Багровая тень прошлого
Шрифт:
Вдруг Фран встрепенулся:
– Вон ко мне Конга идёт. – Сказал он тревожным голосом.
Я обернулся и увидел подошедшего к нам здоровенного парня по кличке Конга (Конга. Осужден на пожизненный срок). Он подошел, поздоровался, отозвал Франа в сторону, они стали о чём-то говорить. Время было уже к полночи, я решил, что надо идти домой.
– Ну ладно, всем спокойной ночи, пока!
Я пошёл домой и думал, что мы хорошо посидели, поговорили. На небе были звёзды, улица была пустая, и только луна слегка озаряла крыши домов. В кустах пели сверчки, я любил такие вечера, тёплые и тихие, в такие моменты становилось спокойно и хотелось думать о чём-то хорошем, ведь вся жизнь была ещё впереди. На следующий день я сходил на тренировку, Чырыги в зале не было, он вообще стал появляться редко на тренировки. А однажды он приехал на новенькой машине «жигули» восьмой модели. Это был триумф, эти модели только появились и мало ещё кто ездил на них. Вечером я, как и договорился с Укумом, пошёл после тренировки к нему домой. Возле его дома стояло несколько машин, и толпились ребята. В общей сложности народу было много, почти столько же,
– Молодец, что пришёл, а то одни коровы тупые, – усмехнулся Нота.
– Да заткнись ты, обезьяна! – отмахнулся Укум.
– Сам ты обезьяна!
Они вступили в словесную перепалку, это было их обыденной нормой дружеского поднятия настроения. Ребята стояли, курили и посмеивались над шутливыми приколами и перепалками Укума и Ноты.
– Ну ладно, хорош вам, – вмешался Карась, – надо ехать, что тут штаны зря просиживать. Мы вышли на улицу, сели в машины, вазовские шестёрки и семёрки, не новые, но в хорошем состоянии. Те ребята, которые стояли на улице, тоже сели в машины, и мы поехали просматривать дворы. Мы заезжали в каждый двор, где собирались или могли собираться парни. На время останавливались, двигатели не глушили и смотрели по сторонам, выискивая тех, кто нам был нужен. Иногда из машины выходил Карась с Укумом, подходили к ребятам, которые стояли возле подъездов, спрашивали их, не знают ли они, где живут те, которых мы искали. Если Карасю и Укуму не нравилось, как им отвечают, то они делали по несколько ударов в грудь им, и толпа тут же разбегалась. Они садились обратно в машину, и мы ехали дальше и так объезжали каждый двор. Где-то в каких-то дворах были свои знакомые ребята, с которыми выкуривали по сигарете. В одном из дворов нам намекнули, где мы сможем найти одного из тех, кто был в этой тройке. Мы поехали в то место, где предположительно они могли жить. Поставили машины за деревьями, чтобы было не так видно и не могло отпугнуть тех, которых мы пытались найти. Стали ждать, и в этот день нам почти что повезло. Наконец мы увидели, как тот тип вышагивал под ручку со своей девушкой. И как бы ни кипел в сердце Укума огонь мести, мы не стали трогать этого красавчика. В то время был суровый закон справедливости, и в него входило одно правило: когда парень со своей девушкой, то его бить нельзя. Он спокойно прошёл, заметив неладное. Они скрылись в подъезде, и так он и не вышел. И это повторялось почти каждый день на протяжении трёх дней, пока Карасю всё это не надоело, и он подошёл к нему и сказал:
– Ты проводи свою принцессу и выходи, если ты мужик, с тобой хотят поговорить.
