Баксы для Магистра

Гриньков Владимир Васильевич

– Далеко едем? – осведомился я.

– Увидишь, – буркнул он.

Судя по всему, он не был расположен со мной общаться. Надо усыпить его бдительность. Сделать так, чтобы он совсем перестал принимать меня в расчет. Расслабится, и у меня, вполне возможно, появится шанс.

– Тогда я посплю немного, – сказал я, устраиваясь поудобнее.

Бандит ничего на это не ответил. Но поспать мне не удалось. За очередным поворотом дороги вдруг обнаружилось препятствие: поперек дороги лежало сухое дерево.

Я готов был поклясться, что его не было еще совсем недавно, когда я шел к пансионату по ночной дороге пешком. Наша машина резко затормозила. Бандит обеспокоенно озирался.

– Что это? – спросил он у меня.

– Где? – свалял я ваньку.

– Вот это! Впереди! Откуда здесь дерево?

– Я не знаю.

– Но его ведь не было! Да? Когда ты ехал к нам в пансионат!

– Было, – спокойно сказал я. – Точно так же лежало поперек дороги. Мы подъехали, я вышел из машины и дальше пошел пешком. А водитель развернулся и уехал.

– Но ведь врешь, – сказал бандит с сомнением.

– Если бы я доехал на машине до самого пансионата, вы бы слышали звук двигателя и видели свет фар. Но ведь не слышали и не видели. Правильно?

Самая правдоподобная ложь та, в которой присутствует немного правды.

– Правильно, – согласился со мной бандит. – Не слышали и не видели.

Он даже успокоился немного, как мне показалось. И все-таки боялся выйти из машины.

– Иди! – сказал он мне. – Оттащи эту штуковину в сторону!

– Как же я ее оттащу! Со связанными руками.

Он задумался. Ему надо было помочь. Я протянул к нему свои связанные руки.

– Развяжи, – предложил я. – А потом снова свяжешь.

Со свободными руками мне будет легче бежать. Мне бы до Оглоедова добраться. Он где-то рядом здесь, сторожит мою машину и пьяного в стельку Демина.

Но бандит на мою уловку не поддался. Решительно распахнул дверь и вышел из машины. В свете фар я видел, как он подошел к лежащему дереву, еще раз повел окрест взглядом, оценивая обстановку, ничего подозрительного не заметил, наклонился, и тут за его спиной вдруг вырос Оглоедов. Бандит и пикнуть не успел. Оглоедов сгреб его с охапку, поднял в воздух и с силой шмякнул об асфальт. Все! Нокаут! Абсолютная победа!

Расправившись с моим обидчиком, Оглоедов заглянул в салон.

– Вы как, Евгений Иванович? О! Веревка! Вас связали? Давайте-ка я вот так сейчас сделаю…

Он вцепился в веревку и просто ее порвал. Будто это и не веревка была, а тонюсенькая бечевка или вовсе даже нитка.

– Вас нет и нет, – продолжал Оглоедов будничным тоном. – И мобильник ваш не отвечает…

– Отобрали его у меня.

– Я так и понял, что что-то стряслось. Думаю: надо идти вас разыскивать. Запер Демина в машине…

– Он спит?

– Спит, – кивнул Оглоедов. – А я иду по дороге, вдруг вижу –

где-то впереди между деревьями свет какой-то. Вроде как машина приближается. А кто – непонятно. Ну я тогда дерево поперек дороги положил…

– Где же ты его взял?

– Оно тут стояло, Евгений Иванович. Сломал я его. Оно сухое, легко ломается.

Ну что тут скажешь?

– А еще одну машину ты не видел? – спросил я.

– Видел. Я еще на дорогу не вышел, когда она проскочила. Вроде – джип.

Конечно, джип. Тот самый, на котором увезли несчастного Муханова.

– Дай твой мобильник, – сказал я Оглоедову.

Набрал номер телефона Мартынова.

– Женя! – услышал я в трубке встревоженный голос Мартынова. – Куда ты пропал? Ты где сейчас?

Я ему сказал – где. И что с нами случилось – тоже. Мартынов злился. Мне казалось, что я слышу, как он скрипит зубами.

– Ничего не предпринимай! – сказал он раздраженно. – Мы едем! Встреть нас! Дорогу покажешь!

– Во сколько вас ждать?

– Часов в восемь утра.

– Хорошо, – сказал я.

Мы договорились встретиться на центральной площади близлежащего городка, где накануне нынешней ночи меня дожидался Демин.

Я отключил мобильник и повернулся к Оглоедову.

– Как ты думаешь – он жив?

– Кто? – не понял Оглоедов.

Я кивнул на распростертое на асфальте неподвижное тело сабадаевского костолома.

– Жив, – ответил Оглоедов не очень уверенно. Подумал и добавил: – Наверное.

– Надо его в чувство привести, – сказал я. – Чтобы понять, что там такое в пансионате происходит.

* * *

Сабадаевский красавец очухался минут через тридцать. Хорошо все-таки его Оглоедов приложил. Поднял голову, огляделся по сторонам и спросил:

– Где я?

Вид у него был как у пьяного.

– Ты у нас, – просветил его Оглоедов. – Звать тебя как?

Парень уставился на него, явно не узнавая, но потом вдруг что-то такое на лице парня проявилось, что стало ясно – не то чтобы он Оглоедова узнал, но догадался, что этот человек и есть причина всех его бед и несчастий.

– Ты не молчи, – посоветовал Оглоедов и отнятую у бандита металлическую зажигалку, которую держал у руке, вдруг сжал в кулаке и смял, как конфетную обертку.

Ощутимо запахло бензином. На парня подействовало.

– Урузмян Рубен Саркисович, – доложил он с готовностью. – Одна тысяча семьдесят восьмого года рождения. Место рождения – город Ереван. Семейное положение – холост. Ранее не судим.

Любо-дорого было смотреть. Нашему Оглоедову стоило бы работать в правоохранительных органах. У него бы все преступники давали стопроцентно правдивые показания. И раскрываемость преступлений достигла бы невообразимых высот.