учитывать смерть в состоянии вампира? — уточнила я, потому что я была собой и хотела знать.
Он покачал головой:
— Та-Что-Меня-Создала убила меня, Анита. В этом нельзя ошибаться.
Я не была вполне согласна с его определением жизни и смерти и того, когда он был убит, но если это давало ему чувство комфорта, кто я такая, чтобы спорить? Я верила в Небеса, а разве Вальхалла для Дамиана не то же самое? Если нет, то это вопрос к священникам, а я не один из них, так что я позволила Дамиану оставаться в своей зоне комфорта, а я осталась в своей.
— Тогда увидимся позже, — сказала я.
— Я не могу пойти работать в таком виде, — отозвался он. — Я пахну свежей кровью и потом. Это омерзительно.
— Не заметила, что ты плохо пахнешь. Может, просто помоешься в ванной здесь? — предложила я.
— Ты не подходила достаточно близко, чтобы понюхать мою кожу, — сказал он.
— Ты только что сказал, что не хочешь, чтобы я приближалась, раз ты покрылся кровавым потом всего от одного прикосновения.
— Сказал, — вздохнул он.
— Отправляюсь в «Цирк Проклятых». Я заставила себя ждать.