Он так и сделал. Проводил свою девушку домой и вышел, хотя и не сразу, а в руках держал палку. Палку, конечно, у него сразу отобрали и дали ему, как следует за это. Потом взяли его и поехали к его дружкам и проучили их. Наконец, успокоившись результатом, ребята решили пойти выпить. Они поставили машины, и мы пошли в кафе. В кафе было шумно, играла музыка, мы сели за столики, взяли выпить и закусить. Сидели, смеялись и шутили друг над другом, временами вспоминая эпизоды наказания этих трёх червей, которые оправдывались, когда их прижал к стене Укум. Было весело и беззаботно, потом взяли ещё бутылку и пошли гулять. Проходя через дворы, останавливались, подходили к знакомым ребятам, наливали им выпить и после, обнимаясь и веселясь, шли все вместе дальше по улицам и дворам. Со стороны была такая картина, как «Бурлаки на Волге». Ребята шли огромной вереницей на полупьяных ногах и пели песни. Дойдя до остановки трамвая, решили проехать несколько остановок. Тут подошёл трамвай, все ринулись в трамвай, как морской десант на корабль. Трамвай из двух вагонов тут же стал полон. Я встал на заднюю площадку, рядом со мной впихнулись Анам, Укум, Карась, Нота, Диргач, остальные расселись в среднюю и переднюю площадку, кто-то залез в первый вагон. Рядом с нами стояли уже ехавшие пассажиры. Вдруг я услышал резкий и наглый вопрос стоящего впереди меня парня, прилично одетого, старше нас лет на шесть.
– Ты что так пялишься? – он смотрел на Анама. Анам смотрел на него. У Анама были добрые и немного пьяные глаза. Анам всегда говорил спокойным голосом с улыбкой. Вот и в этот раз он так же сказал:
– А что, нельзя?
– Нет, нельзя!
– А как можно?
– Ты не понял, тупица?! Я тебе сказал, не смотри на меня так! – наглым голосом повторял этот нахальный парень.
Тут вмешался в перепалку ещё такой же пассажир трамвая, как потом выяснилось, они ехали вместе и были друзьями.
– Ты что, не понял, тебе говорят, пасть свою заткни и глаза не пяль.
Анам поднялся со ступеньки выше, он стоял, прижавшись к двери, и ему было неудобно на узкой подножке.
– Куда ты лезешь? – сказал он резко и, ухватившись за одежду Анама, толкнул его обратно.
Весь трамвай
– Ну что ты смотришь на эту тупую рожу, – сказал этот наглый пассажир своему другу. – Дай ты ему в репу!
Это был как сигнал к бою. Карась развернулся и нанёс удар этому наглецу. У Анама поменялось выражение его лица, его добрая мимика стала тигриной, он тоже нанёс пару ударов. Весь трамвай, словно корабль в море, заштормило, эти наглые два дружка начали махать кулаками. Нота обсыпал их молниеносными ударами, эти хамоватые псы пятились в мою сторону, я схватил их за воротники и ударил головами друг об друга. Нота наносил им удары в живот, Карась бил сбоку, Анаму уже совсем не удавалось к ним пробраться, потому что их оцепили в кольцо и каждый старался ударить. Женщины начали кричать. Двери открылись, когда трамвай подошёл к своей остановке. В этот момент Укум и Карась нанесли одному из них одновременно удары в голову, этот наглец, перелетая через ступеньки трамвая, вывалился на улицу, второй ринулся бежать в среднюю дверь, там ребята вытащили его за шиворот на улицу. Все ребята выскочили из трамвая, я оглянулся, в стороне уже колошматили того, кто пытался убежать, а второй на карачках попытался обратно залезть в трамвай. Его вытащили обратно за ноги со ступенек, на которые он старался забраться ползком, и продолжали бить. Ярость у Анама была велика, вдруг этот наглец, которого били, набрал силы и вскочил, я ему нанёс прямой удар в голову, он опять упал. Водитель трамвая выбежал на улицу и стал кричать:
– Разойдись, милиция, милиция!
Вдруг откуда-то и вправду показалась милицейская машина, они включили сирену. Все ребята дали драпу, только пятки сверкали, Анам и я никак не могли успокоиться. Нота кричал:
– Уходим, уходим, менты!
Анам стартанул что есть мочи, я вслед за ним и Нотой, рядом бежали Укум, Карась и Дергач. Я начал значительно отставать от всех, нога болела, видно, когда выпрыгивал из трамвая, неудачно её подвернул. Нота оглянулся:
– Давай, давай, не отставай.
