Багряная радуга
Шрифт:
Потом помимо выплат пошли выгодные заказы. Ну так деньги к деньгам, это всем известно. А то, что эти выгодные маршруты сопровождались перевозкой писем, взятых в тех самых тайных местах и положенных в другие, столь же тайные, об этом никому знать не следовало.
Сколько уж… да, почти сорок лет водит Ибрагим караваны. И столько же возит письма Старца, иногда и грузы. Зарабатывает, как без этого. Хорошо зарабатывает. Сыновей женил, дочерей замуж выдал за людей серьезных, состоятельных. Уже и внуки подрастают, а он, седой аксакал, все никак не угомонится, видать так и умрет в пути.
Странно
Лет пять назад показалось, что голос изменился, став моложе. Ну так что же? Старец горы — не простой человек, что ему стоит помолодеть лет на пятьдесят? Пройдет время, Ибрагим тоже достигнет совершенства и, кто знает, сможет и сам решать, на какой возраст ему выглядеть. Ибо все в руках Всевышнего, любящего детей своих, идущих по тернистому пути истиной веры.
Горизонт светлеет, но поднимать караван еще рано, пусть люди и верблюды отдохнут. Сегодня им предстоит тяжелый путь в Умирающий город. Теперь только по названию умирающий, а на самом деле расцветающий, растущий.
Хотя долго жить в скученных тесных и унылых домах без простора, без дальних странствий — увольте, это не для него.
Нет, есть и большие дома, светлые, до неприличия чистые. Ибрагиму доводилось бывать в таких, если привозил что-нибудь уж слишком ценное. Тогда заказчики предпочитают получать груз лично, у себя, под надзором местного кази и собственной охраны.
Вот там жить — одно удовольствие. Но шум и грязь города! От него не спрячешься за самыми высокими заборами, самыми толстыми стенами.
Да и сколько таких домов? Десятка полтора, может быть — два. Еще сотня-другая чиновников живет в домах поменьше, а остальные горожане ютятся вот в тех самых обжитых клопами и тараканами лачугах, гордо именуемых в Умирающем городе «дворцами для правоверных».
Нет, ни за что Ибрагим не согласится на такую жизнь.
И пусть горожане поглядывают на него с насмешкой, так что с того? Да, он одевается не в шелка и парчу, но в простой одежде удобнее водить пустынные караваны. Да, он смугл, его кожа прожарена на солнце и иссушена ветрами, так что с того?
Хе! Он приехал, сгрузил товар, взял другой, и снова в путь. К простору, свежему, пьянящему воздуху!
Иногда, правда, до ломоты в пояснице стылому, вот как сейчас. О Святитель, помоги разогнуться.
— А ну вставать, бездельники! Пора собираться, грузить верблюдов! В путь, дети ленивых фенеков 1!
Ну, вот он, наконец, Умирающий город. Сколько же Ибрагим здесь не был? Года полтора? Да нет, скорее, почти два — слишком далеко пришлось уйти в этот раз. На восток, туда, где живут люди, не знающие истинного бога, поклоняющиеся своим странным божкам в огромных храмах, украшенных богопротивными скульптурами. Иногда столь гнусными, что правоверному и смотреть на них гадостно.
Но даже там великое слово Великого
Лишь Всезнающему известно, что было в шкатулке, оставленной им в условленном месте в конце дальнего пути, и лишь Ему ведомо, что лежит в полученном взамен сундуке. Тяжелом, запечатанном великим заклятьем. Настолько великим, что знаменитого багдадского вора, попытавшегося запустить в тот сундук свои нечестивые руки, разорвало на тысячи кровавых лоскутов. Мерзкое было зрелище. Бр-р-р, Ибрагима передернуло от воспоминания.
Все, караван достиг конца пути. Вот показались первые, самые маленькие дома бедноты, потом дома побольше, а вот и склады городского рынка. Купцы, оплатившие перевозку грузов, расплатились, а уж что они будут делать со своими товарами, это их дела. Сейчас младшие караванщики разгрузят верблюдов, обустроят их, обеспечат питьем и кормом. Главный караванщик здесь не нужен, его дело — не заблудиться, не сгинуть в равнодушных и бессердечных песках. Довел? Все живы и здоровы? Отлично! Платите деньги и занимайтесь своими делами сами.
Он изменился, этот странный город. Стало больше высоких и просторных домов, меньше лачуг. Среди пустыни, в стороне от главных караванных путей люди, как ни странно, богатеют. За счет чего? Да кто-ж это знает. Может быть, за счет тех самых писем, что возит по белу свету Ибрагим и другие такие же, как он. Ясно ведь, что столь непростой человек, как Старец горы, не будет рассчитывать лишь на одного, пусть и преданного, слугу.
Но за работу спросит с каждого. Так же, как и платит, от всей души. Потому дело надо закончить, и как можно скорее.
Сундук! Ох и тяжел — четверо здоровенных мужчин с трудом погрузили его на арбу, в которую запряжен обычный осел вовсе не могучего сложения. Однако, по-видимому, довольно крепкий. Во всяком случае, поехала та арба не сказать что быстро, но вполне себе уверенно.
Куда? Сразу и не понять. В этом городе улицы не имеют названий, по крайней мере, Ибрагиму они неизвестны.
— Налево, еще раз налево, теперь… стой! Здесь же был проезд! — Раздосадованный караванщик яростно хлопнул себя по ляжкам.
— Был, — согласился молодой погонщик. — Пока в прошлом годе почтенный Аль Фахури не взял четвертую жену и не расстроил женскую половину дома. Теперь — вот!
И парень указал на стену, перегородившую проезд.
— А как же проехать дальше?
Равнодушное пожатие плечами и наглая улыбка.
— Вы заказали получасовую поездку, уважаемый, и сказали, что сами укажете путь. Так что или показывайте куда ехать, или сгружайте багаж. Или платите динарий, если хотите оказаться с другой стороны этого дома. Впрочем, динарий можно отдать в конце поездки. В нашем городе никто не смеет нарушать обещания. — Улыбка стала еще шире и еще нахальнее.