Бал был бел

Лукин Евгений Юрьевич

Бездуховное

И всего-то лишь треть проехали, впереди — двадцать два часа. За окном играют прорехами паутинчатые леса. Бесов, что ли, бы, как при Пушкине, из-за лесу понаползло… Но под тучами под припухшими ни бесёныша — как назло. Пусто, пусто в окрестном хворосте, и чего уж там говорить, если вечные наши горести даже не на кого свалить! Взяв на станции пойла тусклого, воблу-матушку раскроя, буду слушать, как ступка мускулов вхолостую толчёт кровя. 16.11.04–10.05.07

«Вместе

с колыханием купав…»

Вместе с колыханием купав [8] , берестою, пеньем петуха сгинешь ты, Россия, прикопав своего последнего лоха. Вместе с пятиглавьем золотым, озерцами, кряканьем утят вся как есть достанешься крутым, а они тебя не пощадят. 2006

Возмездие

Увлечённый своим огородом, то взрыхлю, то из лейки полью. А не я ли на пару с народом продал Родину злому жулью! И никто-то меня не уроет, потому что такой же урод. Впрочем — видишь? — летит астероид. Это камешек в мой огород. 2005

8

Купавы — кувшинки.

Творческий кризис

«Что стоишь, как надолба [9] ? Бережёшь штаны? Тему, что ли, надобно? Все разрешены!» Не втолкуешь неучам: то-то и оно, что писать-то не о чем — всё разрешено. 2005

Скептик

Бородёнка моя озимая будто в заморозки седа. Я не верю уже в незримое, да и в зримое не всегда. Вникнешь более или менее и — тудыть твою растудыть! — зарождается разумение, что не может такого быть. 2005

9

Надолба — тумба или колода, чаще всего призванная преграждать путь.

Мажорное

Понапрасну говорят, что гордиться нечем: вон космический снаряд приинопланечен! Возгордимся же судьбой, рыжая собака, возле нашего с тобой мусорного бака! 2004

Луковки (2004–2011)

«Чёрт знает что начертано судьбою!»

Чёрт знает что начертано судьбою! Какое тут возможно торжество в борьбе и с миром, и с самим собою? Их — двое, а меня — ни одного.

«Я потому сижу под вязом…»

Я потому сижу под вязом, а не под крымским кипарисом, что гражданином быть обязан не где хочу, а где прописан.

«Ничего не тонет в Лете…»

Ничего не тонет в Лете — аж в глазах рябит. Всё в отцов играют дети, всё кричат: «Убит!»

Отмазка

Жил бездумно и бестолково наподобие

Хлестакова. Кто же создал Тебя такого, что меня Ты создал такого?

Антиалкогольное

Прикроет Правительство наши гулянки. Никак не вколотишь в торец ему, что это жене изменяют по пьянке, а Родине — только по-трезвому.

«Я советскую власть, господа…»

Я советскую власть, господа, обожаю, поскольку тогда денег не было ни у кого, а теперь — у меня одного.

«Молодой провозвестник идей…»

Молодой провозвестник идей говорит, что он верит в людей. Сколько ж нужно бабла огрести, чтобы веру в людей обрести?

«Говорят, «совок» был пошлым…»

Говорят, «совок» был пошлым, неприятности таящим, но, когда пугают прошлым, значит страшно в настоящем.

«Отстроим последний храм…»

Отстроим последний храм, спалим последнюю ГЭС — и сгинет советский срам из-под родных небес.

Проповедникам

Как вы там сладкоголосо ни трактуйте белый свет, вера — это не ответ, а отсутствие вопроса.

«Ну куда ни сунешься — везде…»

Ну куда ни сунешься — везде ротозеи, жаждущие чуда, и любому — что Христос, что Будда, лишь бы прогулялся по воде!

Что в итоге

Питая туземцев дебелых, снабжая часами, трусами, устали от бремени белых — и стали туземцами сами.

«Свойство праведного гнева…»

Свойство праведного гнева таково, что убьёшь, а скажут: «Эва! Не того!»

«Устремившись к западным вершинам…»

Устремившись к западным вершинам и достигши западных вершин, смерим нашу Родину аршином — и как раз получится аршин.

Тавтология

Занимаясь тем сам не знаю чем я живу затем чтоб понять зачем.

Всевышнему

Коридоры амбулаторий. Скоро, видимо, убывать. Объявил бы Ты мораторий, прекратил бы нас убивать.

«Жируй, Европа толстокожая…»

Жируй, Европа толстокожая, а мы — на внутренних весах — уже достойны Царства Божия в отдельно взятых небесах.

«В головёнку ржаву…»

В головёнку ржаву не приходит, видно, что за сверхдержаву будет сверхобидно.

Предвыборное

Пропаганда, пропаганда… Сплю — и вижу старину, где единственнаябанда контролирует страну.