Багряный декаданс
Шрифт:
Я взглянула в странно светящиеся глаза демона, лицо которого оставалось серьезным, безучастным.
— К… к какой цели?
— Получить первичный мир в полное свое распоряжение, уничтожив все остальные. Видишь ли, мышка, я веду свою страну в новую эру, — еще одна насмешливая ухмылка, и не ухмылка даже, а так, протокольное искривление губ. — Эру, где мы будем господствовать над всеми. Мне не нужны другие королевства. И миры, в которых они существуют тоже не нужны. Я всегда желал лишь одного — абсолютного и неоспоримого господства Аттеры. Но была существенная загвоздка — в первичный мир так просто не попасть. Я пробовал много раз, и не только я. Дорога, проложенная сестрами и спрятанная
— Например, Икас…
— И ты, — толкнул меня пальцем в грудь принц. А принц ли? Или новый император новой, перерожденной империи? — Под влиянием твоих эмоций миры столкнулись друг с другом и схлопнулись, соединившись в один. Остался лишь первичный мир, где будет воссоздана новая Аттера, — он обвел руками. — И этот. Наверное, ты так сильно полюбила Академию, что на подсознательном уровне сохранила её, отчаянно сопротивляясь окончательному уничтожению.
Все наконец-то встало на свои места. Было там, где и должно было быть.
— Не Луан был главным злодеем, а ты.
— Не преуменьшай его роль, — хмыкнул Сатус. — Он тоже сволочь. Просто я оказался более ловкой сволочью, чем он. Он не смог сделать с тобой то, что сделал я. Невероятно, но факт — дядюшка подвержен привязанностям.
Я положила ладонь поверх кулона, который теперь душил одним своим существованием. Инструмент? Орудие? Демон сделал все, чтобы получить доступ к силе, которая жила внутри меня, а после использовать меня как открывашку для бутылки, в которой была заточена катастрофа и которая выстрелила, бурля.
— Ты же умная девочка, — он изучающе склонил голову набок. — Ты все понимаешь.
— Ты меня убьешь? — вопрос прозвучал так буднично, что даже мне самой стало смешно. И, наверное, я бы рассмеялась.
…если бы все еще умела смеяться.
Очередная холодная презрительная уничтожающая улыбка. Точно такая же, как в день нашей первой встречи.
— Я постараюсь сделать это не больно.
Он прикоснулся в моей ладони и по телу начала расползаться апатия.
— Тебе следовало закончить то, на что решилась тогда, в моей спальне, — проговорил он мне в губы, склоняясь ближе. — По-хорошему, — резко оттолкнувшись рукой, он отклонился назад, словно пытаясь меня получше рассмотреть, — мне стоило бы убить тебя, но я изменил своей решение. Думаю, жизнь с мыслью что это ты всух погубила будет для тебя лучшим наказанием. Живи. Живи и смотри на то, что сделала. Все, что ты видишь — твоя вина.
Вновь приблизившись, он аккуратно прикоснулся ко моим волосам, скользнул пальцами вдоль захваченной в ладонь пряди, но невесомыми его движения оставались недолго. Миг — и больше половины моих волос оказались намотанными на его кулак, а сам он, не жалея, дернул в сторону, заставляя неестественно выгнуть шею.
— Ты ведь всегда знала правду, — горячий шепот опалил кожу возле виска. — Ты всегда знала, что я никогда тебя не любил.
Легко поднявшись, он сделал шаг назад. А я смотрела на него. Смотрела, как он медленно отступает спиной вперед, наблюдая, желая убедиться, что я вижу его, что все осознаю. Осознаю, что он оставляет меня в одиночестве.
Мучительно долгий взгляд глаза в глаза, неотрывно, не моргая и не дыша.
И он ушел.
А я осталась. Сидела и долго-долго смотрела в одну точку, на огоньки, которые на фоне окружающей черноты были похожи на звезды, которые вдруг решили стать ближе.
Я не знаю, как выжила. Все, что происходило в последующие дни, которые теперь ничем не отличались от ночи, стерлось из памяти,
Долго-долго я сидела возле неё, не в силах подняться. Память вернулась, но все остальное окончательно потеряло какую-либо значимость.
Я похоронила Тату, вырыв для неё найденным деревянным обломком небольшую могилу на окраине быстро редеющего леса. На это ушло много времени, я бы даже сказала, несколько дней, но дни перестали существовать, осталась только одна бесконечная ночь и тьма, лившаяся из бездны над головой. От неё спасали лишь волшебные огоньки, продолжавшие висеть в пространстве. Они не гасли, не исчезали, не увеличивались и не уменьшались. Они продолжали оставаться со мной, рядом, куда бы я не пошла, и этим помогали удержаться от окончательного погружения в безумие. Они были моими единственными спутниками, потому что загадочным образом продолжали быть там, где была я.
А я, после прощания с Татой, побрела прочь. Я шла и шла, едва волоча пудовые ноги, падая в ямы, выбираясь из них, взбираясь на взгорки и преодолевая густые колючие заросли. Я теряла сознание, приходила в себя, поднималась и вновь шла.
Иногда мне удавалось поспать. Я ложилась прямо там, где останавливалась, закрывала глаза, тихо шепча самой себе «спокойной ночи».
Первое время мне ничего не снилось. А после появились первые кошмары. И в них всегда господствовал он, Сатус. Демон приходил, подолгу стоял надо мной, глядя сверху-вниз. Голодно, тяжело, ненавидяще. Ничего не говоря, ничего не спрашивая, но от одного этого взгляда меня прошибал озноб, и слезы лились неостановимым потоком. Я отворачивалась, пыталась закричать, но голос вновь мне не подчинялся. Пару раз, приложив все силы, мне удавалось встать и броситься бежать, но тень, черная злая тень, всегда догоняла, набрасывалась из-за спины, и я просыпалась на моменте, когда капкан его рук смыкался на моей шее. Потом я подолгу лежала, глядя в черное отсутствующее небо, прерывисто дыша и плача еще горче, чем до этого.
В один из последних таких снов прежде, чем начать задыхаться, я услышала: «Я скажу тебе кое-что. Но сделаю так, что ты все забудешь. И вспомнишь только тогда, когда придет время. Я…».
Отчаянный птичий вскрик затмил последние слова, которые утонули в высоком звучании орлиного клича.
А дальше я действительно ничего не запомнила, лишь в голове зудело это навязчивое ощущение, которое появляется, когда пытаешься вспомнить то, что знал всегда, но конкретно в этот момент почему-то не мог сложить буквы в правильные слова. Кусочки льда не складывались… К счастью, оно, это ощущение, быстро прошло, и демон больше не появлялся в моих снах, а вместе с ним ушли и кошмары.
В какой-то момент пошел снег.
Он шел долго. Очень-очень долго. Не прекращаясь ни на минуту, очень быстро насыпав сугробы почти по колено. Но мне повезло, удалось подобрать старые мужские ботинки, которые были просто огромными, но благодаря крепким шнуркам я смогла зафиксировать их на ноге, и брюки. Я много, чего находила на своем пути — расшвырянные вещи, погибшие домашние питомцы, не сумевшие спастись дикие животные, выкорчеванные экзотические растения, остатки сорванных крыш, разломанная мебель. Я шла по местам стертых миров, убеждаясь в наступившем упадке и правдивости слов Сатуса — никого и ничего не осталось.