Багряный декаданс
Шрифт:
И это было самым странным, что я видела за все время в Академии.
— Мисс Мирослава, — строго начала она, сверкнув узкими очками в тончайшей золотой оправе. — Я надеюсь, что у вас ко мне действительно важный разговор. И вы не просто так выдернули меня из постели. Мистер Сатус очень настаивал и требовал, чтобы я пришла в его спальню, где вы, нарушая с десяток школьных правил, ожидаете беседы со мной.
— Нет, мадам Мелинда, — я встала, складывая руки за спиной. — Думаю, когда вы узнаете все, то поймете, почему мы так поступили.
—
— Мы это…, - замешкалась на мгновение, решая, а стоит ли приплетать к этой истории ребят, а потому решительно договорила: — Мы — это я.
— С каких пор вы говорите о себе во множественном числе? — сдержанно удивилась колдунья, закидывая ногу на ногу. — Хотя это не самое важное. О чем речь?
— Что хотел у вас узнать мистер Итан? — задала я встречный вопрос.
Глаза мадам Мелинды расширились, но на этом все. Больше никаких проявлений беспокойства или изумления, ничего.
— С чего вы взяли, что он от меня что-то хотел?
— Мы так предположили, — попыталась улыбнуться я, но все мои порывы были пресечены холодным взглядом преподавательницы. — И когда я говорю «мы», то имею ввиду и Сократа тоже.
— То есть, вы в своем безумии не одиноки? Отрадно это знать, — хмыкнула колдунья.
— Я не безумна, просто… просто есть много того, чего вы не знаете. Никто не знает.
— Не хотите поделиться? — с напускным радушием предложили мне.
— Хочу, — закивала я до хруста в шее. — Очень хочу! Но сперва мне нужно, чтобы вы ответили на вопрос!
— Мисс Мирослава, — повысив голос начала декан моего факультета, но договорить не успела.
Вмешался вернувшийся Сатус.
— Мадам Мелинда, — вежливо начал демон, подходя к женщине, и его голос обратился в бархат. Он стал осязаем. Этот голос, вкрадчивый и внушающий, будто бы задевал самые потаенные уголки сознания, прокрадывался в сердце, окутывал его мягкой пеленой и драпировал складками. — Думаю, стоит прислушаться к Мире и рассказать ей то, что она хочет знать.
То, что демон начал применять магию я поняла сразу. И не просто магию, а свой дар, особенный и неповторимый, только его. Я почувствовала пробуждение чужой силы подобно тому, как начинает ворочаться в берлоге медведь с приближением весны. Глаза Сатуса засверкали выточенными гранями обсидиана, а таинственная улыбка подсветила лицо. Позабыв обо всем, я невольно залюбовалась им, как любуются произведением искусства. Возможно, именно в этот момент он им и был. Совершенный, уникальный, почти идеальный.
— Не смотри, — оторвавшись от мадам Мелинды, глядящей на него зачарованно, с застывшими глазами, расширившимися зрачками и приоткрывшимся ртом, повелел Сатус. — Кан.
И Ферай обнял руками моё лицо, повернув к себе и заставив уткнуться в его плечо.
— Но…, - начала было я, ухватившись за широкие запястья, слишком большие и слишком
— Тебе не стоит это видеть, — прошептал мне на ухо Ферай, прижимая к себе бережно, но бескомпромиссно. Больно не было, но и пошевелиться я тоже не могла. — Ты потом всё поймешь.
— Мадам Мелинда, — вновь заговорил Сатус и мне показалось, будто от одного только звучания этих двух слов поднялась и пронеслась волна, наэлектризовывая все вокруг — воздух, кожу, свитер Кана у меня под щекой. И стало труднее дышать. Как если бы что-то невидимое, но тяжелое легло на живот.
Повисла тяжелая плотная тишина, как если бы кто-то укрыл всех нас покрывалом. И под этим покрывалом кто-то тихо-тихо нашептывал на незнакомом мне языке, нашептывал, оборачивая в магию, как в кокон.
А потом я услышала треск… что-то надломилось.
Когда Сатус заговорил, его голос звучал как прежде — чёрство, высокомерно, безразлично. Так он говорил и со мной в момент нашей первой встречи.
Оторвавшись от плеча Кана, которые мне это позволил, убрав ладонь с моего затылка, я повернулась и увидела принца. Выдав мне надменную усмешку, он подошел и сел рядом. А за ним неотрывным и лишенных всяких мыслей и всякой воли взглядом проследила мадам Мелинда.
Женщина глядела на него так, будто в этот момент для неё во всем мире не существовало ничего, кроме него. Он был центром всего её существования, целью всех устремлений и желаний. Она бы пошла за ним как собачонка, последовала бы даже на край света. И пусть бы он её прогонял, она бы не ушла. Он был для неё самой жизнью в этот момент. Без него — ничто не имело смысла. И любой его приказ она выполнила бы не задумываясь. Скажи он спрыгнуть с крыши — и она спрыгнет. Скажи он утопиться — и она пойдет искать воду. Скажи он перестать дышать — и она умрет, не смея ослушаться.
Он сломал её. Подчинил взрослую сильную женщину, будто бы для него её цельность ничего не значила. Она была для него одной из многих. Просто женщиной. Просто еще одним препятствием на великом длинном пути. Просто способом достичь цели.
— Мамочка моя, — задохнулась я от ужаса, когда поняла, что вместо мадам Мелинды осталась одна оболочка. Будто мятая одежда, повешенная на вешалку в конце дня. А внутри никого и ничего, пустота и эхо. — Что ты с ней сделал?
— Ты же хотела получить ответы, — жестко усмехнулся демон. — Я сделал так, чтобы дать тебе желаемое.
— Ты её уничтожил, — шептала я, а мадам Мелинда глядела на Сатуса и только на него. Не отрывалась, не моргала, не думала. Просто смотрела и ждала.
— Это обратимый процесс, Мира, — погладил меня по спине Кан в успокаивающем жесте. — Она станет собой, когда мы… ну, закончим.
— Если он этого захочет, — я ткнула пальцем в Сатуса.
— Да, — сухо подтвердил Кан.
— То есть, если он не захочет вернуть всё как было, она останется такой? — мне показалось, что я под водой и захлебываюсь. — Она же как зомби!