Я старался бежать что есть сил, но боль в ноге не давала. Я остановился и начал ковылять. Нота оглянулся и тоже остановился, взял меня под руку, и мы пошли вслед за всеми. Те, кто бежали впереди, тоже остановились и спокойно пошли. Укум хромал так же, как и я. Мы сравнялись с ним, я подхватил его тоже под руки, и мы пошли втроём вслед за всеми. Зашли во двор, там у подъезда уже стояли те, кто бежал впереди нас. Увидев нас, они рассмеялись, картина была действительно смешная: трое шли в одну ногу, хромая, поддерживая друг друга. Мы расцепились, подошли к ним и начали обсуждать всё то, что произошло. Потом зашли в подъезд, Карась позвонил в квартиру и оттуда вышел Дима по кличке Японец. Мы ему начали рассказывать про то, что сейчас было. Каждый рассказывал, приукрасив всё в сотни раз. Японец ухмылялся, а потом зашёл домой и вышел обратно уже с бутылкой водки. Все засмеялись и радостно стали делать по глотку прямо из горлышка бутылки. Потом Нота сказал:
– Ну, пора расходиться по домам.
Время было уже позднее, и от нашего шума и хохота жильцы не могли уснуть и выходили в подъезд с просьбой, чтобы мы вели себя тихо. Мы начали расходиться по домам. Я и Дергач пошли в сторону наших домов, потом он свернул к своему дому, а я к своему. Я подошёл к подъезду, на лавочках сидели ребята, а у подъезда стояла восьмёрка Чырыги, та самая новая машина, которую он приобрёл на днях. Из окна Чырыги доносились весёлые разговоры. Я поднялся на его этаж, позвонил. Дверь открыл незнакомый парень и пригласил меня зайти. Я зашёл в квартиру, в квартире было много народу, на кухне, в комнате, в коридоре – везде толпились люди. Чырыга увидел меня. Мы поздоровались.
– Ты куда пропал? – спросил он меня.
– Да разве это я пропал? Это ты, как взял машину, то совсем тебя не видать стало, на тренировку не ходишь, дома не появляешься.
– Да, понимаешь, дела, дружище, дела, полно дел навалилось! – ответил Чырыга. – Ты заходи ко мне, как машину увидишь во дворе, так я дома.
– Ладно, хорошо! Давай в следующий раз поболтаем, а то я устал, пойду домой. Да и гостей у тебя хватает без меня!
– Ну хорошо, не пропадай, увидимся!
Эта была его коронная фраза. Я попрощался и пошёл домой. Сам не понимаю, зачем я заходил без всякой причины и надобности. Наверно, просто так, в то время всё было проще, и двери во многих домах были открыты для гостей днём и ночью.
На следующий день вечером я отправился на тренировку. Вдруг меня сзади кто-то окликнул. Я повернулся и увидел Серёгу по кличке Коса (Пропал без вести. Предположительно убит). Коса был бывший боксёр, старше меня лет на двадцать, и его знали в округе местные ребята. У него уже была семья, и он мало вмешивался в местные потасовки. Кличку Коса дали ему, видимо, потому, что у него была своеобразная походка. Он был накаченный, мышцы спины затекли уже возрастным жиром, и он ходил, широко расставив руки, подчёркивая значимость своих широчайших мышц. Раскачиваясь из стороны в сторону широкими шагами, он как бы замахивался и скашивал руками пространство так, что напоминало это человека с косой, который косит сено. Со стороны его походка смотрелась очень смешно, и местные ребята часто подшучивали над ним за глаза. Многие смеялись над его неуклюжей походкой, но он не догадывался об этом и считал себя крутым парнем. Но когда он подходил, конечно же, никто виду не подавал, что эта походка всех веселит. Коса был по возрасту старше, и хотел всегда превзойти всёх, с кем бы он ни общался. Сам же он был человек недалёкий, к тому же ещё и завистливый и очень жадный, и эта его характерная черта отражалась на его склочном отношении к другим людям. Он часто начинал возвышаться гордо и без причин над человеком, с которым он говорил. А уж если речь и вовсе заходила в пользу его интереса, то тут уж он мог грубить, напирать на человека и даже ринуться в драку. У меня с ним были ровные отношения, и мы иногда болтали ни о чём, просто так. Он давал какие-то свои советы или подтрунивал дурной шуткой.